- Главная
- Разделы журнала
- Исторические факты
- От Балтики до Тихого океана... (Этюды о торговле)
От Балтики до Тихого океана... (Этюды о торговле)
Михаил Гусаков (кандидат исторических наук, археолог) 22.02.2024
Михаил Гусаков (кандидат исторических наук, археолог) 22.02.2024
От Балтики до Тихого океана...
До конца ХVIII века Московское государство долгое время было как бы «отрезано» от Европы другим большим славянским государством - Речью Посполитой (Польшей). Ливонская война, так удачно начатая, окончилась катастрофой. Балтийская дверь в Нарве захлопнулась на целый век. Россия на долгое время оказалась сама по себе. Правда, надо сказать, что торговля и торговые связи не прекратились, а заметно усилились. Особую роль в этом процессе сыграли Архангельск и Астрахань. Россия по-прежнему вывозила кожу, рожь, ячмень, пшеницу, коноплю, сало, поташ, меха, щетину, полотно, воск, а взамен получала серебряную монету, европейскую и азиатскую, товары промышленного производства и металлы. Но была опасность захвата европейцами, особенно голландцами и англичанами, русского рынка. Русское купечество требовало от московского правительства охранных мер, но проведению этих мер в жизнь мешали громадность России, неравномерность расселения людей и плохие пути сообщения. Безуспешность попыток пробиться на северные европейские торговые пути вынудила Россию повернуться к южным границам. Политическая ситуация способствовала этому. Мощный отток населения из центральных районов России на южные окраины, в степи, на богатые черноземные земли, быстрый рост и усиление казачества, особенно его успешная «пиратская» война с Турцией и крымскими ханами, дали возможность московскому правительству занять удобную дипломатическую позицию «невмешательства». Судите сами: христианские государства Европы, тяготеющие к южным рынкам, Венеция, Генуя, империя Габсбургов, Римский папа, Речь Посполитая вели ожесточенные войны с Турцией, основные силы которой действовали на Балканском и Средиземноморском театрах войны. В середине ХVIII века началось мощное выступление украинских казаков против Польши под руководством Богдана Хмельницкого, объединившегося с крымским ханом. Не использовать такую удобную ситуацию для русского казачества было бы непростительно. Нужно было только одно – оружие, и Москва дала оружие. Словно морские валы, донские и днепровские казаки начали накатывать на турецкие торговые города и крепости, особенно на Азов в устье Дона, который блокировал выход в Азовское и Чёрное моря. Турция кинулась затыкать дыры, но в ответ получила мощные разорительные походы казацкого люда на свое северное побережье. Огненным валом прокатилась казачья «голытьба» по богатым городам от Синопа и Трапезунда до Стамбула. Это не могло кончиться для Турции добром. Несмотря на неудачи азовских походов царевны Софьи, Пётр продолжил это начинание и довел до конца. Он построил свой флот на Воронежских верфях, захватил Азов и оживил южную российскую торговлю, сделал ее морской. Азовская кампания Петра была прелюдией, генеральной репетицией перед двадцатилетней войной с главным соперником - Швецией - за Балтику.
Мы уже забыли, что более семи столетий Россия жила без Балтики. Недавно исполнилось триста двадцать лет выходу России на её берега, столь важные, прежде всего, с коммерческой точки зрения. Если мы взглянём сегодня на политическую карту мира и возьмём в руки карту России XVII века - эпохи первых Романовых, мы легко обнаружим, что границы тогдашние и современные пoчти совпадают. На той карте нет Украины, нет Белой Руси, нет балтийских государств, нет Кавказа и, конечно, нет среднеазиатских государств. Но есть главное отличие - выход в Балтику. С 1703 года северная столица России - Санкт-Петербург - стоит на берегах финских вод. Двадцать с лишним лет Пётр и вся Россия «долбили» стенку, отгораживающую её от Европы, и пробили окно, хотя своими размерами оно и было скорее «форточкой», которая была вынуждена закрываться на зиму. Сейчас у нас есть ещё один порт балтийский – город Калининград, бывший Кенигсберг, вторая Орденская столица рыцарей тевтонов. Этот порт не замерзает круглый год, а это очень важно...
Но вернёмся к России конца XVII - начала XVIII века. Правление Петра дало мощный толчок развитию русской торговли и коммерции. Достаточно сказать, что в России появились свои морские порты, огромный по тем временам военный и торговый флоты, и это дало возможность не тратить деньги на фрахт голландских, английских и датских судов. Русские купцы быстро освоили все европейские северные торговые коммуникации. В тысячу раз увеличилось операционное пространство русской торговли. Одна экспедиция за другой отправлялись открывать мир новых рынков. В Россию же пошли потоком европейские технологии и специалисты. Не мудрено, что именно в них нуждалась Россия, ведь вывозить сырьё не очень выгодно. Гораздо больше приносит прибыли то же сырье, но уже переработанное на месте, превращенное в готовый продукт, а для этого нужны заводы и специалисты высокого класса. Очень скоро в стране появились мануфактуры, фабрики, заводы - труд рабочих, по сути крепостных, был очень дешев. А произведённые ими дешёвые товары очень скоро появились и на северных рынках, завоевав их своей низкой ценой.
Правда, большая часть прибыли от торговли шла в государственную казну, ибо государство Петра держало монополию. Всё замыкалось на его всевластии, на его усиленной полиции, на его самовластии по отношению к городам, «воздух которых не делал человека свободным», в отличие от Запада. («Городской воздух делает свободным», - гласил средневековый правовой обычай, согласно которому крестьянин, убежавший от феодала в город и проживший там больше года, становился лично свободным человеком). Сверх того, государство монополизировало соляную торговлю, торговлю поташом, водкой, пивом, медом, пушниной, табаком, а позже и кофе. И, как результат государственной монополии, - расцветает контрабандная торговля, взяточничество чиновников, казнокрадство. Достаточно сказать, что в 1720 году отрубили голову князю Гагарину, прежнему губернатору Сибири, за то, что он скопил столь безмерные богатства, что после распродажи только его движимого имущества - сибирских и китайских товаров - осталось ещё несколько домов, набитых нераспроданным добром, драгоценные камни, золото, серебро, стоимость которых достигала более 3 млн. рублей. А Меншиков Александр Данилович, великий соратник Петра! Когда он был обвинён в государственной измене и сослан в Березов, то у него было конфисковано 90 тысяч крепостных, 6 городов (Батурин, Копорье, Короп, Почеп, Ямбург (ныне г. Кингисепп) и Ямполь), парадная резиденция Ораниенбаум (ныне г. Ломоносов), имения в России, Польше, Пруссии и Австрии, 5 млн. рублей наличными в золоте и 9 млн. в английских и голландских банках. Впрочем, это общечеловеческая болезнь и нет ей конца!
Главным тормозом русской торговли были самодержавие и крепостничество. Амбиции Петра Великого - развитие флота, армии, администрации - требовали привести к повиновению все русское общество: от бар до крестьян. Человек был вещью. Кстати, именно поэтому и вспыхивало столько крестьянских восстаний, говоря словами Пушкина, «бессмысленных и беспощадных», неизбежно подавляемых в крови и истязаниях. Пугачёвский бунт в 1774-75 годах был лишь самым драматическим эпизодом никогда не утихавших бурь. А сколько было в России всякого рода «воров», разбойников, Кудеяров, атаманов, мстителей, «борцов за правду»! Именно из жизни пришли в русскую литературу капитаны Копейкины, Дубровские, Челкаши и прочие герои этого ряда.
Всё же русская торговля, хоть и со скрипом, набирала обороты. Ею стали заниматься новые люди - из крестьян, пока ещё беспаспортные, приписанные к помещикам, но получившие документы на право «отхожего промысла». Вспомним историю с крестьянами графа Шереметева в Иваново. Они издавна были ткачами и со временем открыли настоящие мануфактуры (кстати, по подставным документам), выпускавшие набивные ткани, поначалу - льняные, а затем - хлопчатые. Прибыли их были фантастическими. Иваново стало великим русским текстильным центром. О размерах доходов говорит такой факт: в 1775 году граф Шереметев потребовал за вольную с крупного ивановского мануфактурщика Грачёва 135 тысяч рублей, плюс фабрику, землю и крепостных, которыми владел сам Грачёв. По-видимому, свобода текстильщика была оценена почти во всё его состояние. Но Грачёв скрыл большие капиталы, записав их на имя работавших на него купцов, и, выкупив столь дорогой ценой свою свободу, остался одним из крупнейших текстильных промышленников. Вам это ничего не напоминает?
Разумеется, такие большие состояния наживало лишь меньшинство. И всё же, занятые мелкой и средней торговлей крестьяне характеризовали некую весьма своеобразную атмосферу крепостничества в России. Счастливый или несчастный, но класс крепостных не был замкнут в деревенской самодостаточности. Он оставался в контакте с экономикой страны и находил там возможности жить и заниматься предпринимательской деятельностью. На громадные пространства России стало проникать не только западное серебро, но также и элементы капитализма. Приносимые им новшества не обязательно означали прогресс, но под их тяжестью старый порядок ветшал. Наёмный труд, появившийся очень рано, развивался в городах, на транспорте, даже в деревне - на сенокосе или во время жатвы. Предлагавшими свои услуги работниками были разорившиеся крестьяне, нанимавшиеся на тяжелые работы, обедневшие ремесленники, вынужденные работать на более удачливых «коллег», бедняки, нанимавшиеся матросами, лодочниками, бурлаками, которых на одной Волге было около 400 тысяч.
Но не будем рисовать положение ни в розовых, ни в мрачных тонах. Речь всегда шла о населении, привыкшем к лишениям, к существованию трудных условий. Поистине лучший пример тому – образ русского солдата, как писал один французский путешественник, «в самом деле, лёгкого для прокорма. Он носит небольшую жестяную коробку, у него есть маленький флакон уксуса, несколько капель коего он наливает в воду, которую пьёт. А когда попадается ему немного чеснока, он его съедает с мукою, замешанной на воде. Голод он переносит лучше любого другого, а когда выдают ему мясо, он такую щедрость рассматривает как награду».
Нет ничего удивительного в том, что стойкие русские исследовали и освоили Сибирь. А это было явление, равносильное разве что открытию европейцами Америки. Только такой выносливый народ мог пройти и освоить несоизмеримые ни с чем географические пространства. Естественно, что Сибирь стала русской. Недаром ещё Ломоносов говорил, что богатства России будут прирастать Сибирью. Но в русской экспансии многое было непрочным и неопределенным. Подвиг поразителен, но окружён хрупкими звеньями. Дальнейшее развитие событий показало, что в торговле на своих окраинах русский гигант не смог прочно утвердиться. Его внешние обмены - с Пекином, Стамбулом, Исфаганом, Лейпцигом, Львовом, Любеком, Амстердамом и Лондоном - были объектом нескончаемых манипуляций со стороны соперников. И только на пространстве внутренних рынков, на громадных ярмарках, усеявших нашу территорию, русский купец брал реванш над зарубежными партнёрами. Шёл к концу XIX век. Что было впереди, мы ещё с вами увидим...
При написании статьи были использованы материалы книги Ф. Броделя «Время мира».