- Главная
- Разделы журнала
- Литературная страница
- Хвостенко
Хвостенко
Михаил Гусаков 8.06.2025
Михаил Гусаков 8.06.2025
Хвостенко
Членов этой известной в прошлом фамилии я помню с детства. На Мещанской улице мы жили на пятом этаже, и в одной из комнат нашей перегруженной народом коммунальной квартиры жила семья Хвостенко. Сожалею, но имена их моя детская память не сохранила. В комнате-пенале жило трое: он - известный кукольник и инженер, его жена - кукольница и искусствовед, и его младшая сестра. Все они делали кукол для знаменитого кукольного театра С. В. Образцова. Сам Хвостенко много изобретал для машинерии кукол, а его жена, обладая замечательным вкусом, одевала их.
Супругам Хвостенко принадлежит раскрытие секрета энкаустики, восковых красок, которые в древности плавили над огнём египтяне. Я очень хорошо помню, как был сделан научно-популярный фильм об этом открытии, но что удивительно, они как жили в глубокой нищете и заброшенности, так и продолжали жить дальше. Только усилиями Сергея Образцова удалось немного скрасить жизнь этих умных и усердных людей. Образцов добился для них квартиры на тогдашнем краю города, в Черёмушках. Они уехали, только вторая сестра Хвостенки, как их звали в те времена, осталась в нашем доме и продолжала жить с мужем на третьем этаже. Я в детстве ходил туда и видел такую же маленькую комнату, заполненную сверху донизу куклами, готовыми и полуфабрикатами. Удивительное это было зрелище: из тёмного коридора ты входил в комнату с ярким светом лампочки, горящей днем и вечером, они сидели за длинным столом, на котором лежала гора материи, и из неё кроили новые одежды, иногда по нескольку штук на одну куклу. На стенах висели куклы, их было много, они смотрели на тебя, и невольно становилось не по себе: они издевались над тобой, смеялись, строили рожи, и, казалось, что они вот-вот сорвутся с гвоздей и бросятся на тебя. Жутковатое зрелище.
Но время шло, и вот я уже и почти забыл о семействе Хвостенок. Я работал и продолжал жить на Мещанской, или, как она стала называться, улице Щепкина. Шёл 1974 год. Я женился и, пытаясь получить новую квартиру на выгодных для себя условиях, продолжал жить с женой в расселяемом доме, и мы ждали, когда над нами сжалятся и дадут отдельную двухкомнатную квартиру. В доме уже никого не было, мы были последние, я, жена и Матвеевна, старуха родившаяся ещё при Рюрике. Огромный пятиэтажный дом глазел на мир чёрными разбитыми окнами, и только четыре из них горели ярким светом на нашем пятом этаже.
Шла осень, однако было ещё тепло, светило тусклое солнце. Но холода еще не было. Стояло бабье лето. Я спускался по лестнице старого парадного входа, теперь он был больше похож на портал старой церкви, устроенной под склад, и вдруг в дверь вошёл с шумом человек в старом костюме покроя 30-х годов, в больших очках. Он, щурясь и поминутно вытирая нос, спросил меня:
- Это Мещанская, 49?
- Да, а что вам нужно?
- Мне нужен Гусаков Георгий Васильевич.
- Простите, он здесь уже лет пять не живёт, зачем он вам? Я его сын.
- Вы Миша?
- Да.
- Я знал Вас ещё мальчиком. Я хотел попросить Жоржа помочь мне с собакой! Она уже долго болеет, а мне некого спросить.
- Простите, а Вы кто?
- Я Хвостенко Виктор Иванович.
- Простите, я знал Хвостенок, – они жили с нами в квартире.
- Да, это был мой старший брат, он жил с женой и младшей сестрой здесь.
Мы поднялись наверх, я усадил его за стол пить чай, а сам пошёл по длинному коридору к телефону. Отец был на работе, я рассказал матери, она позвонила отцу на кафедру и упросила его помочь. Отец не любил таких просьб, он был преподаватель, давно окончил частную ветеринарную практику и, честно говоря, побаивался ответственности. Позже я узнал, что отец с матерью были у младшего Хвостенки и пытались помочь, но собака была безнадёжно стара и ждала только смерти.
Прошло года два или три, с того момента. Мы с женой пошли забирать её слайды, которые делал её приятель-фотограф. Это было на Харитоньевском переулке, в старой части Москвы. (Место это я хорошо знал с детства: неподалёку жил мой дядька Яков, к которому я часто заходил). Мы сидели, пили пиво и говорили о рыбалке, приятель рассказывал мне, как был на Волге и что там ловил. Но тут в комнату вошёл его отец, тоже фотограф, и спросил сына:
- У тебя аппарат заряжен?
-Да, папа, а что?
- Да мне надо переснять одну фотографию, на стенку повесить в институте. Умер наш старейший сотрудник.
- Хорошо, вот все готово.
Отец поставил на подрамник старое коричневое фото, и я узнал на нём приходившего к нам тогда Виктора Хвостенко, младшего из братьев. Оказывается, он был художником по тканям (вот как аукнулась родительская энкаустика!) и преподавал в Текстильном институте всю свою жизнь. Так закончилась для меня история этой московской семьи.