- Главная
- Разделы журнала
- Исторические факты
- Жена да убоится мужа
Жена да убоится мужа
Екатерина Святицкая (Музей Москвы) 9.08.2020
Екатерина Святицкая (Музей Москвы) 9.08.2020
Жена да убоится мужа
Гендерное неравноправие или традиционный уклад?
В 2017 году в траншее близ Сретенского монастыря в Москве была найдена белокаменная закладная плита. Этот вид надгробий отличался тем, что плиту не располагали горизонтально над могилой усопшего, а вделывали в стену над ней; чаще всего это происходило тогда, когда представителя знатного или богатого рода хоронили непосредственно в храме или подле его стен. Выступавшие над синим фоном буквы надписи гласили: «Лета 1678 октября, в 31-й день на память святых апостолов Стахия и Амплия и иже с ними, преставися раба Божия боярина князя Петра Прозоровского жена княгиня Анна [погребе] на ноября в 1-й день». Когда-то это надгробие отмечало место захоронения княгини Анны Фёдоровны – дочери боярина Фёдора Ртищева, супруги князя Прозоровского. Представительница знатного старомосковского рода Ртищевых, в 15 лет она была выдана замуж за князя Петра Прозоровского (1645-1720), родила ему двоих дочерей и довольно рано, возможно, третьими родами, умерла.
Историкам хорошо известна биография её супруга. Он был приближённым царя Алексея Михайловича, воспитателем его сына царевича Ивана и, после смерти царя, одним из опекунов царевича Петра. В период с 1697 по 1698 год, когда Пётр I путешествовал по Западной Европе в составе «Великого посольства», Прозоровский руководил страной вместе с Л. К. Нарышкиным и Б.А. Голицыным. Позже он возглавлял Оружейную палату, руководил Приказом Большой казны, Монастырским приказом, обеспечивал поставки артиллерии в армию во время Северной войны. Довольно характерная для петровского времени биография знатного мужчины, жизнь и служба которого России нашли свое отражение во многих документах той эпохи. А что же его жена? О ней, как и о множестве других женщин русского средневековья, мы не знаем практически ничего.
Женщина, оставаясь в тени сначала своего отца, а потом мужа, гораздо реже оставляла какую-то информацию, кроме скупых строк надгробных плит. А они сообщают нам, кроме дат жизни, в лучшем случае социальный статус тех мужчин, отца и/или мужа, от которых зависел и сам «живот», жизнь или смерть дворянки, попадьи, стрелецкой жонки или крестьянки: «попадья Акилина Митрофанова дочь», «младенец Прасковья Алферьева дочь Вараксина», «раба Божия Феодосия Григорьева жена Филипова» и, наконец, «боярина князя Петра Прозоровского жена княгиня Анна»… Лишь по косвенным свидетельствам мы можем предполагать ход их судьбы.
Княгиня Анна Прозоровская умирает 34 лет отроду, князь Пётр пережил её на 42 года (целую жизнь по средневековым меркам!), но так и не женился вторично, храня супруге посмертную верность. Возможно, за этим простым фактом кроется история любви, достойная восхищения. Дочь Анны Федоровны и Петра Ивановича вышла замуж за князя Голицына и стала одной из первых статс-дам императрицы Екатерины I – наступил XVIII-й «бабий» век в истории России.
«А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева. И не Адам прельщён, но жена, прельстившись, впала в преступление». Эти слова апостола Павла из 1-го Послания к Тимофею для русского средневекового человека считались истиной и руководством к действию. Этому способствовала и традиция представления женщины как сосуда скудельного, греховного, шедшая из ранних духовных сочинений. Учение о «злых» и «добрых» жёнах провозглашало следующую точку зрения: женская красота – страшная сила, которая способствует разжиганию плотских страстей и, как следствие, – погублению бессмертной души. «Беседа отца с сыном о женской злобе», написанная в XVII веке, прямо сравнивает жену, обольщающую мужа, с Иродиадой.
Впрочем, написанный духовным лицом «Домострой» пространно толкует понятие «доброй» жены, ранее данное писателем XIII века Даниилом Заточником: «Добра жена венец мужу своему и безпечалие». Уделом доброй жены было ведение домашних дел – под бдительным присмотром мужа, разумеется, - воспитание детей, дела нищелюбия. Трудолюбивая жена спасала для жизни вечной не только себя, но и супруга: «Добрая жена по смерти мужа своего спасает»…
Власть мужа над женой в средневековой Руси считалась бесспорной, и историкам известно много документов, подтверждающих факты семейного насилия, доходившего до крайних степеней, вплоть до убийства. «Русские обходятся с женами жестоко и держат их в полном повиновении», - писал С. Коллинс. Конечно, далеко не все жалобы на издевательства над женщинами дошли до нас, но многие свидетельства весьма показательны: «Тот Артемий Михайлов, забыв страх Божий, пьёт, а свою жену, а мою племянницу, безпрестанна мучит, и что было за ней приданнова, все пропил…» Или другой документ: «… (дочь Наталью) мучат без вины, водят нагу и босу, угрожают убийством», - жалуется Аксинья Гурьева на своих зятя и его дядю.
Способствовало такому положению дел и известное убеждение русских женщин «бьёт, значит любит», которое с изумлением отмечали иностранцы, превратившие свои наблюдения в ряд довольно живучих легенд. Так, начиная с Сигизмунда Герберштейна, из одних иноземных мемуаров в другие кочует представление о «теремном рабстве» - полностью бесправном и приниженном положении женщины в Московии.
Такое представление не соответствует истине: замужние женщины принимали активное участие в управлении домашним хозяйством, поместьями и даже государством (вспомним Евдокию Донскую, Зою Палеолог, Елену Глинскую или Софью Алексеевну). Известны случаи, когда после смерти мужей их вдовы вставали во главе семейной торговли или другого «бизнеса». И если говорить даже о самом болезненном - семейном насилии, встречаются и обратные в гендерном отношении ситуации. В одной из челобитных, отражавших семейные конфликты, некий Григорий Вологжанин жаловался на свою жену Матрену, что та продавала его дворы, присвоила его деньги, угрожала ему убийством, а затем ушла. Похожая участь постигла Беляйку Артемьева, от которого супруга вернулась к отцу, прихватив имущество. Да и в повседневной жизни у представительниц слабого пола были свои козыри. Н. Л. Пушкарёва нашла замечательную запись, сделанную каким-то неизвестным нам священником на полях «Пролога» (свода житий святых и поучений) XV века: «Плечи болят. Похмелен… Пошёл бы в торг, да кун (денег) нет. А попадья ушла в гости…» И так становится жаль этого бедолагу, которому жестокосердная супруга не оставила денег на опохмел, нечем похмелиться, - ситуация, случающаяся и в наши дни…
В статье использованы материалы книги С. Ю. Шокарева «Повседневная жизнь средневековой Москвы».