- Главная
- Разделы журнала
- Персоны
- След Лотяну
След Лотяну
Алексей Бурыкин 18.11.2020
Алексей Бурыкин 18.11.2020
След Лотяну
«Русское слово» продолжает публикацию воспоминаний актёра, сценариста и режиссёра Алексея Бурыкина. В этом номере - о заслуженном деятеле искусств Молдавской ССР, народном артисте РСФСР Эмиле Владимировиче Лотяну (1936-2003), поэте и режиссёре, авторе кинокартин «Лаутары», «Табор уходит в небо», «Мой ласковый и нежный зверь», «Анна Павлова» и др.
*****
В субботу, 21 сентября 2002 года мастер вошёл в зал угрюмым. «Давайте почтим память наших коллег, съёмочную группу Сергея Бодрова». Мы встали; было жутко от вчерашней новости о сходе селевого потока в Кармадонском ущелье*. Минута молчания показалась часом: каждый думал о себе; мы, только что вступившие на режиссёрскую стезю, приобщались к кинематографу через вот это «наши коллеги», которых больше нет...
... «Как много молодых людей, и все – гении!» - услышал я сильный напористый голос с непередаваемо обаятельным акцентом. «Гении» толпились у гардероба. Я обернулся. Большой человек с круглым лицом, обрамлённым волнистой шевелюрой с проседью, задорно улыбался, рассматривая нас, и улыбались его живые карие глаза… Он появился из узкого коридора, проходя в экзаменационный зал, кажется, не один, и фраза-то его была обращена к этому человеку, которого не помню; но и к нам, взрослым людям, имеющим уже первое образование и жизненный опыт, и «молодые люди», и, тем более «гении», – конечно, льстило. Потом, уже его студентами, видели мы Лотяну только в пиджаке или пуловере, но тогда он был в рубашке с закатанными рукавами: июль 2002-го был жарким.
Анкета абитуриента предлагала приоритетную графу: у кого из предложенных мастеров вы хотели бы учиться? Сама постановка вопроса – следствие того, что второе образование – платное. Такая игра: «заплати деньги – выбери мастера». Я выбрал не Лотяну. Но он, как оказалось, выбрал меня. Не без помощи Володи Фенченко**, которому благодарность за это - по гроб жизни (об этом как-нибудь напишу отдельно).
На сборе мастерской Эмиль Владимирович попросил каждого из нас рассказать, кто какой фильм мечтает снять. Господи, какие замечательные замыслы были озвучены! Лотяну интересовался: «почему именно это?», «из какой вы семьи?», «ваши национальные корни?» И тут выяснилось, что он собрал – совсем неслучайно – многокрасочную мастерскую. Азербайджанец, армянин, украинка-еврейка, эстонец, якут, белорус, казашка, русские… Эта палитра – его характер и его миропонимание. Он ценил и понимал национальный характер, видел в этом основу человека, его опору и твёрдость. Много позже – не помню, для чего, кажется для какой-то афишки, спросил его: как кратко написать, определить его? Он ответил мгновенно: «Русский молдавский режиссёр» - в такой последовательности. И Лотяну действительно был русским, будучи молдаванином. Выдвигался кандидатом в президенты Молдавии. С болью говорил о положении дел на своей родине, не терпя волну русофобии и молдавский национализм, говорил, что без России Молдавия не выживет. Русским его делала несомненная принадлежность к тому огромному, чем была Российская империя, с лёгкостью вбиравшая все национальности, пестуя их традиции, с одной стороны, с другой – приобщая к великой русской культуре. Он писал страстные стихи на молдавском. В день прощания с ним в Доме кино я прочёл «Молитесь» в переводе Кирилла Ковальджи:
Молитесь на пороге дней грядущих,
Забывшие молитву в мире фраз,
За всех усопших и за всех живущих
Молитесь каждый день по десять раз!
Чтоб нам не быть уже, как тень без речи,
Как колокол, утративший язык,
А чтоб вовек, вовек не гасли свечи
За наше избавленье и за них!
Общее прошлое: Школа-студия МХАТ и православная вера невидимо, но ощутимо связывали нас (я это чувствовал, не передать). При написании сценария короткометражного фильма у меня вышел запотык: как только «появлялась» икона, - всё рушилось, из живого превращалось в картонное. Я спросил: «Как быть? Что делать?» – надеясь уж от него-то получить ясный ответ, который позволит писать дальше. Моё уверенное предположение разбилось о его короткое: «Думайте». Я был ошарашен, сбит, обиделся: как же так?! знает – и не говорит… Потом понял: а он не знал, не мог знать, потому что это мой замысел, и, следовательно, только моё решение может быть единственно верным… Направить, натолкнуть на варианты - да, но никогда не подменял он авторское виденье своим.
Впрочем… вспоминается такой эпизод: ему очень понравился киноэтюд Тиграна Агавеляна, где он увидел потенциально иной сюжет. Лотяну, засучив рукава (буквально), ринулся показать, как всё должно быть… Мы набились в монтажную, Тигран вынужден был исполнять роль монтажёра (что было непросто), Лотяну требовал немедленного воплощения своих мыслей, хохотал, когда получалось, кипятился, когда не очень, но в этот вечер он свободно творил, был страстным, неравнодушным к работе студента мастером…
В комнатушке стало душно, и я открыл окно. Девушки заверещали: дует… Он раздражённо-грубо сказал: «Вы – режиссёры. Если боитесь сквозняка – вам нечего делать в этой профессии». Эту грубость впоследствии мы замечали не раз, считали, что она неприемлема к женскому полу; даже всерьёз обсуждали возможность перейти в другую мастерскую. Слава Богу, не случилось… Я тогда «отрабатывал» стоимость учёбы на одном телеканале, где моя ассистентка по хронике, узнав, что я поступил к Лотяну, вспомнила, что лет двадцать назад работала у него на съёмках, сказала: «С ним было очень тяжело: орал, несправедливо отстранял людей». Через пару лет моим оператором стал Олег Кочубей, «имевший счастье» работать с Лотяну в Молдавии, он тоже отмечал грубость Эмиля Владимировича с людьми… Я слышал немало историй о его непозволительном поведении на съёмочной площадке, недовольных было много…
Мастерскую Лотяну мы не покинули: через непродолжительное время после того «урока» нам был преподан другой. Мастер запускался тогда с новым фильмом (не снимая уже восемь лет!), постоянно отлучался на выбор натуры, с горящими глазами "рисовал" нам сцены, которые видел в воображении, показывал фотографии: вот здесь герои бегут по лестнице в небольшом болгарском городке, а заканчивают пробег уже у развалин какого-то замка в Румынии… Был увлечён, говорил: «Все будете работать на картине ассистентами!» С усмешкой возмущался, что потенциальному оператору-постановщику в первую очередь была интересна сумма гонорара. «Он ещё сценарий не читал, а сразу - «сколько?» Когда такое было?!» Еженедельно, по субботам, мы получали от мастера задание, которое должны были выполнить к следующей встрече. Часто делали спустя рукава, или не делали вовсе, под какими-то благовидными, конечно, предлогами… Нередко была ситуация (после просмотра двух-трёх этюдов), когда Лотяну поворачивался с первого ряда: «Ну, кто следующий?», и – неловкая тишина... И вот Вера Игоревна Суменова (на тот момент проректор Курсов***) нескольким слушателям нашей группы поведала, что мастер, работавший всю неделю на Украине, отказался лететь из Киева в субботу, настояв, чтобы его билет был взят на вечер пятницы. И, как обычно, появился субботним утром – подтянутый, элегантно одетый, готовый делиться с нами своим опытом… Вот после этого стало невозможно не снять этюд, прийти на занятия мастерской неподготовленным; стыдно стало не соработать с мастером. Его отношение к нам перевернуло наше отношение к нему. Высокая планка ответственности стала для нас определяющей в отношении к тому, чем занимаемся. До мелочей. Бывало, занятия начинались с показа одного из любимых фильмов Лотяну. Например, запустив фильм «Вива, Вилья!» Джека Конвея, он обернулся к нам и сказал: «Обратите внимание, какая культура титров!» Одна фраза, но как запомнилось! Как-то сразу стало очевидным - режиссёр отвечает в картине за всё: от первого до последнего кадра. Как он критиковал актёров, появившихся на экранах в 90-ых!.. А ему было кого вспомнить: Леонида Маркова, Кирилла Лаврова, Григоре Григориу… «Какая мощь, какая сила!» - говоря, поджимал нижнюю губу, вздевал обе руки с закатанными рукавами и как-то характерно качал головой: этот его жест не передать, означал он всегда благоговение перед чем-то настоящим или великим. Так он оценивал своего друга Дэвида Лина, снявшего «Лоуренса Аравийского». Или после просмотра футбола восклицал: «Какая драматургия матча!» И хохотал, пересказывая непредсказуемость игры. Когда Лотяну говорил о ком-то восторженно или же, напротив, уничижительно, было понятно, что этот художник имеет на это право. В «Анне Павловой» у него снялся Мартин Скорсезе, и говорили, что напросился. Да это и неважно, как там было на самом деле! Эмиль Владимирович Лотяну по праву вошёл в элиту мирового кинематографа, европейски образованный человек, ни на кого непохожий режиссёр, не порвавший со своими корнями, самобытный, один из лидеров поэтического кинематографа…
6 ноября 2002 года, в день его шестидесятишестилетия, мы преподнесли ему подарок. Усадив в просмотровом зале (где обычно проходили занятия нашей мастерской), показали снятый нами шутливый детектив с незамысловатым сюжетом. Таинственный портфель стал предметом безконечных краж, переходя из рук в руки... Последний кадр был: девушка бежит по коридору Курсов, открывает дверь… И она действительно, уже не на экране, вбегала в зал, включался свет, портфель открывался, и из него извлекался пенал с ручкой Паркер. Держа подарок в руке, Лотяну был тронут, сказал: «Ею я подпишу ваши дипломы!» Не случилось…
На весну 2003 года намечены были самостоятельные работы мастерских; он подгонял нас: «Мы должны быть первыми!» На несколько недель пропал. На наши вопросы в учебной части отвечали: «Приболел». А потом он пришёл на показ. И мы были первыми! Вот только Лотяну заметно сдал, похудел, осунулся, говорил тише обычного. Пожурил нас, что не готовили стол после показа: «Как же так?! У вас же праздник!» Он-то принёс вкуснейшие пироги, несколько бутылок вина… Через несколько дней, 18 апреля, его не стало. Умер в неделю преподобной Марии Египетской, а хоронили на Страстной неделе. О, как полно и точно он выразил себя, как ощутимо его миросозерцание в этом, любимом мной, стихотворении:
Без шапки,
словно верующий,
стоя,
из тёмных извлечённое глубин
я пью вино старинное,
густое,
горящее на солнце, как рубин.
Я пью его медлительно,
степенно,
в почти благоговейной тишине,
как будто солнце пью.
И постепенно
его огонь расходится во мне.
Я пью вино.
Я пью прозрачно-синий
вечерний сумрак
и полдневный зной.
Пью августовский дождь
и первый иней,
что лёг на лист зелёный вырезной.
Я пью тепло той женщины,
чьи руки
причастны к этой терпкости давно,
и мудрость удивительной науки,
из солнца созидающей вино.
Пью доброту
улыбки винодела,
которая хитра и весела.
Пью музыку, которая слетела
с осенних скрипок
нашего села.
Я пью. Настой их неперебродивший
горячей смеси ливней и огня
и кланяюсь земле, его родившей,
и солнцу, опалившему меня.
По сути, Лотяну был нашим мастером всего восемь месяцев. Думается, что этих месяцев не хватило, чтобы мы по-настоящему полюбили: он – нас, мы – его, как это бывает между мастером и студентами, на всю жизнь. Остались недолюбленными. Хотя Володя Фенченко - и на похоронах, и после - повторял: «Он вас любил...»
Но Эмиль Владимирович из тех личностей, творческое общение с кем, невзирая на несправедливо срезанное время, отпечатывается на всю жизнь, в том числе и в наших работах, которых он никогда не увидит, но в которых часть и его сердца, с жаром отданного нам.
* 42 члена съёмочной группы Сергея Бодрова-младшего пропали без вести.
** Выдающийся педагог кино, режиссёр.
*** Ныне - ректор.
Фотографии Игоря Кокорева.
Очерк печатается в авторской орфографии.