- Главная
- Разделы журнала
- Общество
- Цена ошибки или о цензуре (Часть I)
Цена ошибки или о цензуре (Часть I)
Виктор Добров 29.04.2023
Виктор Добров 29.04.2023
Цена ошибки или о цензуре
Часть I
Цензура - контроль государственных органов над содержанием и распространением информации - появилась в России ещё в XI веке. Об этом свидетельствует обнародование древнерусского списка, включавшего перечень отречённых книг - «Изборник 1073 года». Отречёнными книгами назывались книги на библейские сюжеты, считавшиеся христианской церковью ложными (неканоническими), и поэтому на Руси отвергнутые, лишённые авторитета (устар. отречённые) и запрещённые. За «Изборником» последовали «Тактикон» монаха Никона Черногорца, «Погодинский Номоканон», другие. Вплоть до появления «Стоглава» цензура носила довольно неупорядоченный характер и, не имея законодательной силы, не слишком успешно препятствовала появлению запрещённых книг. Созванный в середине XVI века для укрепления церкви и борьбы с еретическими движениями Стоглавый собор содержал раздел «О книжных писцах», дававший духовным властям право конфисковать неисправленные рукописи. Таким образом, в стране появилась предварительная цензура всех изданий перед продажей. Кроме того, собор предлагал провести ревизию уже имевшихся в обращении книг. Таким образом, «Стоглав» можно по праву назвать первым официальным цензурным документом на Руси.
В XVII веке борьба церкви и государства с инакомыслием продолжалась. Так, неоднократно вводились запреты на использование книг, созданных на территории Малороссии и Литвы. А после «реформ» патриарха Никона массово изымались книги, изданные по благословению предыдущих патриархов, а также сочинения староверов. Цензура распространялась и на иконопись: в октябре 1667 года был подготовлен указ, запрещающий неискусным иконописцам писать иконы; и на «лубочное» творчество - гравированные на липовых досках и раскрашенные от руки рисунки, изображавшие по преимуществу религиозные сюжеты, что вызывало негативную реакцию церкви. А влияние церкви в то время было столь сильно, что для издания трудов Симеона Полоцкого (подпадавших под церковную цензуру), учившего детей царя Алексея Михайловича, царь Фёдор III Алексеевич указал создать «Верхнюю» (дворцовую) типографию. Типографией руководил писатель, поэт, историограф, философ, ученик Симеона Полоцкого и первый российский библиограф Сильвестр (Медведев). В 1683 году патриарху Иоакиму удалось добиться закрытия неподконтрольной ему типографии, а после свержения царевны Софьи книгохранитель московского печатного двора Сильвестр (Медведев) был казнён, а его сочинения ещё до приведения в исполнение смертного приговора были запрещены Собором 1690 года в Москве и преданы сожжению. Впрочем, Сильвестр был сторонником царевны Софьи, в 1682 году участвовал в подделке решения о передаче ей власти при малолетних царях Иване и Петре, был замешан в заговоре Шакловитого. Ну и не последнюю роль сыграло то, что по показаниям заговорщиков Софья хотела возвести Сильвестра на патриаршество вместо Иоакима…
В целом же в России вплоть до XVIII века существовала только духовная цензура, ну а первым светским цензором считается царь Пётр I. Светское книгопечатание появилось в 1700 году, когда Пётр I дал своему другу, амстердамскому купцу Я. Тессингу, монопольное право в течение пятнадцати лет печатать книги для России, ввозить и продавать их. Тогда же были установлены штрафы за торговлю печатной продукцией иных иностранных типографий и введено требование, согласно которому книги должны были печататься «к славе великого государя», а «понижения нашего царского величества» и государства в книгах не должно было быть. Таким образом, Пётр сконцентрировал в своих руках всю книгопечатную отрасль, стал единственным цензором в государстве и, ограничив церковную цензуру, стал ещё и цензором церкви.
В 1721 году был создан Духовный коллегиум, названный позднее Священным Синодом, который и стал первым цензурным органом. Между прочим, из десяти членов Священного Синода лишь трое были духовными особами. В том же году была учреждена Изуграфская палата - для противодействия торговле «листами разных изображений самовольно и без свидетельства», то есть печать гравированных лубочных листов и парсун (к которым относились и несанкционированные изображения царя) была запрещена.
Дочь Петра Елизавета Петровна постановила, чтобы «все печатные книги в России, принадлежащие до церкви и церковного учения, печатались с апробацией Святейшего Синода, а гражданские и прочие всякие, до церкви не принадлежащие, с апробацией Правительствующего Сената». Также контроль был установлен за ввозом литературы из-за границы, а издания на иностранных языках, продаваемые на территории империи, необходимо было предоставлять на проверку.
В правление Екатерины II, в 1771 году, разрешили печатать книги иностранным подданным (правда, на их родном языке). Через несколько лет иностранцам было разрешено выпускать и русскоязычную литературу, но под пристальным надзором Синода и Академии наук. В 1783 году вышел закон о вольных типографиях, приравнявший производство книг к промышленности и давший возможность частным лицам открывать своё дело. Однако печатать было возможно исключительно книги «непредосудительные Православной церкви, правительству, добронравию». При этом государыня обязала Академию наук ужесточить надзор за ввозимыми в страну книгами. Многие неугодные издания изымались из продажи и частных коллекций, а виновные в создании «соблазнительных книг» несли наказание. Ну а последовавшая через несколько лет французская революция вынудила императрицу учредить институт цензуры и профессию цензора, которые несли персональную ответственность за одобренные книги. В указе1796 года сообщалось: «Никакие книги, сочиняемые или переводимые в государстве нашем, не могут быть издаваемы, в какой бы то ни было типографии без осмотра от одной из цензур, учреждаемых в столицах наших, и одобрения, что в таковых сочинениях или переводах ничего Закону Божию, правилам государственным и благонравию противного не находится». Этим же указом фактически запрещалась деятельность всех частных типографий. Предполагаемые к печати издания надлежало представлять на рассмотрение как духовным, так и светским цензорам.
В дальнейшем российские монархи старались оградить своих подданных от проникновения идей революционной Европы. Так, императором Павлом I был организован Цензурный совет во главе с князем А. Б. Куракиным. Цензура была введена во всех портах России. Затем её сохранили в Кронштадте, Ревеле, Выборге, Фридрихсгаме и Архангельске. В остальных портах ввоз литературы был запрещён. Дополнительному контролю подвергали издания, ввозимые через сухопутную границу. Цензурная реформа Павла I завершилась указом от 18 апреля 1800 года, строжайше запретившим ввоз в страну любой литературы на любом языке. Некоторое послабление последовало в начале правления Александра I, но принятый в 1804 году цензурный устав отмечал: «…цензура обязана рассматривать все книги и сочинения, предназначенные к распространению в обществе», то есть фактически без разрешения контролирующего органа что-либо издать было невозможно. Документ определял главенствующую роль Министерства просвещения, церковные книги продолжали оставаться в ведомстве Синода, а для иностранных изданий цензором стала почтовая служба.
Цензурный устав 1826 года, утверждённый Николаем I, вошёл в историю под названием «чугунный устав». Главную роль в цензуре сохраняло Министерство просвещения, под эгидой которого было создано Главное управление цензуры, которое существенно расширило цензурные органы. Так, был учреждён Верховный цензурный комитет, состоявший из трёх членов - министров народного просвещения, иностранных и внутренних дел. В стране создавались Главный цензурный комитет в Петербурге, местные цензурные комитеты - в Москве, Дерпте и Вильно. Главный цензурный комитет подчинялся непосредственно министру, остальные - попечителям учебных округов. Кроме того, право на цензуру оставалось за духовным ведомством, академией и университетами, некоторыми административными, центральными и местными учреждениями. Цензурная практика была переориентирована на недопущение вредных книг, а книготорговцы были обязаны предоставлять реестры всех изданий, имевшихся в продаже, и без особого разрешения торговать права не имели.
Через 20 лет новая революционная волна в Европе привела к новому ужесточению цензуры в России. Созданный 9 марта 1848 года Особый комитет получил распоряжение от царя Николая I: «Необходимо составить комитет, чтобы рассмотреть, правильно ли действует цензура, и издаваемые журналы соблюдают ли данные каждому программы. Комитету донести мне с доказательствами, где найдёт какие упущения цензуры и её начальства, то есть Министерства народного просвещения, и которые журналы и в чём вышли из своей программы».
14 апреля того же года на смену временному комитету пришёл постоянный секретный Комитет, прозванный «бутурлинским» - по имени его председателя графа Д. П. Бутурлина - и действовавший до 1855 года. Официальное название этого органа было «Комитет для высшего надзора за духом и направлением печатаемых в России произведений». Его деятельность часто называют «эпохой цензурного террора». Мол, тот же Бутурлин даже в Евангелии умудрился усмотреть демократический характер, а цензоры-литераторы были замещены цензорами-чиновниками, и в результате большое количество произведений не было допущено к печати по указам ведомств, вообще не имеющих отношения к цензуре. Но при этом отмечается, что «деятельность комитета не сказалась негативно на дальнейшей творческой судьбе и административной карьере писателей и чиновников». Имея в своём распоряжении мощный правовой инструментарий, комитет ограничивался, как правило, административными взысканиями. Министр народного просвещения А. С. Норов считал, что цензором должны руководить «долг, закон и знание дела, а не произвол». И самое главное, проанализировав состояние просвещения и литературы в стране, комитет пришёл к выводу о необходимости изменения подхода к цензуре как таковой, в сторону её сокращения. Вот такой вот «цензурный террор»!
В итоге, императору Александру II был представлен доклад, в котором (Внимание!) Модест Андреевич Корф (на тот момент - председатель комитета) предлагал упразднить комитет от 2 апреля 1848 года, как выполнивший своё назначение и ставший теперь не только бесполезным, но и вредным. Император начертал на его докладе: «быть по сему».
Но ликвидация комитета вовсе не означала ликвидацию самой цензуры. Продолжение следует…