- Главная
- Разделы журнала
- Персоны
- Человек-университет
Человек-университет
Виктор Добров 17.11.2019
Виктор Добров 17.11.2019
Человек-университет
Человеком-университетом его назвал в своё время А. С. Пушкин: «... Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет; он, лучше сказать, сам был первым университетом». О его жизни и творчестве написано несколько тысяч работ (по мнению доктора педагогических наук Татьяны Буториной - свыше пяти тысяч), а тот самый университет, который он создал, носит его имя. Речь, как несложно догадаться, идёт о Михаиле Васильевиче Ломоносове, жизнь и заслуги которого досконально изучены и многократно описаны. И тем удивительнее среди этих описаний встретить, например, такие фразы: «Репутация Ломоносова как великого учёного преувеличена». При этом следует признать, что дань достижениям Ломоносова в ряде областей всё же отдаётся, но вот сама формулировка... Приведём ещё несколько формулировок, характеризующих учёного, из разных источников:
- «Ломоносовъ (Михаилъ Васильевичъ, 1711-1765) - знаменитый поэтъ и учёный» (изъ Энциклопедическаго Словаря Брокгауза и Ефрона);
- «... первый русский учёный-естествоиспытатель мирового значения...» («Ломоносов Михаил Васильевич», Большая советская энциклопедия, 1974 год);
- «... первый крупный русский учёный-естествоиспытатель» (Материал из Википедии - свободной энциклопедии);
- «Михаил Васильевич Ломоносов - один из замечательных представителей русской культуры и науки. Многие выдвинутые М. В. Ломоносовым идеи можно с полным правом назвать гениальными, а жизнь великого учёного - подвигом во имя науки и просвещения» (Артёмов В. В. «Русские ученые и изобретатели», 2003 год);
- «Ломоносов, Михаил Васильевич - один из величайших русских поэтов и ученых (1711-1765)» (по материалам сайта «Русский Биографический Словарь»).
Легко можно заметить, что выражение «великий учёный» раньше либо не использовалось вовсе, либо заменялось менее выразительным, и лишь более поздние источники настаивают на том, что Ломоносов всё же великий учёный, хотя та же Википедия с небольшими изменениями оставила прежнюю формулировку. В общем, сторонников обеих точек зрения хватало в любые времена, но вот официальная формулировка, отражающая мнение научных кругов, длительное время была довольно сдержанной.
Так всё же - великий или нет?
Попробуем поискать ответ на этот вопрос, опираясь на авторитетные мнения и, при необходимости, обращаясь к фактам биографии этого выдающегося человека.
Детство Ломоносова нельзя назвать безоблачным, так как он родился на Русском Севере в крестьянской семье. Но в то же время, Ломоносовы были из черносошных (свободных) крестьян, а его отец, Василий Дорофеевич, по местным, а тем более по российским меркам, считался далеко не бедным человеком. Добротный дом с двором в полдесятины земли, прудом, соединявшимся с рекой, в котором разводили рыбу, и колодцем. Отец занимался зверобойным и рыбным промыслом на собственном судне, и Михаил начал ему помогать с десяти лет. Работа эта лёгкой не была, но юный Михайло успевал ещё и учиться и к четырнадцати годам превзошёл в грамоте не только своего отца, но и наставника - дьячка местной Дмитровской церкви С. Н. Сабельникова. Образование это, по тем временам, было в чём-то избыточным даже для купца, не говоря о крестьянском сыне, но... Но его наставник и немногие прочитанные книги не могли дать ответов на вопросы, волновавшие юного Ломоносова. Например, о морских путях, льдах, вечной мерзлоте, о природе так часто им наблюдаемого северного сияния. Для кого-то естественным было унаследовать отцовское дело, а Михайлу манили знания, которые могли бы удовлетворить его любопытство. Тем более с мачехой отношения окончательно разладились, а отец намеревался женить сына и... Вскорости девятнадцатилетний Ломоносов ночью, тайно, ни с кем не простившись, отправился с рыбным обозом в Москву, где по поддельным документам поступил в Славяно-греко-латинскую академию.
Он учился вместе с восьмилетними детьми, не обращая внимания на их насмешки: «смотри-де, какой болван лет в 20 пришёл латыни учиться!», проходил за год трёхлетний курс. Учиться он любил и умел. Когда правительство решило послать двенадцать юношей в Германию учиться горному делу, Ломоносов, чтобы попасть в их число, за полгода выучил немецкий язык.
В итоге, Славяно-греко-латинская академия в Москве, затем учёба в Киево-Могилянской академии, позже - в Академическом университете Санкт-Петербурга, Марбургский университет, а также прослушал отдельный курс механики профессора Х. Вольфа, курс теоретической химии профессора Ю. Г. Дуйзинга, под руководством И. Ф. Генкеля обучался горному делу. После возвращения в Санкт-Петербург Ломоносов был направлен к профессору ботаники и естественной истории И. Амману для изучения естествознания и приступил к составлению Каталога собраний минералов и окаменелостей Минерального кабинета Кунсткамеры. Наконец, через полгода, в январе 1742 года, он был определён адъюнктом физического класса Академии наук и художеств в Санкт-Петербурге.
Для завершения образования ему понадобилось 12 лет, но, как показала дальнейшая жизнь, он до конца своих дней не прекращал стремиться к знаниям, находя возможность изучить что-либо новое.
А теперь немного отвлечёмся и постараемся ответить на вопросы: «Что значит двигать науку?», и сразу уточним: «Двигать науку в России в середине XVIII века?»
Вспомним судьбу изобретений Ивана Петровича Кулибина, большинство из которых так и не было реализовано. Хотя бы проект уникального гигантского одноарочного деревянного моста через Неву длиной 298 метров. Высота моста позволила бы проходить под ним кораблям с мачтами и парусами. Береговые опоры были задуманы каменными, а саму арку предполагалось сконструировать из досок, поставленных на ребро и соединенных металлическими болтами. Мост включал две галереи: верхняя предназначалась для пешеходов, нижняя - для городского транспорта. Самый же большой в мире деревянный мост через реку Лиммат (Швейцария), сооружённый в 1778 году, имел пролёт всего лишь 119 метров.
Разработанный проект талантливого изобретателя-самоучки был принят с недоверием и скептицизмом многими учёными. Тогда Кулибин создал модель моста в одну десятую часть натуральной величины (длиной 30 метров). Для её испытания собранием Петербургской академии была назначена экспертная комиссия.
27 декабря 1776 года состоялось официальное испытание модели моста. Вначале на модель положили груз весом 3300 пудов, считавшийся по расчётам предельным. Подавляющее большинство ученых было уверено, что модель не выдержит тяжести и рухнет, а изобретатель, тем временем, добавил ещё 570 пудов. В течение 28 дней модель стояла под тяжестью 3870 пудов, что в пятнадцать раз превышало её собственный вес, но никаких признаков деформации не наблюдалось. А дальше модель моста была выставлена для осмотра вначале в академическом дворе, а в 1793 году её перевезли в Таврический сад, где 27 июля 1816 года подгнившая модель обрушилась.
И это судьба уже готового для внедрения изделия, а ведь путь от теоретического обоснования до практического воплощения подчас занимал столетия.
В своё время Пётр I, создавая в Санкт-Петербурге Академию наук и художеств, сформулировал её основные задачи: «науки производить и совершать» и «оные в народе размножать». И именно этими принципами руководствовался Ломоносов, глубоко уважавший Петра I, когда стремился охватить как можно больший спектр знаний. Математика, физика, химия, науки о Земле, астрономия, горное дело и металлургия, русская история, филология, метеорология, экономика - все эти науки, в той или иной мере, были знакомы учёному. Логично предположить, что так распыляясь, нельзя добиться серьёзных успехов, но в случае Ломоносова это предположение ошибочно. Вот его девиз: «По возможности пытаться исследовать всё, что может быть измерено, взвешено и определено при помощи практической математики». Математики! А ведь ему ближе были химия и физика, но он осознавал, что без понимания математики его опыты будут лишены необходимого для их решения аппарата. И так во всём остальном. И чтобы двигать науку в тех условиях, следовало озаботиться не только теоретической базой и ограничиться опытами, но и думать о практической пользе, что требовало поистине энциклопедических знаний. А ещё учеников и последователей.
Ломоносов довольно часто говорил своему покровителю И. И. Шувалову о необходимости основания университета в Москве, и в начале лета 1754 года Шувалов подал в Сенат проект об учреждении Московского университета. Так Шувалов стал «изобретатель того полезного дела», а об участии Ломоносова ни в одном правительственном документе не говорилось ни слова, пока в 1825 году в журнале «Московский телеграф» было опубликовано письмо Ломоносова к Шувалову, свидетельствующее об их совместном обсуждении плана университета: «Милостивый государь Иван Иванович! Полученным от Вашего Превосходительства черновым доношением Правительствующему Сенату к великой моей радости я уверился, что объявленное мне словесно предприятие подлинно в действо произвести намерились к приращению наук, следовательно, к истинной пользе и славе отечества. При сем случае довольно я ведаю, сколь много природное Ваше несравненное дарование служить может, и многих книг чтение способствовать. Однако и тех совет Вашему Превосходительству не бесполезен будет, которые сверх того университеты не токмо видали, но и в них несколько лет обучались, так что их учреждения, узаконения, обряды и обыкновения в уме их ясно и живо, как на картине, представляются. Того ради ежели Московский университет по примеру иностранных учредить намеряетесь, что весьма справедливо, то желал бы я видеть план, Вами сочиненной. Но ежели ради краткости времени, или ради других каких причин того не удостоюсь, то уповая на отеческую Вашего Превосходительства ко мне милость и великодушие, принимаю смелость предложить мое мнение о учреждении Московского университета кратко вообще».
К письму были приложены эскизы будущего университета, а позже Ломоносов разработал для него Устав, настояв, чтобы получить высшее образование могли не только дворяне, но и простолюдины, и чтобы университет обладал широкой автономией, не подчиняясь никому, кроме монарха, правительствующего сената и своего куратора, которым стал И. И. Шувалов. Первый российский университет оставался единственным в стране ещё около пятидесяти лет.
С этого момента российская наука получила верных последователей, заложив прочный фундамент её дальнейшего распространения.
Перечень достижений Ломоносова займёт не одну страницу, но те, кому интересно, легко найдут желаемое, а мы просто приведём слова советского учёного в области прикладной математики и механики, крупного организатора советской науки, одного из идеологов советской космической программы: «Трудно назвать какую-либо отрасль науки, из существующих в XVIII веке, в которую бы Ломоносов не внес крупного творческого вклада. В физике, астрономии, метеорологии, химии, геологии, горном деле, металлургии, географии, истории, теории словесности и литературе он либо создал капитальные труды, совершил выдающиеся научные открытия, либо выдвинул новые идеи, высказал гениальные прогнозы. Многие идеи Ломоносова на десятки лет и столетия опередили свое время» (Президент АН СССР М. В. Келдыш, 1961 год).
А далее несколько весьма неоднозначных изречений, которые вполне могли навредить репутации учёного.
«Можно добавить, что намёки на закон сохранения вещества имеются и у химиков до Ломоносова, но далеко не в столь ясных и уверенных словах, как у него; у философов же он был давно уже высказан в своей общей форме» (профессор Б. Н. Меншуткин).
«Всякий, кому приходится знакомиться с учёными трудами Ломоносова, не может не подумать с горьким, щемящим чувством, какой огромный талант безследно и безполезно погиб для науки! Везде: в химии и в минералогии, в физике и в наутике - у Ломоносова масса проблесков подчас гениальных мыслей, везде виден тонкий, чуткий наблюдатель, смело и широко ставящий задачи исследования, во многих случаях задачи первостепенной важности... и невольно перед глазами встаёт во весь огромный рост трагическая фигура учёнаго, который не мог не чувствовать, что со всеми своими талантами он не может дать науке и того немногаго, что даёт ей рядовой учёный на Западе, работающий в нормальных условиях» (Известный русский физик, восхитивший самого Кельвина, легенда при жизни, П. Н. Лебедев.)
Итак, первое очень напоминает попытку приписать Ломоносову открытие закона сохранения массы. Основанием послужило письмо Ломоносова к Эйлеру, где была фраза: «Все встречающиеся в природе изменения происходят так, что если к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого. Так, сколько материи прибавляется к какому-либо телу, столько же теряется у другого, сколько часов я затрачиваю на сон, столько же отнимаю от бодрствования и т. д.» Но Ломоносов никогда не претендовал на это открытие и в своём «Обзоре важнейших открытий» данный закон не упоминает. Подобное видится, как минимум, «медвежьей услугой», оказанной Ломоносову, но разве он сам виноват в этом?
В другом высказывании - сетования на то, что учёный так и не смог реализоваться, несмотря на «проблески гениальных мыслей». Действительно, в ряде областей Ломоносов едва наметил направление исследований, а с предположением, что севернее 80-й параллели арктические моря свободны ото льда, откровенно заблуждался, но нельзя быть сильным везде. Да, бывало он ошибался, но не стоит забывать, что во многих областях он был первопроходцем: первым русским учёным-естествоиспытателем и учёным-энциклопедистом мирового уровня, первым из русских академиков, писавшим учебники, родоначальником русского языка и, при всём его научном складе ума, был ещё и выдающимся поэтом. Все его научные труды помимо теории имели и чисто практическое приложение, то есть были доведены до своего логического завершения. Какие же это проблески? И разве возможно было осуществить подобное, не обладая поистине энциклопедическими знаниями? По сути, у Ломоносова не было иного выхода, как развивать параллельно несколько направлений, жертвуя возможными гениальными открытиями в чём-то одном, и это та цена, которую он заплатил за продвижение российской науки. Вместо занятий чистой наукой, он был ещё администратором, педагогом, а лично проводя довольно опасные опыты, не единожды рисковал жизнью.
Так великий или нет? Вот что Ломоносов незадолго до смерти говорил академику Штелину: «Друг, я вижу, что я должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть; жалею только о том, что не мог я совершить всего того, что предпринял я для пользы отечества, для приращения наук и для славы Академии, и теперь при конце жизни моей должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мною».