- Главная
- Разделы журнала
- Персоны
- Когда говорят пушки…
Когда говорят пушки…
Роман Крук 16.07.2020
Роман Крук 16.07.2020
Когда говорят пушки…
«Когда говорят пушки, музы молчат», - так утверждает поговорка, созданная на основе древнеримского изречения из речи Марка Туллия Цицерона в защиту Милона: «Когда гремит оружие, законы молчат». Оригинал, очевидно, соответствовал действительности, а вот новодел вызывает сомнение. Ещё В. Г. Белинский в статье «Литературные мечтания» отметил: «Говорят, что музы любят тишину и боятся грома оружия: мысль совершенно ложная!»
Безусловно, военная наука достаточно строга, чтобы оставлять время для поэзии, музыки, танцев, но она и достаточно снисходительна, чтобы позволить своему адепту попробовать найти для всего этого возможность – рискни, мол, храбрец… И храбрецы находились!
Так, представители испанской школы фехтования дестреза (дистреза), что в буквальном переводе означает «мастерство», однако в литературе чаще всего переводится как «истинное искусство», были сплошь философами и поэтами. Вдобавок подразумевалось знакомство адептов с основами логики и геометрии, а также знание биомеханики.
Японских самураев наравне с фехтованием обучали каллиграфии, а ещё в них воспитывали умение видеть прекрасное, ценить его, любоваться красотами природы и произведениями искусства, поэзией и музыкой. Причём любовь к искусству была точно так же важна для самурая, как и военное мастерство, тем более, если воин-самурай хотел стать в мирное время хорошим правителем.
Но и наша родная земля рождала немало людей, проявивших себя как на поле боя, так и на литературном поприще. Одним из таких людей был поэт, вольнодумец и, пожалуй, самый знаменитый русский гусар Денис Васильевич Давыдов. В упоении боем он черпал поэтическое вдохновение, создав неразрывную связь между искусством воевать и искусством слагать стихи: «... Мирная и покойная жизнь никогда мне ничего не внушает, мне надо потрясения моральные, и сильные потрясения, и я тогда только поэт».
Денис родился в семье бригадира Василия Денисовича Давыдова, из старинного дворянского рода Давыдовых, служившего под командованием А. В. Суворова в Москве. Всё его детство прошло среди военных, и в военном деле он видел своё призвание. В девятилетнем возрасте Денису посчастливилось встретиться с великим Суворовым. Вот как он сам писал об этом знакомстве в мемуарах: «Поздоровавшись с нами, он спросил у отца моего наши имена; подозвав нас к себе ещё ближе, благословил нас весьма важно, протянув каждому из нас свою руку, которую мы поцеловали, и спросил меня: «Любишь ли ты солдат, друг мой?» Смелый и пылкий ребёнок, я со всем порывом детского восторга мгновенно отвечал ему: «Я люблю графа Суворова; в нём всё - и солдаты, и победа, и слава». «О, Бог помилуй, какой удалой! - сказал он. - Это будет военный человек; я не умру, а он уже три сражения выиграет!»
Примечательно, что великий полководец ошибся в отношении Евдокима Давыдова - младшего брата Дениса, предсказав ему гражданскую службу. При Аустерлице, получив пять ран саблей, одну штыком и одну пулей, Евдоким Давыдов был оставлен замертво на поле сражения. Пролежав до ночи, он пришёл в себя и кое-как добрёл до ближайшей деревни, занятой нашими ранеными. Затем был французский плен, впрочем, раненого офицера поместили в лазарет и лечили. Там Евдоким встретился с Наполеоном, который, обходя больных, спросил Давыдова:
- Сколько ран, мсье?
- Семь, ваше величество, - ответил тот.
- Столько же знаков чести! - сказал Бонапарт.
По возвращении из плена Давыдов был награждён золотой шпагой «За храбрость» и 1 ноября 1806 года произведён в штабс-ротмистры.
Впрочем, великий полководец не ошибся в главном – представители рода Давыдовых были именно служилыми людьми, теми, на которых и держалась Россия, а такие всяко себя проявят, будь то военная служба или гражданская.
Как уже говорилось, Денис постигал военную науку с детства, но и также он учился французскому языку, танцам, рисованию и музыке. В общем, классическое домашнее образование дворянского отпрыска.
Первым серьёзным испытанием в жизни Дениса Давыдова стал его маленький полутораметровый рост (по другим данным - один метр пятьдесят пять сантиметров). В 1801 году отец определил Дениса Давыдова в Кавалергардский полк (тяжёлая гвардейская кавалерия), в который принимали высоких и физически крепких людей. Чего стоило добиться приёма Давыдову, сказать сложно, но в итоге он поступил именно в кавалергарды, выслужив через год офицерский чин. Служба не мешала Давыдову заниматься поэзией, но при этом он не без участия своего двоюродного брата графа А. М. Каховского всерьёз засел за учебники, постигая военную историю, фортификацию, картографию, экономические теории английских экономистов и, разумеется, словесность.
А следующим испытанием стала царская немилость из-за стихов. Среди его поэзии большую популярность получили две басни «Голова и Ноги» и «Река и Зеркало». И, разумеется, сложно было не понять, о ком в басне «Голова и Ноги» идёт речь:
«… Коль ты имеешь право управлять,
То мы имеем право спотыкаться,
И можем иногда, споткнувшись,- как же быть,-
Твоё величество об камень расшибить».
Смысл этой басни всякий знает…
Но должно - тс! - молчать: дурак - кто всё болтает.
Высказанный в «Реке и Зеркале» упрёк «Монарх, стыдись!» граничил уже с наглостью.
Последовало наказание, впрочем, довольно мягкое: в 1804 году Давыдов был выпровожен из гвардии в Белорусский гусарский полк, стоявший в Подольской губернии в Малороссии.
Вообще, считается, что у Давыдова были свои причины для подобных выпадов в адрес императорской фамилии.
После смерти Екатерины попал в опалу Суворов, а вместе с ним и все его соратники. В полку, которым командовал Василий Денисович Давыдов, обнаружили недостачу в 100 тысяч рублей. Бригадир был уволен по решению суда, который также обязал его выплатить потерянную сумму. Говорили, что Василий Денисович не был виновен в недостаче, но хороший военачальник - не всегда хороший администратор, и сейчас сложно судить о степени его вины.
После восшествия на престол Александра I надежды служилого дворянства не оправдались, и, по сути, басни Давыдова отразили настроения таких же, как и он, молодых офицеров.
Но, при всём при этом, не следует также забывать, что лёгкое фрондёрство среди молодёжи было в моде во все времена. Просто одни говорили, а другие писали, и если сказанное слово могло остаться в пределах дворянского или офицерского собрания, то хорошие стихи расходились как горячие пирожки. Их переписывали в альбомы, читали в модных салонах, и рано или поздно личность автора становилась известной императору. Ну, а государь был неплохо осведомлён о том, чем «дышит» дворянство и, соответственно, реагировал. Каторга за басни была бы слишком строгим наказанием, а вот отправить подальше от столицы, дабы остудить горячую головушку – в самый раз.
Следует сказать, что лекарство было прописано вовремя, и последующая поэзия Дениса Давыдова была лишена сколь-нибудь серьёзной политической окраски. Зато он изобрёл свой собственный, особый поэтический стиль. И именно военная служба, быт русского воина, его радости и печали становятся основной темой «гусарской» поэзии Давыдова. Вместо тяжеловесной оды или торжественной элегии из-под пера лихого гусара выходила настоящая «гусарская песнь». С теми самыми преувеличениями, звучавшими в разговорах, с присущим гусарам хвастовством и лихостью и практически без темы войны (впрочем, тогда Денис войну ещё не видел и не знал). Это было чем-то новым, необычным, интересным не только людям военным, но и в гражданской среде, и в модных литературных кругах. Так, новаторские приёмы Давыдова оказали сильное влияние на творчество А. С. Пушкина, Давыдову подражал Батюшков в «Разлуке»…
И при всём при этом поэт никогда не забывал, что он человек военный, а стало быть его место там, где Отечество воюет. Узнав о подвиге брата под Аустерлицем, Денис всеми правдами и неправдами добивается перевода в действующую армию.
В 1807-1810 годах Денис Давыдов участвовал в боях с французами, воевал в Финляндии и Молдавии. Ему посчастливилось служить под началом Багратиона, Кульнева и проявить себя не только отменным храбрецом, отмеченным высокими наградами, но и грамотным офицером.
В этот период кроме поэзии он написал ряд военных очерков, носивших характер личных воспоминаний, и историко-полемических статей: «Встреча с великим Суворовым», «Встреча с фельдмаршалом графом Каменским», «Воспоминание о сражении при Прейсиш-Эйлау», «Тильзит в 1807 г.».
В апреле 1812 года Денис Васильевич был произведён в подполковники и назначен командиром 1-го батальона Ахтырского гусарского полка.
Отечественную войну 1812 года Ахтырский гусарский полк встретил одним из первых и вплоть до 24 августа находился в постоянном соприкосновении с противником.
21 августа 1812 года русские войска подошли к Бородино, где было имение Давыдовых. Вот что Денис Васильевич писал о подготовке к Бородинской битве в «Дневнике партизанских действий 1812 года»: «… Мы подошли к Бородину. Эти поля, это село мне были более, нежели другим, знакомы! Там я провёл беспечные лета детства моего и ощутил первые порывы сердца к любви и к славе. Но в каком виде нашёл я приют моей юности! Дом отеческий одевался дымом биваков. Ряды штыков сверкали среди жатвы, покрывшей поля, и громады войск толпились на родимых холмах и долинах. Там, на пригорке, где некогда я резвился и мечтал… там закладывали редут Раевского… Всё переменилось!… Я лежал под кустом леса за Семёновским, не имея угла не только в собственном доме, но даже и в овинах, занятых начальниками. Глядел, как шумные толпы солдат разбирали избы и заборы Семёновского, Бородина и Горок для строения биваков и раскладывания костров…»
Здесь за пять дней до великого сражения Денис Давыдов и предложил Багратиону идею собственного партизанского отряда: «Ваше сиятельство! Вам известно, что я, оставя место адъютанта вашего, столь лестное для моего самолюбия, вступая в гусарский полк, имел предметом партизанскую службу и по силам лет моих, и по опытности, и, если смею сказать, по отваге моей… Вы мой единственный благодетель; позвольте мне предстать к вам для объяснений моих намерений; если они будут вам угодны, употребите меня по желанию моему и будьте надеждны, что тот, который носит звание адъютанта Багратиона пять лет сряду, тот поддержит честь сию со всею ревностью, какой бедственное положение любезного нашего отечества требует…»
Буквально перед сражением Багратион подписал приказ о создании летучего партизанского отряда. Отряд состоял из 50 ахтырских гусар и 80 донских казаков, которых Давыдов отбирал лично. Сразу же по завершению боя за Шевардинский редут отряд Давыдова отделился от действующей армии и отправился в рейд по тылам французской армии.
Следует сказать, что новатором в этом Давыдов не был. С 22 июля действовал партизанский отряд под командованием генерала Ф. Ф. Винцингероде, созданный по инициативе военного министра М. Б. Барклая-де-Толли.
Что же касается летучего отряда Давыдова, то во время войны он прославился небывалыми подвигами, вот лишь некоторые из них: с 50 гусарами и 80 казаками в одной из вылазок Давыдов умудрился взять в плен 370 французов, отбив при этом 200 русских пленных, телегу с патронами и девять телег с провиантом; под Ляхово он вместе с другими партизанами взял в плен двухтысячный отряд генерала Ожеро; при подходе к Парижу он вместе с казаками прорвался сквозь гусар бригады генерала Жакино к французской артиллерийской батарее и, уничтожив прислугу, решил исход сражения.
Войну он закончил генерал-майором.
После 1812 года о Давыдове и его невероятной храбрости знал, без преувеличения, весь мир. Гравюра работы английского художника Дениса Дайтона с подписью «Денис Давыдов. Чёрный капитан» хранилась в рабочем кабинете Вальтера Скотта, с которым поэт вёл переписку.
А вот военная карьера Дениса Давыдова вдруг забуксовала. Вначале его отправили командовать драгунской бригадой, которая стояла под Киевом. Драгуны кавалеристами воспринимались не иначе, как посаженными на лошадей пехотинцами, но приказ есть приказ. И как вишенка на торте, Денису Васильевичу сообщили, что чин генерал-майора ему присвоен по ошибке, и он полковник конно-егерской бригады в Орловской губернии. Это было последней каплей. Давыдов отказался от назначения в письме императору, мотивируя тем, что носит усы, а егерям по форме одежды усы не полагались. Уже смирившись с отставкой и последующей опалой, Денис Васильевич вдруг вновь оказывается генерал-майором и возвращается в гусарский полк.
Взяв длительный отпуск, Давыдов приступил к написанию «Дневника партизанских действий 1812 года». В Москве он проводит почти год в кругу литераторов, художников и артистов. К концу 1815 года он вернулся в армию. В конце 1815 года Давыдов был назначен членом Военного общества при гвардейском Главном штабе, где выступал с чтением своего военно-теоретического труда «Опыт теории партизанского действия».
С февраля 1818 года Давыдов занимал место начальника штаба сначала в 7-м, а потом в 3-м корпусе. Служба в пехоте угнетает гусара Давыдова, он называет её «душной тюрьмой» и большую часть времени занят своими записками и книгами. 17 марта 1820 года Давыдов освобождён от всех должностей и определён «состоять по кавалерии», то есть в резерве.
Шесть лет он посвятил литературной деятельности, ведению хозяйства, воспитанию детей. Их у Давыдова было девять.
В 1826 году, в день своей коронации в Москве, новый император Николай I предложил Давыдову вернуться на действительную службу.
В сентябре 1826 года Давыдов уже сражается на Кавказе. В 1827 году с успехом действовал против персов. Но двоюродный брат Давыдова А. П. Ермолов, командующий Отдельным грузинским корпусом, считался неблагонадёжным и был смещён с должности. И вновь Давыдову не нашлось в армии места.
Последняя военная кампания Давыдова была в 1831 году - против польских повстанцев. Сражался хорошо. «Боевые заслуги Давыдова были уважены на этот раз, как, пожалуй, ни в одну прежнюю войну. Кроме ордена Святой Анны 1-й степени, вручённого ему за взятие Владимира-Волынского (хотя Главная квартира за эту удачно проведённую Д. Давыдовым операцию представила его к ордену Святого Георгия 3-й степени, но новый государь шёл по стопам прежнего и тоже посчитал необходимым приуменьшить награду поэту-партизану), он за упорный бой у Будзинского леса, где ему, кстати, вновь пришлось скрестить оружие с известным ещё по 1812 году противником - польским генералом Каролем Турно, получил чин генерал-лейтенанта; «за отличное мужество и распорядительность» во время горячего сражения у переправ на Висле Давыдову был пожалован орден Св. Владимира 2-й степени; и к этому за всю польскую кампанию ещё польский знак отличия «Virtuti militari» 2-го класса». Уезжая из армии, Денис Васильевич твёрдо знал, что закончил свою последнюю в жизни кампанию. Более воевать он не собирался.
Он не боялся ударов судьбы и шёл им навстречу, когда с саблей, а когда и с пером в руке. И судьба была к нему благосклонна, уважая то ли за храбрость и безрассудство, то ли за лёгкость пера и дар поэтического слова. Наверное, и за то, и за другое. Сам он считал, что не достиг подлинных успехов ни на военной службе, ни на поприще литературном.
Скончался знаменитый партизан и поэт 22 апреля (по григорианскому календарю - 4 мая) 1839 года на 55-м году жизни. Прах его был перевезен в Москву и погребен на кладбище Новодевичьего монастыря.
Поэтесса графиня Евдокия Ростопчина в память о Давыдове написала такие строки: «Где ты, наш воин-стихотворец?.. Вдвойне Отчизны милый сын, её певец и ратоборец, куда ты скрылся?..»