• Главная
• Разделы журнала
• Общество
• Сверчок, Балда и Болдинская осень

Сверчок, Балда и Болдинская осень

Александра Шапиро 31.03.2023

Александра Шапиро 31.03.2023

Сверчок, Балда и Болдинская осень

Сверчок: гонимый из хоромины спутник Аполлона

Чудесные примеры русской словесности XVII века – заговоры. Основоположник лингвистической русистики, научного изучения русской народной словесности, фольклорист Фёдор Иванович Буслаев (1818-1897) называл дошедшие до нас в рукописях XVII-XVIII веков заговоры «исполненными высокой поэзии». Заговоры «на любовь и почёт», «на власть», от ран, «от лихого человека» и «супостатов», на кулачный бой, от порчи пищали и «от стрел и всякого оружия», на облегчение родов, от зубной боли, от детской бессонницы, чтобы «мыши не ели солому» или чтобы «лошадь не скакала через изгородь» – вера в магию слова охватывала все области жизни.

Я же приведу один заговор, который меня неизменно веселит. Он взят из рукописного лечебника 1670-х годов, времен правления царя Алексея Михайловича, а затем его сына Федора Алексеевича. Да, в некоторые лечебники XVII–XVIII веков включали не только медицинские тексты, но и молитвы с заговорами.

Итак, «средство от сверчков». «Сверчки гонити ис хоромины. Возми громового древа треску (щепка от дерева, разбитого ударом молнии) и зажги углём сверчка в голову, а ожёг бы не до смерти, а говори: Скажи товарищам своим, чтоб вас тут не было, а срокь вам на 3 часы». Простите, я не могу удержаться от смеха, представляя картину: держащийся за голову сверчок призывает товарищей в три часа «освободить помещение».

Правда, возникает вопрос: зачем избавляться от сверчка, (общеславянское svьrk – «писк, треск» – восходит к звукоподражательному свьр), который за печкой, согласно словарю Даля, «поёт, Бога славит»? Заглянула в «Словарь русского языка XI-XVII веков». В нём самое раннее упоминание сверчка или сверщка приводится по источникам XVI века; первое значение слова – кузнечик, а уже потом сверчок; насекомое включено в ряд «всяких нечистот»/«всякого нечистого», его рекомендуют выводить наравне с тараканами. Как-то не очень похоже на символ домашнего тепла и уюта... Меж тем, в подготовленном сотрудниками Института славяноведения РАН энциклопедическом словаре «Славянская мифология» прочитала: «По поверьям чехов, поляков, украинцев, присутствие в доме стрекочущего сверчка сулит счастье и деньги».

Размышляя о судьбах сверчков, собрала немного о людях с прозвищем Сверчок.

У родоначальника рода Сабуровых, боярина, участника Куликовской битвы, Фёдора Ивановича Сабура было шесть сыновей. Про Константина, младшего сына, известно лишь то, что в 1482 году он был воеводой в Нижнем Новгороде. Сведений же, почему ему дали прозвище Сверчок, тоже нет. Манера говорить, как стрекотать? Неуёмный громкоголосый болтун? В свою очередь, Константин Фёдорович стал основателем рода Сверчковых-Сабуровых; так, первая несчастная в неплодии жена Василия III Соломония Юрьевна приходилась ему внучкой. Ветвь Сверчковых-Сабуровых угасла в третьей четверти XVII века.

Также неизвестно, почему прозвище Сверчок дали основателю дворянского рода Сверчковых, внесенного в конце XVIII века как «древний благородный дворянский род» в VI часть родословной книги Тверской губернии. «Фамилия Сверчковых служила российскому престолу многие годы на разных службах и жалована была от разных Государей, в том числе в 1618 и других годах поместьями».

От некоего Сверчка происходил и московский гость (богатый купец, занимавшийся иностранной и крупной оптовой торговлей) Иван Матвеевич Сверчков, выстроивший в последней четверти XVII века роскошные палаты и знаменитую великолепную церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке. Церковь, в подклете которой со временем упокоились Иван Матвеевич, его сын и внук, была снесена в 1936 году, а палаты в 1922 году дали имя Сверчкову переулку в Москве.

Осенью 1815 года было создано «Арзамасское общество безвестных людей» – дружеский литературный кружок, объединивший Василия Андреевича Жуковского, Петра Андреевича Вяземского, поэта-гусара Дениса Васильевича Давыдова, Константина Николаевича Батюшкова, дядю Пушкина Василия Львовича Пушкина и других. Арзамасцы выступали против архаических литературных вкусов и традиций, в частности, «Беседы любителей русского слова». Заседания «Арзамаса» проходили непринужденно и весело. «Буффонада явилась причиной рождения «Арзамаса», и с этого момента буффонство определило его характер. Мы объединились, чтобы хохотать во все горло, как сумасшедшие; и я, избранный секретарем общества, сделал немалый вклад, чтобы достигнуть этой главной цели, т. е. смеха; я заполнял протоколы галиматьей, к которой внезапно обнаружил колоссальное влечение. До тех пор, пока мы оставались только буффонами, наше общество оставалось деятельным и полным жизни; как только было принято решение стать серьёзными, оно умерло внезапной смертью», – напишет много позже Жуковский. Принято считать, что Александр Сергеевич Пушкин был принят в «Арзамас» заочно, а официально – в апреле 1818 года (9-го июня 1817 года он выпустился из Лицея). Всем членам общества давали шутливые прозвища, взятые из произведений Жуковского: так, сам Жуковский стал Светланой, Вяземский – Асмодеем. По традиции прозвище Пушкина Сверчок соотносят со строками из баллады «Светлана»: «С треском вспыхнул огонек, крикнул жалобно сверчок, вестник полуночи». В записках знаменитого мемуариста Филиппа Филипповича Вигеля, также входившего в общество, читаем: «Я не спросил тогда, за что его назвали Сверчком; теперь нахожу это весьма кстати: ибо в некотором отдалении от Петербурга, спрятанный в стенах Лицея, прекрасными стихами уже подавал он оттуда свой звонкий голос». Пафосно, однако значение вчерашнего лицеиста для «Арзамаса», как утверждают современные исследователи, несколько преувеличено. Более того, его единственное присутствие на заседании общества, где он прочитал вступительную речь, пришлось на последнюю встречу арзамасцев. В книге доктора филологических наук Нины Елисеевны Меднис (1941-2010) «Поэтика и семиотика русской литературы» я обнаружила интересные дополнения к «смысловым обертонам арзамасского прозвища Пушкина».

Итак. В 1705 году указу Петра I был составлен и напечатан в Амстердаме сборник «Символы и эмблемата». Рисунки символов и эмблем сопровождали подписи на восьми языках. В 1719 году издание повторили. Книга была настолько популярна, что в 1788 году Нестор Максимович Максимович-Амбодик (кстати, врач, один из основоположников русских акушерской и педиатрической школ, автор первого русскоязычного руководства по фитотерапии) издал в Императорской типографии Санкт-Петербурга «Емвлемы и символы избранные, на российский, латинский, французский, немецкий и аглицкий языки переложенные, прежде в Амстердаме, а ныне во граде св. Петра напечатанные, умноженные и исправленные...»

В 1805 году в той же типографии вышла книга немецкого историка Иоганна Кристофа Гаттерера «Начертание гербоведения», в 1811-м переиздали «Евлемы». Обе книги были весьма популярны. Так вот, в «Евлемах», сверчок/кузнечик/полевой коник – спутник Аполлона, «божка света, муз и стихотворства»; его изображение означает «негодного стихотворца, враля, Аполлона». У Гатеттера читаем то же самое, только без Аполлона: «негодный стихотворец, враль». Далее я процитирую Нину Елисеевну Меднис, которая считала, что арзамасцам, несомненно, было известно содержание этих книг. «Логично предположить, что, выбирая прозвище для Пушкина, его собратья по перу держали в памяти и традиционное значение символа, тем более что связанная с символикой сверчка формула «негодного стихотворца» вполне соответствовала стилю арзамасского общения, а применительно к едва вступившему на пиитический путь Пушкину она указывала ещё и на его незрелость (что отнюдь не мешало горячим похвалам!), на его недоученность, о которой говорил Жуковский Вяземскому в письме от 19 сентября 1815 года. Определение «враль» тоже прекрасно вписывается в литературный контекст, ибо «враль», в словоупотреблении XIX века, – это, кроме прочего, писака, рассказчик (по Далю – говорун, забавный пустослов, шутник, балагур). Полагаем, нет надобности приводить многочисленные факты из жизни Пушкина-лицеиста и его характеристики, дошедшие до нас в воспоминаниях современников, чтобы подтвердить уместность такого определения юного поэта. Не чуждался слова «враль», «враки» и сам Пушкин. Так, в IV главе «Евгения Онегина» оно обнаруживается в контексте, связанном с темой содружества: «Люблю я дружеские враки и дружеский бокал вина»... Следовательно, как и вообще было принято в «Арзамасе», над Пушкиным шутили и Пушкина ценили, что само по себе очевидно до банальности и не нуждалось бы в подтверждении, не облекись оно в конкретные смысловые игры с прозвищем поэта».

В 1906 году в России была опубликована сказка Карло Коллоди про Пиннокио. В одной из ее глав излагалась «История Пиноккио и говорящего сверчка, из которой видно, что злые дети не любят, когда им делает замечание кто-нибудь, знающий больше, чем они сами». После нравоучительных речей Говорящего Сверчка «Пиноккио вскочил, разъярённый, схватил с лавки деревянный молоток и швырнул его в Говорящего Сверчка. Возможно, он не думал, что попадет в цель, но, к несчастью, попал Сверчку прямо в голову, и бедный Сверчок, успев только произнести напоследок «кри-кри-кри», остался висеть на стене как мёртвый».

Вот так, это не в нашем русском заговоре «ожёг бы не до смерти».

Тюркизмы в пушкиниане: топонимы и литературные герои

В 170 километрах к юго-востоку от Нижнего Новгорода и в 90 километрах к северу от Саранска, на правом берегу реки Азанки, расположено село Большое Болдино. Некогда здесь жили бортники из мордовских племён. В документах 1585 года село записано за Евстафием Михайловичем Пушкиным – представителем древнего дворянского рода, благодаря своим незаурядным административным и дипломатическим талантам получившим чин думного дворянина. Принято считать, что село Пушкин получил в качестве поместного владения, «на срок царевой службы», от царя Ивана IV Грозного. Я пропущу несколько веков в истории принадлежности села славному и обширному роду Пушкиных, перейду сразу к 1718 году, когда его унаследовал по завещанию родственника прадед поэта Александра Сергеевича Пушкина – Александр Петрович Пушкин. К моменту зрелости поэта половина села принадлежала его отцу Сергею Львовичу, а половина – дяде Василию Львовичу. Ко времени же начала так называемой первой Болдинской осени – «наиболее продуктивного творческого периода в жизни А.С. Пушкина», длившегося с третьего сентября по пятое декабря 1830 года, Василий Львович скончался, оставив свою часть заложенной-перезаложенной. Племянник не имел средств на её выкуп, и потому она ушла с аукциона. Вторая Болдинская осень состоялась в 1833 году, с первого октября до середины ноября.

Собственно, к чему я это пишу. А к тому, что если бы не наша великая русская способность преображать слова из других языков, то наиболее продуктивные творческие периоды в творчестве А. С. Пушкина назывались бы Еболдинскими. В популярных источниках по истории названия села, в частности, в «Википедии», сказано: «Существует несколько версий происхождения современного названия села. Одна из версий приписывает названию татарское происхождение – Ель Болдино. Впоследствии в документах это название стало употребляться в сокращенном написании: Еболдино. По другой версии, название происходит от собственного мордовского имени Болдай. В исторических документах XVII века Болдино именуется сначала как деревня: «… в Арзамасском уезде деревня Еболдина» (1612 года), но уже в 1619 году оно называется... село Болдино».

Я долго думала над этим татарским «Ель Болдино», ставшим Еболдиным. В итоге нашлись:

• тюркское jobaldi – «тот, кто страдал, мученик» (у В. В. Радлова – одного из пионеров сравнительно-исторического изучения тюркских языков и народов, этнографа, археолога).
• некогда полоненный ногайцами, а затем «нововыезжий новокрещен 108-го года (1559/1600 года) Гришка, что был Еболда Ляпушкин» (в статье А.А. Селина «Татары-мусульмане и новокрещены в Новгородской земле: формирование и функционирование малой социальной группы; конец XVI- начало XVII веков»); видимо, похожее мусульманско-тюркское прошлое имели и помещики Новгородского уезда (уточняю, что речь идет о Великом Новгороде) в 1611/17 годах - Никифор Еболдини Семен Еболдин, а также Юрий Еболдин - вяземский сын боярский, вышедший из литовского плена в 1624 году;
• крестьянин из Нижнего Новгорода Еболда Василий Федоров, 1624 год (в знаменитом «Ономастиконе» С.Б. Веселовского);
• деревни Болдины выставки Тургаковского беляка из «Книги письма и меры Дмитрея Юрьевича Пушечникова да подьячего Офонасья Костяева 132-го (1623/24)и 133-го(1624/25), и 134-го (1625/26) году Алатарскаго уезда татарским, и буртарским, и мордовским вотчинам бортным ухожьем, оброчному меду, и куницам, и ясачным деньгам...». Переведу некоторые слова. Выставка/выставок – тип населенного пункта, образованного семьями за пределами основного селения. Беляк – податное объединение, базирующееся на общности владения бортными угодьями и платежа за них оброка медом. Слово «беляк» появилось у мордвы в результате тюркского заимствования (кыпчакский диалектный вариант общетюркских и межтюркских производных от корня бол-/бул-/пол-/пул-/бол-/ и т. п., означал «разделять, отделять, размежёвывать»), а мордовские объединения-беляки продолжительное время принадлежали татарским феодалам, которым выплачивался ясак. Алатарский, он же Алатырский, уезд был создан лет на десять раньше Арзамасского (того, где находилось пушкинское Еболдино-Болдино), с которым стал граничить на северо-западе. Так вот, спустя несколько абзацев после «деревни Болдины» упоминается «алатарская мордва Болда Маресев», чуть ниже названный уже «Еболдою Маресевым»– судеревщик (совладелец бортных деревьев);
• деревня Селищи Болдина тож на реке на Олаторе (в «Переписной книге мордовских селений Алатырского уезда 1671 года»).

Резюме: и Еболдино/Болдино, и упомянутое в «Википедии» «собственное мордовское имя Болдай» образованы от мужского личного имени Еболда тюркского происхождения.

Скорее всего, именно в первую Болдинскую осень Пушкин написал «Сказку о попе и работнике его Балде». Есть небольшой соблазн связать Балду с уже знакомым нам Ебалдой, но мы не будем ему поддаваться.

Что мы знаем:

• русский народный сюжет с участием Балды Пушкин записал в ноябре 1824 года в Михайловском, со слов няни Арины Родионовны – уроженки Копорского уезда Санкт-Петербургской губернии;
• в источниках зафиксированы олонецкий крестьянин Балда Кондрат (1564 год); крестьянин в Ворзуге Левка Трофимов сын Балда, принадлежавший «великому государю святейшему патриарху Филарету Никитичу Московскому и всея Русии» (1621-1624 годы); иркутский посадский человек Григорий Балда(1698) год;
• в «Словаре русского языка XI-XVII веков» слово «балда» есть в двух значениях: «тяжелый молот» (источники 1666 и 1676 годов) и «название двух рукавов Волги вблизи Астрахани» (источник 1575 года), а в «Словаре обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII веков» его нет вовсе;
• в «Толковом словаре живого великорусского языка» современника и друга Пушкина Владимира Ивановича Даля слово «балда» означает: 1) большой тяжелый набалдашник, шишку, нарост, большую блону; 2) лесную кривулину, толстое корневище, палицу, дубину – в говорах Нижегородской губернии; 3) большой молот, молотищу, кувалду, кулак; 4) увесистую деревянную колотушку; 5) дылду, болвана, балбеса, долговязого и неуклюжего дурня – в говорах Вологодской губернии; 6) шалаву, бестолкового, сплетника, баламута – в говорах Рязанской губернии; 7) дурака, тупицу, малоумного – в говорах Костромской губернии;
• принято считать, что Балда у Пушкина – не дурак или болван, а балда в прямом смысле: эдакая палица, дубина, символ его богатырских поступков;
• слово «балда» в значении «большой топор», согласно «Этимологическому словарю русского языка» Фасмера, восходит к диалектной форме тюркского balta – топор; а в значении «шишка, дубина, кувалда» – возможно, к татарскому, казахскому, турецкому, чагатскому baldak – «гладкое кольцо без камня», «эфес сабли; шар; головка на сабельной рукояти».

Резюме: наш русский Балда – тюркского происхождения.

Завершу любопытным фактом. Когда в 1832 году Владимир Иванович Даль пришел знакомиться с Александром Сергеевичем Пушкиным, то подарил ему свои свежеизданные «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». Пушкину сочинение Даля очень понравилось, в ответ он подарил рукописный вариант «Сказки о попе и работнике его Балде» с автографом: «Твоя от твоих! Сказочнику казаку Луганскому, сказочник Александр Пушкин». Пушкинский Балда будет опубликован лишь после смерти поэта.

назад