- Главная
- Разделы журнала
- Исторические факты
- Бедная Маша, или история усадьбы Свиблово в петровскую эпоху Записки хранителя
Бедная Маша, или история усадьбы Свиблово в петровскую эпоху Записки хранителя
Екатерина Святицкая (Музей Москвы) 15.06.2022
Екатерина Святицкая (Музей Москвы) 15.06.2022
Бедная Маша, или история усадьбы Свиблово в петровскую эпоху
Записки хранителя
В год от Сотворения мира 7211, а от Рождества Христова 1702, 6 ноября умерла раба Божия Мария Семёновна Плещеева, незамужняя девица 19-ти лет. Об этом грустном событии поведала нам закладная плита, найденная на днях в центре Москвы, в Большом Гнездниковском переулке. Ремонтные работы проходили рядом с тем местом, где до 1930 года находилась церковь Святого Николая в Гнездниках. Первый каменный храм был построен тут в 1629 году, и скорее всего, именно на нём появилась в 1702 году первая плита с именем девицы Марии. Через сто лет (в 1724-1727 гг.) обветшавший храм перестраивался, но доска либо осталась на сохранившейся от старой церкви стене, либо была перенесена на новое строение.
Мария Семёновна принадлежала к известному роду Плещеевых, гордо ведущих своё происхождение от черниговского боярина Фёдора Бяконта, сподвижника московского князя Ивана Даниловича Калиты и его наследников. Правда, отец Марии, Семён Федорович, принадлежал к самой младшей ветви этого многочисленного рода. Известно, что он был стольником при юном царе Петре Алексеевиче, но умер ещё в 1792 году. На погребении его присутствовал сам Патриарх, а на стене Никольского храма появилась закладная плита с именем «Раба Божиего стольника Семёна Феодоровича Плещеева». Вероятнее всего, мать Марии умерла ещё раньше, потому что 9-летняя девочка осталась сиротой.
По своим родителям юная Мария унаследовала усадьбу Свиблово. Отец её Семён Фёдорович сам получил вотчину после смерти бездетного дядюшки Михаила Львовича Плещеева (кстати, также похороненного в храме в Гнездниках).
После смерти отца 5 июля 1692 года девочка могла воспитываться в доме дяди по отцу – Фёдора Фёдоровича Плещеева, также стольника Петра I, который был, судя по сохранившимся письмам, доверенным лицом молодого государя. Вряд ли дядя Фёдор мог уделять племяннице много времени: вместе с Петром Алексеевичем он участвовал в Азовских походах, изучал корабельное дело на амстердамских верфях, а после, по приказу царя, вербовал там опытных мореходов, закупал пушки, ружья и парусное полотно для будущего российского флота. Он состоял в постоянной переписке с самодержцем, и даже заболев осенью 1701 года горячкой, сгубившей его, с одра болезни - за 2 дня до смерти! - пишет из Москвы своё последнее письмо Петру.
Впрочем, наша Машенька могла оказаться и у своей родни по линии матери, у Нарышкиных. Это был ещё один обширный русский род, возвысившийся благодаря второй жене царя Алексея Михайловича.
Троюродным братом царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I, был Кирилл Алексеевич Нарышкин. Мы не знаем, принимал ли он участие в судьбе осиротевшей девочки изначально. Как и Фёдор Плещеев, Кирилл Алексеевич был стольником Петра I, воевал за Азов и строил и укреплял фортификационные сооружения во время Северной войны. Один из возведенных им бастионов Петропавловской крепости носит его имя. Позднее Кирилл Алексеевич станет первым комендантом Санкт-Петербурга (в 1710 - 1716 гг.) и губернатором Москвы в 1716-1719. Служба царского родственника всегда способствовала его обогащению.
Если бы Мария Плещеева была крепка здоровьем и нашла себе приличную партию, усадьба Свиблово, вероятнее всего, вошла бы в её приданое. Но судьба решила иначе. После смерти последнего ближайшего родственника по отцу, Ф. Ф. Плещеева, уже никто не мешал Нарышкину думать о судьбе Свиблова. Вероятно, владение на берегу Яузы приглянулось родственнику девушки, и после её смерти Кирилл Алексеевич, опираясь на «устное завещание» Марии, утвердил за собой не только усадьбу, но и её арбатский дом.
Это вызвало законные претензии со стороны другой ветви рода Плещеевых. Тогда, в 1704 году, К. А. Нарышкин «устроил» царский указ, которым было «отказано» (присуждено) «кравчему Кириллу Алексеевичу Нарышкину племянницы ево Марьи Семёновой дочери Плещеевой вотчина, что ему кравчему Кириллу Алексеевичу в нынешнем в 1704 году, по имянному великаго государя указу и по изустному ее девицы Марьину завещанию и по допросу отца её духовного Благовещенского собору, что в Верху на Сенях ключаря Ивана Афанасьева, дана в Московском уезде, в Манатьине и Быкове и Коровине стану, село Свиблово, на реке на Яузе, а в нем церковь во имя Живоначальныя Троицы, да придел во имя Алексея митрополита древяна клетцки, да в том же селе Свиблове вотчинников, со всяким дворовым и хоромным строением и с садом и со всяким заводом…»
Но Плещеевы не сдавались, и на протяжении многих лет судились - и отсудили-таки! - родственную вотчину. В 1721 году императорским же указом Свиблово вновь вернулось в род Плещеевых. Разозлённый Кирилл Алексеевич вывез из усадьбы всё, что мог, разорив её до последнего гвоздя и дверной ручки... А через два года его не стало.
Так закончился этот интересный эпизод истории двух знатных родов, одной московской усадьбы и бедной сиротки Маши, прожившей такую короткую жизнь, историю о которой напомнила нам её закладная плита...