• Главная
• Разделы журнала
• Исторические факты
• УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА - 27

УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА - 27

Вадим Приголовкин 3.07.2017

Вадим Приголовкин 3.07.2017

УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА - 27

Исторические мозаики

Времена дальние, проблемы вечные

Один из московских выборных чиновников, будучи в Риге, обратил внимание на внешний порядок в городе, где в то время полицмейстером был полковник Власовский. По возвращении в Москву сообщил о своих впечатлениях генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу. Тот вызвал Власовского в Москву и назначил его обер-полицмейстером. Власовский оказался отличным администратором с выдающейся энергией. В короткое время он подтянул всех своих помощников, а за ними и всех остальных чинов полиции. Ни подчинённые, ни жители не знали, когда он спит: в любой момент, как правило неожиданно, полковник мог нагрянуть в самые отдаленные части города. Поговаривали даже, что полковник - кокаинист, не зная, чем иным объяснить необычайную энергию полицмейстера. Но полиция при нём всегда была на своих постах, улицы очищены от ухабов и грязи, приведены в порядок тротуары, более-менее приведен в порядок наружный вид домов; особенно в заслугу Власовскому ставили упорядочение работы городских извозчиков, чего никак не удавалось предшественникам. Шутка ли: в городе легковых и ломовых было не менее сорока тысяч.

Методы работы полковника были таковы. Заметив, что на Донской улице, находящейся на окраине города в Замоскворечье, не сбиты ухабы, образовавшиеся от большого движения ломовых, Власовский заехал в участок к местному приставу и предложил тому поехать с ним вместе для осмотра участка. На повреждённом участке велел кучеру гнать, а сам встал. Пристав тоже хотел встать, но Власовский велел: «Сидите!» Лошади, несясь по выбоинам, необычайно трясли экипаж, пристав, внушительной тучности человек, очень страдал. Проехав большую часть, Власовский сжалился и разрешил приставу покинуть экипаж, прибавив: «Если к завтрашнему утру эти выбоины не будут уничтожены, то придется вам еще раз со мной прокатиться, но с более дурными последствиями для вас». Утра дожидаться не пришлось: выбоины были уничтожены уже через два часа.

При следующем свидании с этим приставом Власовский заметил ему: «Наша поездка со мной была хорошей наукой для вас: это дало понять вам, как трудно ездить по ним обывателям».

Царский суд в ХIХ веке

3 февраля 1862 года. И года не исполнилось после Великой реформы, освободившей крепостных крестьян, а тверское дворянство обратилось к государю с адресом. За 112 подписями Царя-освободителя упрекнули, что разрешение крестьянского вопроса произошло не столь радикально, как хотелось бы подписантам, и высказали передовую мысль, «что все преобразования остаются безуспешными потому, что принимаются без спроса всего народа. Совещание выборных всей земли русской представляется единственным средством к удовлетворительному разрешению вопросов, возбуждённых, но не разрешённых положением 19 февраля».

Естественно, заграница откликнулась – воззвание оперативно было перепечатано Герценом в «Колоколе». Но главное, назревала извечная русская история: любые запущенные сверху реформы вызывают поток снизу. Поток, грозящий снести самих реформаторов и саму страну зачастую. По счастью, правительство Александра II опасность углядело сразу и среагировало на редкость оперативно, не как, например, М. С. Горбачёв, запуская перестройку.

13 человек из числа инициаторов, подписавших адрес, были преданы суду Сената. Сенаторы постановили лишить их некоторых особенных лично и по состоянию присвоенных им прав и подвергнуть заключению в смирительном доме. Самым известным из осужденных был Бакунин, получивший 2 года и 4 месяца, остальным впаяли по 2 года и 2 месяца и по 2 года ровно.

Далее внимательно смотрим на даты.

Это решение было объявлено подсудимым 10 июня. Заключению они были подвергнуты 18 июля, а освобождены все были 22 июля по повелению государя по случаю торжественного дня Тезоименитства Императрицы.

Губернаторский суд в ХIХ веке

Нижегородский губернатор Николай Михайлович Баранов (мы уже писали об этом неординарном человеке) опубликовал в газетах: «Все потерпевшие и не нашедшие у должностных лиц скорой и должной помощи могут явиться ко мне во всякое время дня и ночи, и я приму и окажу своё содействие».

В 1894 или 1895 году в представительствах нескольких торговых фирм на ярмарке возникла тихая паника – скорее сдержанное беспокойство. Причиной стал совершенно внезапный отъезд, практически бегство одного американца, представителя некой американской кампании, делового партнера этих фирм. Уехавший остался должен по незакрытым сделкам, но никого ни о чём не предупредил. Дело было тем более удивительно, что американец проработал в России много лет, ежегодно приезжал на нижегородскую ярмарку и пользовался репутацией надёжного, проверенного делового партнера.

Беспокойство длилось недолго. Уже через несколько часов помощник пропавшего обошел всех партнеров, расплатился со всеми, но о причинах отъезда своего шефа ничего не смог сказать, сам не знал.

Всё это выглядело странно.

На следующий год от этой американской фирмы приехал новый представитель и на все расспросы о предшественнике ответил: «Жив и здоров, работает в этой же фирме, но в Россию больше не поедет, так как здешний климат для него нездоров».

Понемногу о нем стали забывать. Но шила в мешке не утаишь. История странного отъезда в итоге вышла наружу.

Вечером после тяжёлого делового дня американец отправился обедать в ресторан «Россия». Встретил там знакомого, вместе отобедали, выпили и решили завершить вечер обходом «веселых домов».

Посетили один, другой, третий… везде выпивали. Уже совсем пьяненького американца увлекла какая-то девица, увела в свою комнату, где он и уснул. Проснувшись, собрался уходить, но обнаружил, что пропал у него нераспечатанный пакет с 10000 рублей, полученных им из банка. Ощупал карманы, осмотрелся – ничего. Кровь бросилась в голову, взволнованный американец начал кричать, требовать возврата денег: он хорошо помнил, что деньги были при нём, когда вошел в комнату к девице. На его крики и протесты явились служащие заведения, привычные к таким событиям, подхватили американца под мышки и вытолкали его из дома. Естественно, что ещё и наваляли.

Очутившись на улице, избитый и взволнованный американец вспомнил о заявлении губернатора Баранова, «готового принять каждого в любое время дня и ночи…» Немедленно отправился в дом, где во время ярмарки жил губернатор. В приёмной комнате дежурный чиновник. Американец стал настойчиво требовать свидания с губернатором. Дежурный просил изложить ему суть дела, объясняя, что, быть может, без помощи губернатора удастся помочь ему, но американец был настойчив и требовал доложить самому Баранову.

Чиновник пытался отговорить, объяснял, что сейчас третий час ночи, губернатор спит, не проще ли подождать несколько часов, когда он проснётся; генерал много работал, ему нужен отдых, быть может, ваше дело можно сделать и утром.

Но американец закусил удила, твердил настойчиво, что раз опубликовано в газетах о приёме во всякое время дня и ночи, то он, американский гражданин, требует исполнить его просьбу. Так и не узнав, в чём дело, но смущённый такой настойчивостью, чиновник в итоге решился разбудить Баранова.

Губернатор вышел, внимательно выслушал американца и распорядился подать два экипажа. В один сел сам с дежурным помощником пристава, во втором поместился околоточный с несколькими полицейскими, а американец был водворен на козлы к кучеру губернатора в качестве проводника.

Приехали на улицу Весёлых домов в Кунавино, старинную слободу в Заокской части Нижнего, где жили рабочие, мещане и ремесленники. Американец вдруг растерялся: войдёт в дом, вроде тот, осмотрится, оказывается – нет! Бежит в другой…

Обошли несколько домов, и все не те. Баранов терпеливо ждал.

Наконец американец остановился на одном, вроде бы схожим по меблировке, расположению комнат с тем, где его обобрали. Заявил генералу: «Вот это и есть тот дом!» Баранов со всеми полицейскими вошёл в дом, распорядился двери запереть, никого не впускать и не выпускать!

Всех живущих в доме во главе с хозяйкой собрали в общей зале. Баранов просит американца указать ту, которую он подозревает в воровстве денег. Американец выбирает одну, но хозяйка и все присутствующие настойчиво утверждают, что американец у них не был, видят они его первый раз. Тот и сам вдруг начинает колебаться: «Ваше превосходительство, я, пожалуй, действительно ошибся, по некоторым моим воспоминаниям это не здесь было».

Баранов терпелив. Процессия идет дальше, дом за домом. Наконец американец узнает нужный дом. Процедура повторяется: губернатор приказывает двери запереть, всех собрать в зале, никого не выпускать! Спросил, где хозяйка. Вышла почтенная дама, ответила, что хозяйки дома нет и она за неё.

- Укажите девицу, бывшую с этим господином.

- Согласно приказанию вашего превосходительства здесь собраны все девицы, и больше у нас никого нет.

Генерал приказал американцу указать его знакомую, тот отвечает, что её здесь нет. Генерал требует у экономки:

- Приказываю немедленно доставить женщину, бывшую с ним!

Экономка в ответ начинает божиться, клясться в том, что девушек у них больше нет, а господин ошибся:

- Хотя он действительно заходил сюда, но не оставался, а ушёл.

- Если вы сейчас не укажете, где девица, - заявил генерал, - то здесь же в зале я прикажу вас сечь до тех пор, пока не скажете правду!

Экономка побледнела, благо здоровенные полицейские вокруг всем своим видом выражали готовность немедленно приступить к экзекуции, и поспешила заявить:

- Я вам сказала неправду – хозяйка в доме, она, быть может, лучше меня знает, когда этот господин был, я отсутствовала.

Нашли прятавшуюся хозяйку, привели в зал.

- Где девица, бывшая с этим господином?

- Здесь все налицо, никого больше нет…

Последовало то же распоряжение: разложить и сечь до тех пор, пока не скажет правду. Видя, что тут не церемонятся, хозяйка взмолилась:

- Ваше превосходительство! Пожалейте меня – я сейчас приведу девушку.

Привела тщательно спрятанную девушку, американец тут же признал её. Девушка в слёзы:

- Он врёт, пришел сюда совершенно пьяный, откуда я знаю, где он потерял деньги! Я девушка честная, не воровка…

Баранов метод дознания не меняет, приказ тот же: пороть, пока не скажет, где деньги. Экзекуция началась. Не выдержала, закричала:

- Остановитесь! Я скажу.

Рыдая, повинилась: взяла деньги из кармана и передала хозяйке, которая обещала, что после обследования полицией, которое, конечно, окончится ничем, деньги поделят поровну.

Хозяйка принесла деньги, положила на стол.

- Сочтите, - сказал Баранов американцу.

Обрадованный американец хватает деньги, считает, начинает благодарить губернатора.

- Погодите благодарить, - сказал Баранов. – Вас хозяева отправили на ярмарку, я думаю, не затем, чтобы вы с их деньгам ходили развлекаться в «весёлые дома»? Потеряв, беспокоили бы власть в неурочное время для розыска их, для чего пришлось прибегнуть к крутым мерам, без которых вряд ли пришлось бы их вам найти. Пусть будет вам наука на всю жизнь – выпороть его!

Американец вначале принял это за шутку, потом, видя, что с ним никто не шутит, начал кричать, что он гражданин свободной страны, находится под защитой её законов и властей:

- Вы не осмелитесь со мной это сделать! Я буду жаловаться!

Приказ был исполнен не только в точности, но и с особым старанием, ибо полицейские были озлоблены за ночное беспокойство.

Надо признать, что ночь для американца выдалась бурной: дважды избитый, потерявший и нашедший, пообщавшийся вплотную с такими разными людьми империи, от девиц нетяжёлого поведения до самого генерал-губернатора с его невзыскательными методами дознания и наказания. Наверное, всё это было слишком для одного человека.

Но американец оказался упрям. Решил искать справедливость. Взбешённый, прибежал в свою гостиницу, послал телеграмму в свою фирму в Америку о срочном выезде домой, сдал дела и деньги помощнику и первым же поездом выехал в Москву. Явился к консулу, пожаловался. Консул разделил его возмущение: «История с вами несомненно возмутительная!» Он посоветовал обратиться к послу в Санкт-Петербург лично (подозреваем, что консул просто отделался от назойливого посетителя, чей визит обещал обернуться многими хлопотами, но без всяких преференций).

Так или иначе, но наш американец оказался в Петербурге, в американском посольстве, а там… Там ему разъяснили, что дело его в случае огласки не может остаться секретным. Что на несколько дней оно станет главной сенсацией всей американской прессы, что семья американца узнает, в каких заведениях проводит время их муж и отец. Что репутация его в его же американской фирме окажется подорванной. Что русский царь накажет Баранова, сместит с должности, но, принимая во внимание его популярность у царя, такое смещение будет недолгим, и вскоре Баранов окажется на другой, даже более высокой должности.

Американец подумал, да и пыл его начал проходить. В общем, историю замяли. Но из нескольких независимых источников, от полицейских и девиц, американскому консулу в Москве она всё же стала известна, хотя и неофициально. Что, впрочем, никого не удивило. Репутация Баранова была известна всей России. Был случай с начальником товарной станции в Нижнем Новгороде Александровым. Какой-то купец, возмущенный большой его алчностью, доложил о нём Баранову. «Хорошо, я с ним разделаюсь, - сказал Баранов, - будет долго помнить!» Одних этих слов оказалось достаточно: Александров немедленно выехал в Москву и выхлопотал себе в правлении железной дороги другое место, более худшее, чем в Нижнем, лишь бы не возвращаться во владения Баранова.

Недаром Победоносцев, рекомендуя в 1881 году Баранова Александру III, характеризовал его: «Это человек… умеющий действовать, когда нужно». И Баранов не подводил. Например, во время эпидемии холеры в Нижнем при первых признаках стихийных бунтов отдал приказ: «Зачинщиков повешу на глазах у всех и на месте». Помогло. При этом свой губернаторский дворец отдал под размещение больных.

О методах дознания заместителя министра и о деревнях, почти потёмкинских

Что означает выражение «Потёмкинские деревни», знает каждый школьник. Как и то, что и сама история про эти самые потемкинские деревни является мифом, сочинённым врагами светлейшего князя, потому что города и селения, стоящие до сих пор на месте этих самых якобы несуществующих деревень, это доказывают.

Вообще же в России возможно всё.

В 1880 году товарищ (заместитель по-современному) министра государственных имуществ Анатолий Николаевич Куломзин предпринял ознакомительную поездку по южным причерноморским местам. Осмотрел Петровскую сельскохозяйственную и лесную академию, Харьковское училище земледелия, Луганский завод, потом проехал на завод Юза, тогда единственный чугуноплавильный завод юга России, с которого, по сути, и зародился промышленный Донецкий бассейн. Юг в то время бурно развивался, и признаки недалекого грядущего промышленного взрыва были заметны уже тогда. Смущало товарища министра только заметное некое пренебрежение к интересам рабочего населения. На том же заводе Юза несколько изящных поселков для мастеров, выстроенных по образцу английских, удобная, как тогда говорили, казарма для рабочих и даже своя заводская больница для них не могли решить всех проблем. Многие рабочие ютились, кто где смог. Большинство рабочих в Донецком бассейне в то время были пришлые, из Воронежской и Тамбовской губерний, и сами не желали обустраиваться капитально, но всё равно, по мнению Куломзина, местное начальство могло б гораздо больше уделять внимания их нуждам.

Недовольный, он поехал дальше.

В те годы остро стоял вопрос обводнения причерноморского юга России. Ещё и ста лет не прошло, как в этих местах хозяевами были кочевники, дикая степь неохотно уступала место цивилизации. Правительство уделяло огромное внимание этой проблеме.

Привлекался и частный капитал, для частников сдавались в аренду казенные земельные участки по значительно пониженной цене при условии лесонасаждения. Вот несколько таких участков по пути из Луганска в Крым Куломзин и решил осмотреть.

Каково же было его удивление, когда уже в первый день, проезжая один из участков, обнаружил на нём порядочное поселение из 28 домов. Целый поселок немецких колонистов! В документации же значилось, что участок арендуется неким евреем. Спросил старосту – явился здоровенный детина немец. Куломзин: «Как эта статья числится сданной в погодную аренду, а тут вдруг прочно выстроенные дома?» Староста не стал хитрить, рассказал, что для того, чтобы начальство не догадалось, что на участке возникло самовольное поселение, немцы послали на торги подставное лицо, которое выступило в роли арендатора. В общем, Фукса помните, который и при царе сидел, и при большевиках. Ильф и Петров его не придумали.

Единственное, чего никак Куломзин не мог понять и что осталось для него загадкой, – это как местное начальство не догадалось объехать эти участки. Но по приезде в Крым он вызвал Екатеринославского, Таврического и Херсонского управляющих государственными имуществами со всеми планами казённых земель и велел губернаторам трёх губерний донести правдиво в Петербург, сколько у них тайных селений. Причем пообещал им, что за это они не подвергнутся никакой ответственности.

Оказалось, что таких селений 35.

Вот так. А всё про «Потёмкинские деревни» пишут.

Воруют

Луганский завод производил пушечные снаряды. Снаряды были дорогие, без воровства не обходилось. По бумагам выходило, что эти снаряды, проходя всю производственную цепочку, из каждого производственного цеха поступали на склад, откуда везлись в очередной цех. Цеха стояли друг подле друга, разделенные зачастую одной только дверью, а до склада было полкилометра. Понятно было, что все эти межцеховые перевозки были банальной припиской. Куломзин пообещал смотрителю склада освобождение от ответственности, если он откроет, как в действительности ведется дело. Тогда смотритель предъявил два комплекта приходно-расходных книг. Один действительный, для себя и дирекции завода, другой фиктивный, для проверяющих, по которому никто ничего не мог разобрать. Куломзин искренне благодарил за науку. Что сказать… Россия … Воруют.

Простота хуже воровства

Помещица Шапошникова подала жалобу за неуплату оброка крестьянами нескольких принадлежащих ей деревень. В свою очередь, обвиняемые крестьяне подали встречную жалобу, что они недоимки за собой не числят и по своему состоянию возложенного на них оброка платить не могут. Выехавшие для разбирательства мировые посредники выяснили, что имение находится в опеке, и опекуном является брат уездного судьи. Осмотр на месте показал, что дома имения роскошны, а хозяйственная обстановка крестьян слаба, роща с разрешения опекуна вырублена и увезена для продажи, оброк с крестьян превышал средний размер.

Стали проверять конторские книги в имении, а там… черным по белому оказались записанными взятки опекуну и его брату!

Что ни говори, а отчётность у помещичьего управляющего (из своих же крестьян) для барыни оказалась в полном порядке. Вот только завести второй журнал по примеру луганских чиновников не догадались.

Естественно, суд принял сторону крестьян.

назад