- Главная
- Разделы журнала
- Исторические факты
- УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА – 64 Исторические мозаики
УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА – 64 Исторические мозаики
Вадим Приголовкин 23.08.2020
Вадим Приголовкин 23.08.2020
УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА – 64
Исторические мозаики
Люди, которые для нас Сибирь освоили
Оставивший нам эти воспоминания Коленька Берг был девятым сыном в семье. Отец в нём души не чаял, ибо Коля был единственным выжившим из всех этих девяти рождённых мальчиков. Когда Коля вырос, стал писателем, на наш взгляд, одним из лучших русских писателей середины ХIХ века, незаслуженно забытым в советское время. Впрочем, забытым по вполне понятным причинам. Мы же, коли будет интерес у читателя, при случае рекомендуем почитать. Писал он интересно про Польские бунты, про оборону Севастополя в Крымскую войну и о своей жизни, о предках.
Несмотря на свою фамилию, был он человеком абсолютно русским - обычное дело в империи, где у Вальтера Берга жена Марь Ивановна, и у детей их - все Пети, Коли, Маши, все православные, и жены, мужья соответственно. А фамилия всё та же, по предку общему. Впрочем, ровно и наоборот бывало. И дочка какого-нить Иван Иваныча Иванова выходит за какого-нить фон барона и фамилию его берёт. Империя, одним словом.
Николай Васильевич Берг о своих предках знал мало. О деде Вальтере из Лифляндии практически ничего. Был он военным в невысоком чине штык-юнкера, проделал с Суворовым несколько кампаний и умер от раны под Силистрией. Остались от него только послужной список на одном листе и грамота на чин, подписанная Екатериной. Вот и всё. Больше ни письма, ни клочка бумаги, ничего. Ну, если не считать двухлетнего сына на руках вдовы. Та потом подросшему сыну рассказывала, что муж ея был человек страстный и картёжник. Сама вдова, в девичестве Марья Петровна Астафьева, воспитала сына в Москве, в строгости православной, религиозной; в Лифляндии никогда оба не бывали, и сыну и в голову не приходило, что в нём есть что-то немецкое.
История предков Николая Берга по материнской линии связана с таинственным городом Оленском. Существовал такой всего пару десятков лет в Якутии, и краеведы до сих пор спорят, где именно. По одной из версий, вообще на самом берегу Северного Ледовитого океана. Строили его сосланные в Сибирь уральские казаки и башкиры Пугачёва, а руководил всеми этими буйными людьми некий чиновник из Малороссии Ефрем Фёдорович Ромадин: богатырь телом, с голосом как труба, в доме и городке деспот; ослушаться его было невозможно; с топором в одной руке и с нагайкой в другой ходил по городу, сам строил наравне с рабочими, сам и порол на месте ослушников, да и просто за любую неисправность, а то и за отсутствие в доме картофеля – было такое, когда начальство приказало приучать жителей к этому продукту.
Городок получился, правда, справный, и вспоминали его потом все с любовью: на городской пруд прилетали дикие гуси и утки, чернобурые лисицы грелись на солнышке, растянувшись на крышах соломенных домов, а из леса ежедневно приходил медведь, пил молоко, которое ему специально оставляли в одном из дворов; топтыгина не трогали, без него скучали.
Жили просто.
Приглянулась Ефрему Фёдоровичу некая Арина Родионовна, дочь сына боярского (!). После краткого ухаживания сделал он предложение, обвенчались в соседнем городке, где была церковь.
До свадьбы Ефрем Фёдорович всем говорил, что никогда не женится на Арине, Фёкле, Федоре, Акулине и тому подобных неблагозвучных, по его мнению, и глупых именах – а тут вдруг Арина!
Сердцу не прикажешь! Как быть.
Наш деспот и самодур нашёл выход: приказал строго в доме и во всем городе звать жену его не иначе как Катерина Ивановна, и она стала Катерина Ивановна, позабыв своё настоящее имя.
И Катерина Ивановна, и дети её были неграмотны, не умели ни читать, ни писать, умели только песни петь, на коне по тайге скакать и целоваться.
Вскоре город Оленск упразднили, жителям разрешили ехать куда хотят. Сыновья потом все выслужили офицерский чин, несмотря на неумение читать и писать, а одна из девочек, чрезвычайно красивая, стала госпожой Берг. Отец её к тому времени умер, а Катерина Ивановна с дочерью и её мужем жила в Москве. Там и скончалась. На похоронах-то и пришлось сказать священнику, что настоящее её имя Арина, а не Екатерина – так её и поминали, так и записали на каменном кресте.
Шутник Никитин
На вечере у подрядчика дорожных строительных работ Бенкендорфа (племянника Александра Христофорыча, шефа жандармов) хозяин представил взаимно гостей:
- Полковник Никитин – председатель уголовной палаты Гриневич.
Никитин подал руку и сказал:
- Вы видели когда-нибудь такого петуха?
И показывает рукой с сажень от пола.
- Нет, не видел.
- И я н… никогда не видел.
И сказав это, повернулся и ушёл.
- Что он сумасшедший? - спросил Гриневич.
Нет, только шутник.
Этот Никитин был начальником работ от Малоярославца до Боброуйска, руководил огромными по объёму работами по строительству шоссе – 500 вёрст. Подчинялся по занимаемой должности Павлу Филипповичу Четверикову, управляющему ХI-го строительного округа. Этот Четвериков оставил после себя память самого честного и благородного человека, но вот беда – карты! Когда-то Четвериков имел хорошее состояние: отец оставил ему 100 душ и 700000 капитала. И в карты он вообще не играл, но в славном городе Смоленске однажды попал в руки карточных шулеров. Те, узнав о капитале, решили обобрать его. Бывая на вечерах, где играли, Четвериков карт в руки не брал, но однажды уговорили его поставить карту. Он поставил 25 рублей и выиграл. Поставил другую – опять выиграл, третью – тоже. Кончилось тем, что в этот вечер он выиграл 100 рублей. С тех пор Четвериков стал играть и в короткий срок потерял все свои 700 тысяч.
Эта история и сблизила его с Никитиным – записным игроком, и когда его назначили начальником округа, он сделал Никитина управляющим работами. Говорили, что на этой должности Никитин ничего не делал, только пил, играл и обирал подрядчиков. Насколько это верно, трудно сказать, дорога-то строилась, но главный подрядчик, некий Вонлярлярский, миллионер, в итоге кончил почти в нищете. Кажется, главный его управляющий – проныра и весьма ловкий немец Гуюс, который сам наживался на хозяине, нашёл в Никитине серьёзного конкурента и решил от него избавиться. Гуюс пришёл к Четверикову, стал жаловаться на Никитина, даже прослезился. Аргументы тоже привёл, и Четвериков поддался. Послал за Никитиным, принял его чрезвычайно строго. В долгой речи он укорял его в неспособности, в бездеятельности, в безобразном поведении и, наконец, в грабительстве.
Никитин стоял и слушал. Потом его утомила эта длинная проповедь, он обратился к лакею:
- Никита, дай, пожалуйста, трубочку.
Четвериков ещё больше горячился. Никитин преспокойно курил.
Генерал умолк.
- Вы к… к… кончили, ваше превосходительство? - Никитин сильно заикался.
- Кончил и повторяю: если вы не исправитесь, вам не миновать солдатской лямки.
- Хорошо. Теперь я вам скажу. Вы знаете, что когда меня назначили директором работ, у меня не т…олько не было гр…гроша за душою, но было 10 тысяч долгу. Теперь же, благодаря Бога, у меня чет…тыреста пятьдесят тысяч. Но этого мне мало: мне нужен мил…лион, и я надеюсь на милость Господню.
Четвериков остолбенел.
- Отойдите, отойдите от меня! Мне страшно!
- Нечего пугаться, Павел Филиппович; дело это… житейское. Через два года у меня будет миллион.
-Как вы смеете мне это говорить!
- Да, к…как же мне не говорить. Вы знаете, у меня пять человек детей. Бог послал мне случай, и я обязан им воспользоваться. Если этого не сд… сделаю, дети скажут: вот подлец папенька, мог нажить состояние и не нажил. А Лярского вы напрасно жалуете: он мот, и все промотает. Не оберу его я, оберёт Гуюс.
- Остановитесь! Довольно! Вы больше не начальник работ. Подавайте в отставку, или я вас выгоню.
- Напрасно вы горячитесь, Павел Филиппович. Что ж, я, пожалуй, выйду в отставку, да вы пожалеете, и Гуюс пожалеет. Ведь Борисов облупит Лярского почище моего.
- Не ваше дело. Убирайтесь и сейчас же просите об отставке.
- Хорошо, только пожалеете.
На следующий день Никитин подал в отставку, по болезни. Доктор выдал ему свидетельство на десяток болезней – у пройдохи всё было схвачено.
А через две недели Никитин опять явился.
- Я раздумал, Павел Филиппович, и полагаю остаться на службе, да и вы должны на это согласиться. Ведь у меня дела в таком беспорядке, что сам чорт их не разберёт. Для приведения их в порядок нужно, по крайней мере, десять тысяч, а кто захочет их пожертвовать? А я пожертвую.
- Вы точно пожертвуете десять тысяч?
- Непременно пожертвую, ваше превосходительство.
- Ну так берите назад своё прошение, и чорт с вами!
За две недели генерал убедился, что в делах Никитина, действительно запутанных донельзя, никто лучше него не разбёрется, а Гуюс понял, что своего человека на место Никитина ему не пропихнуть. В итоге, все смирились, Никитин остался.
Школа Павла Павловича Максимовича
Это не образное название. Это официальное, буквальное название учебного заведения, утверждённое самим императором. А началось всё с того, что отставной офицер флота, местный помещик и член Тверской губернской земской управы П. П. Максимович в 1869 году возбудил вопрос о подготовке учительниц для народных школ. Ему отказали, сочтя вопрос недостаточно проработанным. Тогда в следующем 1870 году Максимович на свои собственные средства основал в Твери бесплатную «Женскую школу для образования учительниц», открытую 1 декабря.
Не прошло и года, и в губернском собрании предложили принять школу на счёт земства, но учредитель Максимович не без ехидства ответил, что «школа устроена им на свои средства и что он не может передать её земству прежде, чем оно не убедится в том, что школа эта вполне достигает своей цели».
Тогда же, в 1871 году, комиссия от земства, осматривавшая городские заведения общественного призрения, констатировала: «После осмотра школы Максимовича самое отрадное впечатление». В школе в этот момент было 49 учащихся, из них 29 получали стипендию. Земство со своей стороны ассигновало 1000 рублей на поддержку школы, а Тверское губернское земское собрание даже ходатайствовало о присвоении учебному заведению права именоваться «Школой Павла Павловича Максимовича», на что 10 июня последовало упомянутое высочайшее соизволение.
Спустя 18 лет, объезжая Тверскую губернию, М. И. Семевский (Михаил Иванович Семевский - член археографической комиссии министерства народного просвещения, почетный член археологического института, тайный советник, член Санкт-Петербургской городской думы, историк, журналист, издатель, основатель и многолетний редактор альманаха «Русская старина») с удовольствием отметил в своих заметках: «Земство в своих ежегодных собраниях принимает самый живой интерес в женской учительской школе, созданной по энергическому и благому почину П. П. Максимовича. Каждому, кого занимал вопрос народного образования в нашем отечестве, в высшей степени приятно читать… извлечения о самых обстоятельных докладов по поводу названой школы и тех живых прений, какие возбуждало в собрании обсуждение различных вопросов с бытом школы связанных. Много способствовало к жизненности школы то обстоятельство, что земство ставило во главе учреждения людей талантливых, во всеоружии знания своего дела и горячо преданных делу».
Действительно, Максимовичу удавалось приглашать на пост начальника и преподавателей людей талантливых, зачастую известных на всю Россию. Например, с 1887 года начальницей школы была приглашённая земством Елисавета Петровна Свешникова, известная писательница в области педагогической литературы, сотрудница журналов «Женское образование», «Педагогический листок» и проч.
К тому времени земство отпускало в год до 12000 рублей на содержание Женской учительской школы. Давать в ней уроки приглашались лучшие преподаватели, каких только можно было найти в Твери; педагогом школы в том году был выпускник Санкт-Петербургского университета Ф. Ф. Ольденбург, его коллеги-преподаватели - все выпускники университетов.
С 1873 по 1887 год школа выпустила 205 учительниц, и главное – не было случая, чтобы в самый короткий срок, максимум в полгода, кто-то из них не нашел себе место в той или другой школе родного края, - так велик был рост школ в губернии.
С мая 1882 года школа окончательно отошла в ведение Тверского губернского земства, теперь её официальное название звучало так: «Тверская женская учительская школа губернского земства имени П. П. Максимовича». Павел Петрович остался почётным попечителем. И оставался им до самой кончины, последовавшей в 1892 году.
В школе было четыре класса и подготовительный (при основании было три). Обучение бесплатное. Учащиеся в возрасте от 13 до 17/18 лет, число их со временем росло. В 1888 году училось уже 168 девушек, из них 120 жили в интернате, остальные - приходящие. Почти все из Тверской губернии, разных её уездов.
Учили хорошо, была даже практика. Семевский отмечал: «Дело ведётся превосходно. С живейшим удовольствием мы переходим с урока на урок и, наконец, присутствовали на уроках кандидаток-учительниц в нормальной начальной школе, в которой до 75 мальчиков и девочек и которая состоит из четырёх классов».
Большое число учащихся – дочери лиц духовного сословия, затем следуют мещанки, крестьянки. … Семевский писал после посещения школы: «Приятно видеть эти чисто русские лица, этих здоровых девушек, вышедших прямо из толщи русского народа, ретиво работающих для самообразования и потом идущих на подвижнический труд сельских наставниц, с жалованием, редко превышающим 240, либо даже 200 рублей в год!» Да и в школе не шиковали: «Вся обстановка здесь их жизни принаровлена к их будущему неприхотливому быту; довольно сказать, что на продовольствие пансионерки школы идет в месяц не более четырех с полтиною рублей».
При этом авторитет школы был велик: местные смотрели на школу не только как на питомник учительниц, но и как на обычное среднее учебное заведение (только без иностранных языков) – лица духовные и светские, нередко весьма достаточные, отдавали в школу своих дочерей – просто для образования, без мысли потом быть непременно учительницей.
Вообще же, от многих подобных заведений, готовящих учителей народных школ, Тверская учительская школа отличалась тем, что в ней учились с 13-ти лет и проходили пять классов, в то время, как в других земских семинариях обычно практиковали три или даже два года обучения. Но в них шли девушки, окончившие гимназию либо протогимназию, оттого им хватало двух специальных педагогических классов учительской школы.
Школа Максимовича живёт и сегодня. Пережила все государственные перевороты в нашей стране за сотню с лишним лет. Просто каждая новая власть по своему вкусу меняла название.
Учительская семинария имени П. П. Максимовича с июня 1917 – это согласно распоряжению Временного правительства. Институт народного образования с сентября 1919, Тверской педагогический институт с 1921. С 1931 года Калининский педагогический институт, с 1970 года Калининский государственный университет, с 1991 Тверской государственный университет. Круг замкнулся. Осталось только окончательно вернуться к истокам, вернув имя Максимовича. Справедливости ради отметим, что в 2016 году к 200-летию со дня рождения в актовом зале Тверского государственного университета открыт барельеф Павлу Павловичу, его имя внесли в «Золотую книгу Твери».
Кстати, в ноябре 1917 года, когда начались занятия в Тверском учительском институте, первый набор слушателей составил 37 человек. В 1870 в первом наборе школы, как мы писали, было 49. В 1900 году Кашинским земством в имении Максимовича Спасское Владимирской губернии была открыта образцовая начальная школа. Даже после кончины Максимович продолжал своё дело.
Камердинер Прошка
Наверняка все интересующиеся историей великого полководца Суворова знают, кто такой Прохор Дубасов. Он жил при барине в ссылке в селе Кончанском и более 30 лет сопровождал его в походах, вплоть до последних, Итальянском и Швейцарском. Было время, Прошку знал весь мир. Король Сардинский Карл Эммануил даже медалями его наградил, специально изготовленными, на зелёных лентах с надписями на латинском языке: «За сбереженье здоровья Суворова». На пакете королевского рескрипта, присланного в армию, запечатанного большой королевской печатью, так и было от короля написано: «Господину Прошке, камердинеру Его Сиятельства князя Суворова». Пакет сей внёс Прошка своему господину с воем, отчего полководец и сам слезу пустил. А потом устроил целую официально расписанную церемонию награждения, во время которой Прохору велено было быть трезвым («Первый пункт: Прошке быть завтра в трезвом виде». «Что значит это? - сказал Александр Васильевич. - Я от роду не видывал его пьяным». - «Я не виноват, - отвечал я, - если я не видал его трезвым»), с целованием рук уполномоченному короля при Главной квартире Суворова, за которым ради этого целования во время церемониала пришлось бегать Суворову и Прошке, отчего трое все вместе едва не упали. Впрочем, эта история всем известна.
Прохор отличался грубостью и пьянством, но барин продолжал держать его при себе, обещая волю после своей смерти.
Александр Васильевич Суворов скончался 6 мая 1800 года. Не совсем понятно, но прошло два с половиной года, когда сын и наследник полководца, князь Аркадий Александрович (1894 года рождения, 4 августа) дал слуге своего родителя, с женою и детьми его, свободу на вечные времена. К свободе прилагались 5000 рублей серебром, с условием, однако, чтобы «оплата всей суммы расположена была на 5 лет, как на то была воля родителя его». (Возможно, столь долгая задержка объясняется тем, что Аркадию Александровичу, ребёнку позднему, в год смерти родителя не было и 16-ти полных лет, и до совершеннолетия, а, следовательно, до вступления в полное право распоряжаться наследством ему оставалось 5 лет).
Как заведено, эта воля молодого Суворова была предоставлена на высочайшее утверждение. Император Александр I всеподданнейшее прошение князя Италийского графа Суворова-Рымникского относительно освобождения бывшего у его родителя камердинера Прохора Дубасова, жены и детей и о награждении его 5 тысячами рублей серебром с платежом оных в 5 лет, высочайше указать изволил внести оное в правительствующий сенат для надлежащего исполнения.
Высочайшее повеление объявлено было 5 ноября 1892 года министром юстиции Г. Р. Державиным, а сенат предписал: Санкт-Петербургскому губернскому правлению - объявить о сем Дубасову, с выдачей надлежащего вида, а попечителям князя Аркадия Суворова – об удовлетворении бывшего камердинера назначенной суммою в течение 5 лет.
Попечителями были: вдова генералиссимуса княгиня Варвара Ивановна Италийская, графиня Суворова-Рымникская, обер-шталмейстер граф Николай Александрович Зубов, женатый на сестре несовершеннолетнего ещё Аркадия, и тайный советник обер-прокурор синода Дмитрий Иванович Хвостов.
По распоряжению губернского правления, Прохор Дубасов был вызван в правление, где 26 ноября самолично и получил засвидетельствованную копию указа сената и вид на жительство. Журнал утверждён был губернатором Кувшинниковым С. С.; в 1799 году в Италийском походе он был адъютантом фельдмаршала Суворова, приславшего его к императору Павлу I с донесением о победе над французами при Нови.
Щепетильность, или как надо беречь государственную копеечку
Граф Пётр Петрович Пален из славной плеяды генералов, героев 1812-1815 годов, перечислить все его боевые награды, а тем более сражения, в которых он участвовал, просто невозможно. С 1835 года, оставаясь членом Государственного и Военного советов, был назначен чрезвычайным и полномочным послом при французском дворе. Дипломатические войны и демарши не в наше время начались: в 1841 году Россия прекратила дипломатические отношения с Францией, и наш посол был отозван в Россию, жил в Петербурге. Несмотря на разрыв отношений, он продолжал числиться послом и, соответственно, получал причитающееся жалование. Пётр Петрович настаивал пред начальством и, наконец, добился, чтобы ему прекратили производство содержания, которое он получал в Париже. Хотя официально продолжал числиться в должности аж до апреля 1851 года. Чтобы полностью оценить поступок русского чиновника давнего времени, надо отметить, что в обществе и среди друзей-знакомых граф был известен своей скупостью, качеством, совершенно нехарактерным для русской знати того времени, скажем прямо.
