- Главная
- Разделы журнала
- Исторические факты
- Москва стрелецкая
Москва стрелецкая
Артур Перов 20.02.2015
Артур Перов 20.02.2015
Москва стрелецкая
Мы передвигаемся по многолюдной Москве, почти наизусть знаем маршрут, ведущий от дома до работы, неплохо знаем район, в котором живём, чуть хуже прилегающие и почти не знаем город, в котором, собственно, и протекает наша жизнь. Проезжая или пробегая вдоль улиц и переулков, иногда успеваем заметить их названия, некоторые из них помним, какие-то стираются из памяти. Но почти никогда не знаем того, что они обозначают.
В Москве названия часто имеют более глубокий смысл, чем кажется на первый взгляд. Если отбросить такие незамысловатые, как, например, Площадь Революции, проспект Ленина, станция метро «Маяковская» и т.д., а обратить внимание на другие, то мы с вами увидим, что в названии зачастую зашифрована историческая память места и образ жизни людей, здесь проживающих. Так, например, Перовская улица – здесь раньше было селище, а потом и город Перово; Стромынская улица – от названия старой дороги,ведущей в Переславль-Залесский и Владимир, которая в свою очередь называлась так от села Стромынь, расположенного недалеко от Москвы; Дорогомиловская – село Дорогомилово; Кузнецкий мост – слобода кузнецов; Толмачевский переулок – от находившейся здесь толмачевской избы, позднее приказа (толмач – переводчик).
Другой смысл, новые ароматы и звуки приобретает прогулка, когда читаешь названия, а воображение услужливо заменяет тесные от припаркованных машин переулки на просторные, мощенные булыжником. Массивные кирпичные дома превращаются в одно-двухэтажные домики, иногда с мезонином, как правило окруженные фруктовыми деревьями. Непрекращающийся городской гул исчезает, и уже можно различить пение птиц, крик петуха, мычание коровы, на миг все поглотится грохотом проехавшего экипажа, и опять стук кузнечного молотка с соседней улицы, ругань дворника с извозчиком на углу. Жизнь не прекращается - нет, она продолжается, но в другом ритме. Пекут хлеб, лотошники продают всякую мелочь, детвора что-то затеяла, собравшись в кучу возле ограды храма Николы в Пыжах. Кстати…
Пыжовский, Левшинский, Вишняковский, Каковинский и Колобовские переулки, Сухаревская площадь, Зубовский бульвар - что за странные названия? Что их объединяет? Для поиска ответов давайте сегодняшнюю прогулку посвятим этим местам. Разбросанные по всей Москве, ограниченные пределами Белого и Земляного городов, они тем не менее имеют одно общее происхождение. Здесь с конца XVI века были расквартированы стрелецкие полки, а названия образовались от имен их командиров, полковников Левшина, Сухарева, Вишнякова и т.д.
Стрельцами стали называть новое войско, которое появилось в России в середине XVI века или, точнее, как думают некоторые исследователи, в 40-х его годах. Стрельцы - это было новое войско, вооружённое огнестрельным ручным оружием - пищалями (так в старину называли ружья) и топориками - бердышами. Они составляли в XVI -XVII веках основу русской пехоты, но были и конные стрельцы, у которых пищали были короче, легче - вроде карабинов, а бердышей не было. Ни пешие, ни конные стрельцы не были наемниками. Это было войско, состоявшее из государевых служилых людей, как тогда говорили, по прибору. Только начальные люди стрелецких приказов (или полков) - головы (полковники), полуголовы (подполковники) - назначались обязательно из дворян. Стрельцы же прибирались из простых людей - но не из черных посадских и не из помещичьих крестьян. Чтобы попасть в стрельцы, нужно было также иметь поручительство нескольких стрельцов, уже находившихся на службе. Звание стрельца было пожизненным и наследственным: стрелецкие сыновья и даже племянники тоже становились стрельцами. Число стрельцов в течение XVI и XVII веков все возрастало. Если в XVI веке их было всего 12 тысяч во всей России, то в начале XVII века в одной только Москве числилось 8 тысяч стрельцов, а в 80-х годах - больше 20 тысяч.
До 1682 года стрелецкие полки назывались приказами. Первоначально штатная численность стрелецких приказов составляла 500 человек, разделенных на пять сотен. Впоследствии их численность постоянно возрастала. Во второй половине XVII века различались «тысячные» и «семисотные» приказы. В 1680-е годы была проведена унификация штатов стрелецких полков, после чего стало «во всяком полку по 1 000 человек, а в полку порознь чинов пятисотной 1 человек, пристав 1 человек, пятидесятников 20 человек, десятников 100 человек», но на практике численность стрельцов в полках по прежнему колебалась от 600 до 1200 человек.
Стрелецкий приказ — приказ, образованный при Иване IV Грозном в ходе административных реформ 1555-1556 гг. как центральный орган управления стрелецким войском и городовыми казаками.Первоначально приказ именовался Стрелецкой избой. Ведал ею дьяк, в подчинении у которого находилось несколько подьячих, осуществлявших текущее делопроизводство. Из числа первых руководителей Стрелецкой избы известны дьяки Григорий Григорьевич Колычов (1571-1572), Василий Яковлевич Щелкалов (1573) и Рудак (Лука) Иванович Толмачев (1578-1580).
Первоначально деятельность стрелецкого ведомства носила сугубо военно-административный характер. Деньги, продовольствие и прочие материальные средства, необходимые для обеспечения службы стрелецкого войска и городовых казаков поступали в распоряжение приказа из других ведомств, в управлении которых находилось тяглое население городов и черносошное крестьянство.
К компетенции приказа относились вопросы, касающиеся организации службы стрельцов и городовых казаков (из ведения Стрелецкого приказа были изъяты функции по управлению городовыми казаками, в 1613 году). В том числе комплектование формируемых подразделений и частей, обеспечение их вооружением и прочим необходимым имуществом, выдача служилым людям денежного и хлебного жалованья, распределение отдельных частей на различные службы. В ведении приказа находились земли, выделяемые под стрелецкие и казачьи поселения в городах, а также поместные земли, предоставляемые за службу офицерскому составу стрелецких частей.
Если стрелецкий голова получал поместье, денежное и хлебное жалованье, место для двора и пособие на постройку дома, то стрельцы за свою нелегкую службу также пользовались рядом привилегий. Они получали небольшое денежное и хлебное жалованье, сукно на кафтаны и, главное, дворовое место, огород, право пользования выгоном и даже пашней. Они освобождались от посадского тягла, но имели почти все права посадских людей - могли заниматься беспошлинно мелкой торговлей, вразнос или в палатках, и даже иметь лавки, если оборот не превышал 50 рублей в год (в ту пору это было немало). Почти все стрельцы становились торговцами или ремесленниками - оружейниками, кузнецами, сапожниками и т. п.
Первые стрельцы, вероятно, были организованы из числа лучших пищальников. В мирное время в стрелецкую службу набирались новобранцы из числа свободных «гулящих» людей, сыновей или родственников стрельцов. В периоды военных действий власти нередко прибегали к набору в стрелецкие полки «даточных» людей, собиравшихся с определённого числа крестьянских или посадских дворов. При поступлении на службу стрельцы представляли поручителей. Служба являлась пожизненной, однако её можно было оставить, передав «по наследству». В результате сформировалось своеобразное стрелецкое сословие. Служба вознаграждалась денежным и хлебным жалованьем.
Особняком стояли «патриаршьи» стрельцы, составлявшие в XVII веке вместе с «огненниками», патриаршими «детьми боярскими» и патриаршими дворянами личную гвардию Московских Патриархов.
Они были еще и особой внутрицерковной «полицией нравов», следившей за поведением священнослужителей. «Патриаршие стрельцы постоянно обходят город, — писал побывавший в Москве архидиакон Антиохийской Православной церкви Павел Алеппский, — и как только встретят священника и монаха нетрезвого, немедленно берут его в тюрьму и подвергают всякому поношению…». Так как патриаршие стрельцы фактически были монахами-воинами, то они носили стрелецкие длиннополые кафтаны особого покроя, напоминавшие рясу. Головной убор у них был средний между шлемом-мисюркой и иноческим клобуком.
Жили стрельцы, а также оставившие службу и ставшие мастеровыми, лавочниками со своими семьями в особых стрелецких слободах, занимавших важнейшие в стратегическом отношении районы города. По мере увеличения числа стрельцов таких слобод становилось все больше. В каждой из них жило от 5710 до 17100 стрельцов с семьями. Так, полки, охранявшие Кремль и Китай-город, расселялись в центре города - на Моховой против Боровицких ворот Кремля, на Тверской дороге (у современной гостиницы "Москва"), на Лубянке (площадь Дзержинского), на Маросейке (улица Богдана Хмельницкого). Костянский переулок у Кировских ворот раньше назывался Стрелецким. Остальные стрелецкие слободы располагались гнездами у ворот Земляного города. Назывались они по именам полковников (например, "Сухарева полку"), и в современных названиях улиц и переулков звучат еще эти старые полковничьи фамилии: в конце Кропоткинской улицы - Зубовская площадь и Левшинский переулок, у Смоленской площади - Каковинские переулки, у Петровских ворот - Колобовские, у Колхозной площади -Сухаревские переулки и т. п. Особенно много стрелецких слобод было в наиболее угрожаемой южной части города - в Замоскворечье. Близ Калужских и Серпуховских ворот (современные Октябрьская и Добрынинская площади) их насчитывалось до восьми.
Конец стрелецкой истории был положен Петром I, после череды стрелецких бунтов, потрясших основы государственности Московского царства, и происходили дважды – 1682 и 1698 годы. В 1682 году скончался в совсем молодом возрасте государь Фёдор Алексеевич. На царский трон оказалось 2 претендента – Иван и Пётр. Формально все преимущества имел Иван, так как был старше по возрасту. Но он был слаб здоровьем, а Петр крепок и здоров. Естественно, в боярской думе возникли разногласия, отягощённые противодействием Нарышкиных и Милославских. Точку в этом вопросе поставил патриарх Иоаким. Из чисто государственных соображений он отдал предпочтение молодому Петру. Участь Милославских стала незавидной. Их ожидали опала и ссылка. Но не тем человеком была царевна Софья, чтобы безропотно дожидаться уготованного судьбой печального конца. Она решила сыграть свою игру, а ставку сделала на стрелецкое войско.
15 мая 1682 года начался стрелецкий бунт, по зову набата вооружённые люди ворвались в Кремль и потребовали показать им царевича Ивана. На крыльцо вывели обоих юношей – Ивана и Петра. Но стрельцов это не успокоило. Они стали требовать выдачи изменников-бояр, замышлявших преступление против Ивана и всей земли Русской. Перечень фамилий заранее приготовили Милославские. Естественно, это требование не удовлетворили, и тогда началась резня. Погибло много Нарышкиных.
В 1698 году вспыхнул последний стрелецкий бунт. Пока молодой царь разъезжал по заграницам и набирался ума-разума, страной управляло правительство князя-кесаря Ромодановского. Оно выслало из столицы всех стрельцов и направило их на пограничье. Но полная опасностей военная служба столичной публике не нравилась. Гораздо лучше было жить в Москве, занимаясь своим хозяйством. Поэтому стало зреть недовольство.
В указанный год бунта 40 тысяч стрельцов самовольно оставили границу и двинулись к первопрестольной. Навстречу им выдвинулся московский гарнизон в количестве 5 тысяч человек. Командовал им генерал Патрик Гордон. По его приказу на взбунтовавшихся стрельцов направили пушки. После первого же залпа всё огромное воинство капитулировало на милость победителей.
Ликвидация стрелецкого войска была начата Петром I в январе 1699 года после массовых казней участников Стрелецкого бунта 1698 года. Расформирование происходило постепенно. Часть стрельцов была распущена на «житье» в уездные города. На базе некоторых расформированных полков создавались полки солдатские. Отдельные полки переводились в отдалённые города для несения гарнизонной службы.
*****
Позади остались кривые Московские переулки. В вечерних сумерках растворились колокольни и купола над деревянными, заснеженными крышами, звуки города стихли, мягкий снег поглощает цокот копыт одинокого всадника, куда-то спешащего. В окнах домов тускло мерцает свет, где побогаче - жгут свечи, остальные довольствуются лучинами на железных подставках. На лавке старик латает прохудившуюся обувь, женщина и старшие дочки в углу заканчивают свое рукоделие, будущее приданное на свадьбу. В хлеву изредка фыркнет лошадь да переступит с ноги на ногу корова. Тихий деревенский быт столичного города. Тихий вечер московской окраины, Заречья. Потом, спустя годы, район будет называться Замоскворечье и окажется в центре огромного города. Но это потом, а сейчас, маленький, с шапкой снега на крыше, домик, на месте будущего входа в метро, готовится ко сну. Лучину задули, окна потемнели. Снег в февральской ночи чуть серебрится в свете полной луны. А на небе видны россыпи звезд, которые никогда не увидишь на небе современных городов…