- Главная
- Разделы журнала
- Персоны
- С мечтой о непокорном полюсе
С мечтой о непокорном полюсе
Виктор Добров 28.08.2019
Виктор Добров 28.08.2019
С мечтой о непокорном полюсе
Когда речь заходит о полярниках, об открытии Северного полюса, то у многих, чьё детство прошло в Советском Союзе, всплывает в памяти крылатая фраза: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Эта последняя строка стихотворения «Улисс», написанного английским поэтом Альфредом Теннисоном, стала позднее девизом приключенческого романа писателя Вениамина Каверина «Два капитана». Роман, написанный в 1938-1944 годах, выдержал более сотни переизданий, был переведен на многие иностранные языки, послужил основой для двух экранизаций, а герои романа оказались кумирами детей и подростков. В этом романе одной из центральных фигур является полярный исследователь капитан Иван Львович Татаринов - образ вымышленный и собирательный. Среди его прототипов называют полярников Роберта Скотта, Георгия Брусилова, Владимира Русанова, но внешность, характер, взгляды и основная часть биографии списаны с человека, отдавшего всю свою жизнь и все свои силы изучению и завоеванию Арктики.
Его называли авантюристом, выскочкой, и даже невменяемым, вокруг его имени кипели споры, а научные открытия возглавляемых им экспедиций зачастую нивелировались. А позже его личность ставилась в пример как патриотичная и самоотверженная работа учёного, не сдавшегося перед обстоятельствами и стихией, преодолевшего и косность среды, и насмешки недоброжелателей. Его именем были названы архипелаг и остров, мыс и пик, пролив, два залива, две бухты и ещё посёлок, в котором он родился.
Георгий Яковлевич Седов - человек, который первым в России предпринял попытку достижения Северного полюса.
*****
Георгий родился 23 апреля 1877 года в семье азовского рыбака, на хуторе Кривая Коса (Область Войска Донского, ныне посёлок Седово в Новоазовском районе Донецкой области) в семье простого рыбака. Его отец Яков Седов коренным жителем Приазовья не был, а пришел туда на заработки из Полтавщины. Плотник по профессии, он рассчитывал на лёгкий заработок во время ухода мужской части населения на рыбный промысел, но просчитался, так как большой работы там не оказалось. Зато в первую же зиму Яков попал на рыбную ловлю и хорошо заработал. Решив не искать лучшей доли, он вошёл в рыбачью ватагу (артель) и осел в Приазовье на Кривой Косе. Позже взял в жёны сироту Наталью, построил дом и купил лодку и сельдяные сети. В первые годы после женитьбы Яков работал дома, а с половины ноября по март рыбачил на льду. Лет через шесть, когда в хатке было четверо ребятишек, стал уходить на летнее время в большие города - в Керчь или Ростов - работать пильщиком. Иначе не хватало на жизнь.
Георгий Седов, был в семье четвёртым сыном и к труду приучался сызмальства, помогая родителям по дому, а с одиннадцати лет и на море. Рыбацкое ремесло младший Седов, или, как его тогда называли, Егорка, постигал быстро, а морские узлы и вовсе выучился вязать лучше отца. Обучил его матрос, гостивший неделю на хуторе, он же рассказывал Егорке о других морях и океанах, о дальних странах и диковинных людях, живущих там. А ещё об учёных людях - капитанах, которые всё знают, которые превзошли все науки и могут смотреть на солнце. Которые ведут большие корабли в самые далёкие моря, где живут диковинные люди...
И мальчик загорелся мечтой стать капитаном. Он понимал, что для этого необходимо знать грамоту и множество разных и нужных наук, но одолевая отца просьбами отпустить учиться, слышал в ответ: «Посмотри-ка, есть ли хоть один грамотный среди рыбаков? Ни одного. А какие рыбаки! Ватажные атаманы, по всему морю известные! Они в почёте и славе». И Егор выучился читать и писать сам, а четырнадцати лет таки пошёл в церковно-приходскую школу и за два года окончил трёхлетний курс. В школе он был первым учеником, неофициальным помощником учителя, старшим в строе военной гимнастики и получил по окончании похвальный лист. После батрачил на местного богача, работал приказчиком в местном магазине и тайком откладывал деньги на учёбу. Он уже знал, что будет учиться в Мореходных классах в Ростове-на-Дону, где за учёбу брали всего шесть рублей в год, а тем, кто учится хорошо - так и вовсе даром. И весной 1894 года молодой Седов внезапно исчез из посёлка...
Через некоторое время поползли слухи, что Георгия видели в Ростове на пароходной пристани, где он таскал мешки с мукой, что он спился и босячит в Ростове... пока через год родители не получили заказное письмо, как выяснилось, от сына. Он писал: «Дорогие родители Яков Евтеевич и Наталья Степановна! Извещаю вас, что живу я в городе Ростове на Среднем проспекте, жив, здоров, чего и вам желаю. Долго я работал матросом на парусном боте, а в сентябре сего 1895 года поступил учиться в Мореходные классы, окончив которые, стану морским капитаном. Учусь я хорошо по всем предметам. Обо мне не беспокойтесь, хоть тяжело учиться без денег, да свет не без добрых людей, как-нибудь пробьюсь я первый год, а летом денег заработаю. Кланяюсь низко отцу Якову Евтеевичу и дорогой матери Наталье Степановне, ещё сестрицам Кате, Анюте и Марусе и братику Васеньке. А ещё низкий поклон Степану Степановичу Оксенову, скажите, что ему я по гроб жизни обязан и благодарен, чего не забуду вовек. Ваш сын Георгий Седов.
Адрес: Нижне-Бульварная улица, Мореходные классы, ученику Георгию Седову».
Во втором полугодии Седова за отличные успехи в учёбе освободили от платы за обучение, затем перевели во второй класс без экзаменов и досрочно отпустили на каникулы. В 1899 году Седов получил диплом штурмана каботажного плавания и устроился работать шкипером на небольшой сухогруз, а 14 марта 1899 года в Поти он сдал экзамен и получил диплом штурмана дальнего плавания, после чего был назначен на пароход «Султан», где вскоре стал капитаном. Через некоторое время, отказавшись от участия в афёре со страховкой, Седов был уволен и остался без работы. На тот момент Георгий понимал, что гражданский флот - это не то, к чему он стремился - он мечтал о морских экспедициях, открытиях, а это было возможно лишь на военной службе. Седов поступил вольноопределяющимся в военно-морской флот в Севастополе и был зачислен в учебную команду. Сигнальщик, старший сигнальщик, унтер-офицер и, наконец, в 1901 году он получил звание прапорщика запаса. Этот чин давал возможность службы на военных транспортах, совершающих дальние плавания. Но не всё было так просто...
*****
Морской корпус, готовивший кадровых офицеров флота, в царской России был в привилегированном положении. За время существования военного флота образовались целые морские династии, так как при приёме преимущество предоставлялось детям военных чинов Морского ведомства. Окончившие полный теоретический и практический курс гардемарины (так назывались воспитанники старшего класса) осенью производились в мичманы и носили золотые погоны. Те же, кто не сдал практические экзамены и показал низкие морские качества и неподготовленность к военно-морской службе, увольнялись с присвоением чина подпоручика по адмиралтейству или же получали гражданский чин 10 класса. Штурманы, механики и врачи, люди с высшим образованием, принимались во флот с большим разбором. До реформы 1905 года они даже не считались «настоящими офицерами» и носили, в отличие от кадровых, серебряные погоны. А уж чин прапорщика по Адмиралтейству, или как иронично говорили офицеры - «мокрого прапора», был чуть выше, чем ничто, тем более, когда речь шла о простолюдине. Но в то же время это был единственный путь, приближавший молодого моряка к его мечте.
Ещё сдавая экзамен на чин прапорщика, Георгий впечатлил широтой своих познаний одного из экзаменаторов и тот, приняв участие в судьбе подающего надежды молодого офицера, дал последнему несколько рекомендательных писем, в том числе и к своему брату - учёному-гидрографу генералу Ф. К. Дриженко. В дальнейшем Дриженко и его друг гидрограф Варнек помогли Седову получить разрешение держать экзамен за курс Морского корпуса. Георгию устроили настоящее испытание на собеседовании, засыпав вопросами по астрономии, навигации и военно-морской тактике, но всё же допустили к официальному экзамену, который он блестяще сдал, получив чин «поручика по адмиралтейству, со старшинством с 24 октября 1901 года».
Так Седов смог поступить на службу в Главное гидрографическое управление. Он не смог получить военно-морской офицерский чин (это было невозможно для крестьянского сына) и уже тогда понимал, что никогда не станет своим в этой касте. Через несколько лет Георгий Седов, получивший таки заветный морской офицерский чин, горько шутил, что он чуть ли не единственный офицер во всём российском флоте, не имеющий дворянства. Следует признать, что он отчасти лукавил, так как, будучи кавалером орденов Святого Станислава 3-й степени и Святой Анны 3-й степени, имел право на личное дворянство, но не потомственное. Пока он находится в экспедициях, этого не заметно, но стоит ему вернуться в столицу - и для многих сослуживцев он становится «выскочкой ниоткуда». Очень возможно, что такое отношение, в конечном итоге, и привело Седова к гибели, когда он, планируя дело всей своей жизни, торопился, допускал ошибки, не оставляя себе путей к отступлению, но не будем забегать наперёд...
*****
На службе в Главном гидрографическом управлении при Адмиралтействе Георгий Седов практически сразу принял участие в своей первой научной экспедиции в район Новой Земли. В следующем году - новое путешествие в качестве помощника начальника экспедиции в район Карского моря.
Во время Русско-японской войны Седов командовал миноноской в Амурском заливе. За участие в этой войне он получил орден Святого Станислава 3-й степени. В 1908 году Седов в чине штабс-капитана вернулся в Петербург, где был вновь прикомандирован к Главному гидрографическому управлению и вскоре направлен в экспедицию Каспийского моря Ф. К. Дриженко, где выполнял обязанности помощника начальника экспедиции и проводил рекогносцировочные работы для составления новых навигационных карт, за что был награждён орденом Святой Анны 3-й степени.
В 1909 году он исследовал устье Колымы, а в 1910 при его непосредственном участии был заложен посёлок Ольгинский на Новой Земле. В этом же году по рекомендации Семенова-Тян-Шанского его приняли в Русское географическое общество, а Русское астрономическое общество избрало Георгия Седова почётным членом. Но в том же, 1910 году, Седова отстраняют от тщательно подготовленной им гидрографической экспедиции в малоисследованные восточные моря Арктики и отправляют в который раз на изученный вдоль и поперёк Каспий, откуда он пишет жене: «Я под давлением несправедливости и обиды могу перестать владеть собой и что-нибудь сделаю такое, что тяжело отразится на нашей судьбе. Хотя всеми силами стараюсь дать место в себе благоразумию и парализовать навязчивые мысли об обиде... Мне теперь ходу не будет вовсе во флоте, хоть будь я золотой человек, а быть оскорблённым я не привык и обиду никому не спускаю».
Трудно сейчас говорить о том, что послужило толчком: уязвлённое самолюбие и амбиции Седова, желание что-то доказать сослуживцам и всему миру, но уже в то время у Георгия Седова возникла идея, ставшая главной целью его жизни - идти на Северный полюс.
*****
9 марта 1912 года Седов направил в Главное Гидрографическое управление следующий текст: «Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись ещё во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией и Северного полюса. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдём в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг…»
На тот момент на Северном полюсе уже побывали американцы Фредерик Кук и Роберт Пири, но заявления обоих исследователей были подвергнуты сомнению, и российские газеты благосклонно приняли идею первой русской экспедиции к Северному полюсу. Седова поддержали начальник Главного гидрографического управления А. И. Вилькицкий, морской министр России И. К. Григорович. К плану экспедиции с пониманием отнёсся Государь Николай II. Седову был предоставлен двухлетний отпуск с сохранением содержания, из капитанов по Адмиралтейству он был переведен во флот с чином старшего лейтенанта.
В то же время в Адмиралтействе понимали, что Арктический зимний опыт Седова был низок, опыта перемещения по дрейфующим льдам у него не было вообще, и его план был подвергнут острой критике. Седов подал более развёрнутый план экспедиции, но и этот план был признан авантюрным и отвергнут. В общем-то, небезосновательно. Но Седов уже закусил удила и прибег к помощи прессы, опубликовав объявления о подписке на пожертвования для экспедиции. Также был создан «Седовский комитет», во главе которого стал книгоиздатель Михаил Суворин - совладелец газеты «Новое время», который организовал сбор средств на экспедицию. Среди жертвователей были как простые люди, так и известные персоны: норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен, певец Фёдор Шаляпин... Сам Николай II выделил десять тысяч рублей. Но всё равно денег катастрофически не хватало, и тогда Суворин из собственных средств выдал Седову двадцатитысячный кредит, надеясь покрыть расходы за счёт будущих эксклюзивных репортажей.
В конце июля 1912 года была зафрахтована старая парусно-паровая шхуна «Святой великомученик Фока» (бывший норвежский зверопромысловый барк «Гейзер» (Geyser) 1870 года постройки), и 26 августа, после торжественных проводов и молебна, экспедиция отправилась в путь.
Из-за спешки судно, не получившее должного ремонта, дало течь, которую полностью не устранили, а перед отплытием выяснилось, что грузоподъёмность «Св. Фоки» не позволяет взять все необходимые экспедиции припасы, в результате после частичной разгрузки на берегу были оставлены часть продовольствия, топлива, питьевой воды и снаряжения, в том числе примусы. 24 августа капитан В. Е. Дикин, помощник капитана, штурман, механик, помощник механика и боцман «Св. Фоки» отказались выходить в море с Седовым из-за плохой подготовки к плаванию и уволились с судна. Седову пришлось срочно набирать новую команду.
Участник экспедиции В. Ю. Визе писал: «Многое из заказанного снаряжения не было готово в срок… Наспех была набрана команда, профессиональных моряков в ней было мало. Наспех было закуплено продовольствие, причём архангельские купцы воспользовались спешкой и подсунули недоброкачественные продукты. Наспех в Архангельске были закуплены по сильно завышенной цене собаки - простые дворняжки. К счастью, вовремя подоспела свора прекрасных ездовых собак, заблаговременно закупленных в Западной Сибири.
Перед выходом экспедиции некоторые участники её указывали Седову на неуместность включения солонины в список основных пищевых продуктов экспедиции. Но Седов был упрямый человек и от солонины не отказался, сославшись на то, что в военном флоте и гидрографических экспедициях всегда употребляли солонину».
По плану «Св. Фока» должен был доставить отряд Седова на Землю Франца-Иосифа и вернуться в Архангельск. Однако из-за позднего выхода выполнить план не удалось. Судно было заперто льдами у северо-западного побережья Новой Земли. Эта вынужденная зимовка вскрыла все недостатки спешной подготовки: тёплой одеждой был обеспечен только полюсный отряд, не хватало многих необходимейших вещей. А из-за воровства, обмана и подлога купцов, поставивших экспедиции Седова гнилые продукты (солонину и треску), экспедиция фактически была обречена на гибель.
Зимовка продолжалась 352 дня, в ходе которых члены экспедиции исследовали Северный остров Новой Земли. В частности, Георгий Яковлевич вместе с боцманом А. И. Инютиным прошёл с картографической съемкой новоземельского побережья около семисот километров, обморозил пальцы на ногах, похудев при этом на 15 килограммов, но заполнил на его карте последние белые пятна.
В июне 1913 года капитана корабля Захарова вместе с четырьмя членами экипажа (трое из них заболели цингой) отправили в Архангельск. Они должны были передать просьбу о высылке провизии, но из-за позднего прибытия группы и отсутствия средств в кассе комитета помощи экспедиция не получила. Во время экспедиции Г. Я. Седова в Петербурге и за границей много писали и говорили о необходимости оказать помощь русским полярным экспедициям - Седова, Брусилова и Русанова. Решительно об этом высказались руководитель Русского географического общества П. П. Семёнов-Тян-Шанский, известный полярник Фритиоф Нансен и другие. Оказать своевременно помощь экспедиции Г. Я. Седова было нетрудно, но это не было сделано. Сотрудники этой экспедиции Павлов, Визе, Пинегин по возвращении писали военному министру: «Требование Седова о помощи в виде посылки судна с углём в 1913 году... не было удовлетворено. Последнее разрушало планы Седова и было причиной всех бедствий экспедиции...»
3 сентября 1913 года корабль, переименованный в «Михаила Суворина», смог высвободиться изо льдов и добрался до острова Нортбрук, относящегося к Земле Франца-Иосифа. Не получив необходимых припасов, экспедиция направилась дальше, но уже 19 сентября была вынуждена остановиться на вторую зимовку у острова Гукера. Топлива и продовольствия не хватало, почти все члены экипажа заболели цингой. Избежали её только 7 человек, которые ели мясо собак и добытых моржей, а также пили горячую медвежью кровь. Седов был в числе тех, кто отказался от подобного рациона.
Надвигалась полярная ночь. Условия жизни были на этот раз крайне тяжёлыми. Помещения едва отапливались, в каютах лежал лёд, и одеяла по утрам нередко примерзали к переборкам. Многие продукты уже кончились. Несмотря на прогрессирующую болезнь, несмотря на то, что ещё первой зимой большинство ездовых собак погибло, Седов продолжал подготовку к походу на полюс. Уже никто, за исключением самого Седова, не верил, что есть шансы на успех, в успехе похода к полюсу сомневался даже самый близкий друг капитана - художник Пинегин. За пять дней до прощания с капитаном он записал в своём дневнике: «Попытка Седова безумна. Пройти в пять с половиной месяцев почти 2000 километров без промежуточных складов с провиантом, рассчитанным на пять месяцев для людей и на два с половиной для собак? Однако, будь капитан здоров, как в прошлом году, - с такими молодцами, как Линник и Пустотный, на испытанных собаках он мог бы достичь большой широты.
Седов фанатик достижений, настойчив беспримерно. В нём есть жизненная черта: умение приспособляться и находить дорогу там, где другому положение представляется безвыходным. Мы не беспокоились бы особенно за участь вождя - будь он вполне здоров. Планы его всегда рассчитаны на подвиг; для подвига же нужны силы - теперь же сам Седов не знает точной меры их.. Все участвуют в последних сборах, но большинство не может не видеть, какого исхода можно ожидать. И всё же в решение капитана начать борьбу никто не может вмешаться. Существует нечто, организовавшее наше предприятие: это нечто - воля Седова.
Противопоставить ей можно только восстание. Но кто примет на себя ответственность утверждать, что силы капитана не соответствуют его предприятию?»
В разговоре один на один Пинегин рассказал капитану о настроениях в команде, о том, что некоторые из членов экспедиции предлагали связать Седова или запереть в каюте, лишь бы не пустить его на верную смерть, о том, что идти дальше на север - это самоубийство, предлагал Седову хотя бы отложить выход на пару недель, пока он окончательно не поправится. Седов ответил: «Конечно же, я вижу все препятствия, но я верю в свою звезду».
Выход к Полюсу был назначен на 2 февраля 1914 года. С Седовым отправились к Полюсу два матроса - Григорий Васильевич Линник и Александр Матвеевич Пустошный, каюр. Оба матроса были добровольцами.
Седов тяжело заболел и в пути, 20 февраля 1914 года, умер. Он был похоронен на архипелаге Земля Франца Иосифа, на мысе Абруцкого острова Рудольфа, самого северного острова самого северного российского архипелага. Гробом полярному исследователю послужили два парусиновых мешка, в изголовье был поставлен крест, сделанный из двух лыж. В могилу Седову положили флаг, который он мечтал водрузить на полюсе.
9 марта Линник и Пустошный двинулись в обратный путь, и утром 19 марта они вернулись на корабль. Выживших и вернувшихся спутников Седова по возвращении экспедиции на большую землю привлекли к суду за то, что не спасли офицера, однако после прочтения дневников Седова они были оправданы.
Поскольку уже шла Первая мировая война, то сообщение о гибели Седова и о возвращении экспедиции не привлекли особого внимания общественности. Научные материалы экспедиции оказались никому не нужны, хотя имели огромное научное значение, а её имущество было продано с аукциона за бесценок.
Когда же отец погибшего Седова обратился за помощью к правительству: «Я человек старый, а равно и моя жена, не способные к физическому труду для приобретения себе насущного хлеба... Когда последует смерть - для нас неизвестно, а жить приходится, и нужно чем-либо существовать. Думаю, что в морской экспедиции найдутся средства, дабы помочь отцу, сын которого погиб на пользу науки и родины. На основании вышеизложенного покорнейше прошу администрацию морской экспедиции не отказать мне в вспомоществовании, дабы дожить, не имея крайней нужды в одежде, топливе и хлебе», то под расписку получил официальный ответ: «Морское министерство не имело и не имеет никакого отношения к полярной экспедиции».
Научные результаты экспедиции Г. Я. Седова были опубликованы после 1917 года. В 1938 году сотрудниками советской авиабазы на острове Рудольфа были найдены остатки лыж, флага, меховой одежды, топорик-молоток и флагшток. На флагштоке можно было разобрать слова: «Polar Expedit. Sedow 1914».
17 августа 1977 года советский атомоход «Арктика» достиг Северного полюса. Там был установлен государственный флаг СССР, укреплённый на том самом флагштоке.
*****
Он шёл к полюсу тяжело больным, прекрасно понимая, что возвращение в Россию без результата означает для него позор, насмешки и конец всем мечтам о большой работе исследователя, моряка. Наверное, он мог бы сохранить себе жизнь, отказавшись от экспедиции, но выбрал путь, сообразуясь со своим пониманием долга. Путь, проложивший след тем, кто будет идти за ним, путь, приведший его в вечность.