• Главная
• Разделы журнала
• Исторические факты
• УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА – 28

УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА – 28

Вадим Приголовкин 23.08.2017

Вадим Приголовкин 23.08.2017

УРА, МЫ НЕ ЕВРОПА – 28

Исторические мозаики

Кто круче

Известный московский купец Василий Алексеевич Хлудов был хорошо образован, много читал, потому в спорах отличался уверенностью в своей непогрешимости. Однажды в поезде, где-то в области войска Донского разговорился с соседом, скромным, неприметно одетым, с виду небогатым. Разговорились об овцеводстве. В оном Василий Алексеевич считал себя экспертом, начал авторитетным тоном доказывать о методах овцеводства. Скромный сосед вдруг начал оспаривать.

- Слушайте! – сказал Василий Алексеевич. – Зачем Вы со мной спорите? У меня большое овцеводство, имею две тысячи голов.

- Ну, - отвечал собеседник. – А у меня столько же сторожевых собак для овец.

- Кто же вы такой? - смутился Василий Алексеевич.

- Моя фамилия Мазаев.

Скромняга сосед оказался известным на всю Россию овцеводом, славившимся разведением новых пород овец и много об этом писавшим. Стадо его насчитывало несколько десятков тысяч голов.

Последний из ХIХ века

Яков Яковлевич Ермаков – крепостной Шереметевых, в своё время откупился на волю за 50000 рублей. Сумма огромная, сама по себе доказывающая, как Ермаков разбогател ещё во время крепостного права.

После его смерти остался сын и две дочери. Ходили слухи, что при разделе наследства брат обделил сестер, однако купечество того времени не считало это зазорным, говорили: «Для чего девочкам деньги? – приданным награждены, выйдут замуж, фамилия у них будет другая: так пусть деньги останутся в коренном роде, составляя благосостояние семьи».

Как бы то ни было, сын и наследник Флор Яковлевич Ермаков был известен крутым нравом, расчётливостью, сильной волей. Жил в трёхэтажном особняке и дом свой содержал в ежовых рукавицах, требуя от домашних исполнения заведенного им порядка. За стол вся его большая семья садилась ровно в два и попробуй кто опоздать, - отчего даже гости приезжали к обеду за час или два. Стол сервировался посудой Императорского завода, купленной ещё отцом Фрола Яковлевича вместе с имением у Шереметева, у которого его отец был крепостным. Ермаков любил крестить всех своих ближайших родственников, у него их было человек 25. Всем этим крестникам вменялось в обязанность посещать крёстного отца на Рождество, в Новый год, на Пасху и в дни именин его и его жены. Собравшись, скопом входили в кабинет; Флор Яковлевич восседал на большом кресле, руки на подлокотниках, рядом на столе стояло большое блюдо, наполненное старинными монетами. При виде входящих Флор Яковлевич кричал: «Стройся по классам!», что значило старшим по возрасту крестникам стать впереди – они и подходили первыми, а младшие позади – второй класс. Строго в очередь подходили по одному, поздравляли и целовали руку, а он каждому крестнику вручал монету: первому классу империал, второму – по полуимпериалу.

На третьем этаже жил сын Дмитрий Флорович с женой, дочерью известного суконного фабриканта Носова. Часто бывая в театре, Дмитрий Флорович вынужден был после возвращения, желая напоить чаем жену, снимать сапоги и в одних чулках, в темноте, ощупью, пробираться по лестнице на первый этаж, на кухню. Крался буквально на цыпочках, ибо лестница скрипела, могла разбудить папашу и вызвать его гнев за неурочное чаепитие; на кухне сын миллионера сам разогревал самовар и с теми же предосторожностями нес его в свою комнату.

Дмитрий Флорович, понукаемый женой, привыкшей в родной семье к более свободной жизни, мечтал вырваться из-под опеки отца. И однажды такая возможность ему представилась.

Флор Яковлевич собрался по делам в Санкт-Петербург. Перед отъездом вручил сыну ключи от сейфа с мелким поручением выплатить кому-то некую сумму. На другой день Дмитрий Флорович, выполняя поручение, вскрыл сейф. Беря деньги, заметил толстые тетради, полюбопытствовал. Оказалось, что это были паи только что утвержденного Товарищества Ф. Я. Ермакова. Дмитрий Флорович заметил, что на паях не имелось подписи их владельца, как полагалось по закону, в то время как подписи членов правления, бухгалтера, кассира были налицо, как и все положенные печати. Недолго думая, сын на пустых местах вписал своё имя, и вырезал из всех тетрадей на 500000 паев – из каждой понемногу, чтобы не сразу заметил отец.

Прошло несколько месяцев, к Ермакову явился некий присяжный поверенный:

- Я, к большому моему удовольствию, имею счастие состоять пайщиком в вашем товариществе, явился в правление, чтобы оформить покупку паёв и перевести на моё имя, между тем в правлении никого нет, даже бухгалтера и кассира, тогда пришлось, извините, побеспокоить вас.

Ермаков изумился:

- О каких паях изволите говорить? Я паёв никому не продавал.

- Паи вашего товарищества, купленные мною у Дмитрия Ивановича, состоящего директором в товариществе, со мной имеется передаточное заявление, с бланком бывшего их хозяина, теперь требуется только отметка в паевой книге и такая же отметка на паях.

Такой наглости купец стерпеть не мог, взревел, вскочил с места, затопал ногами, велел гнать посетителя вон. Потом ещё долго бегал по комнатам, пылая гневом и ругая наглого «ярыжника», несомненно явившегося с целью подобраться к его денежкам. Но не успел ещё остыть, как лакей доложил о приходе полицейского пристава с тем самым человеком, которого два часа тому назад, как выгнали из дома.

Оказалось, что присяжный из дома Ермакова отправился прямиком в ближайший участок, в Басманную (!) часть к приставу. Басманное правосудие с реакцией не замедлило. Только тогда Флор Яковлевич догадался открыть сейф и обнаружил, что в каждой тетради вырезано некоторое количество паёв и на корешках вписано имя его сына.

С Ермаковым чуть не случился удар; упал бы, но пристав поддержал под локоток. Придя в себя, Флор Яковлевич попросил пристава и присяжного пожаловать к нему на другой день для окончания этого дела.

Между отцом и сыном произошла страшная ссора. Флор Яковлевич купил паи у сына, и Дмитрий Яковлевич покинул дом отца на много лет.

После случившегося у Флора Яковлевича пропал интерес заниматься своим фабричным предприятием, что заметили все, - да и понятно: для кого и для чего теперь ему было хлопотать? Он даже продал все паи своего товарищества.

Лет через пять-шесть вроде бы состоялось примирение. Флор Яковлевич начал посещать сына. Один друг дома как-то стал свидетелем. Обрадованные приездом отца, сын и невестка суетились, приготавливая угощение. Флор Яковлевич остановил их:

- Ничего не надо, в передней лежит кулёчек с закусками, и их хватит на всех нас.

Принесли кулёчек, из которого достали четвертушку водки, колбасы вареной и копченой, сыр, хлеб и ещё что-то, но всего понемногу.

Во время застолья Флор Яковлевич заметил стоящее кресло отличной работы, спросил:

- Должно быть, дорого за него заплатили?

- Что вы, папаша, совсем дёшево, купил по случаю на распродаже и заплатил только двадцать рублей.

- Дёшево, - одобрил Флор Яковлевич. – И хорошо, делает тебе честь: захочешь продать – дадут дороже.

Дмитрий Флорович солгал, желая расположить к себе старика - знал его слабую сторону, купить хорошо и дёшево. На самом деле кресло было куплено у Шмита, лучшего в то время фабриканта мебели, и уплачено за него было 500 рублей.

Не помогло.

Когда Флор Яковлевич скончался, выяснилось, что детям своим он ничего не оставил, и всё своё большое состояние назначил для благотворительности по усмотрению правительства, что и было исполнено.

В 1900 году наследницы Флора Яковлевича пытались оспорить в судебном порядке его завещание, пытаясь отсудить остаток в 3 миллиона рублей, предназначенный для раздачи «беднейшим и нуждающимся людям». Громкий процесс о «Ермаковских миллионах» длился более трёх лет и закончился для наследниц неудачно: Сенат иск отклонил.

Кто-то из современников назвал Флора Ермакова «последний могиканин», имея в виду уходящих представителей XIX века. Железное поколение, вышедшее из крепостного права и жившее по своим строгим, неписаным, но нерушимым законам, строго относясь к другим, но и к себе, и к своим детям … Постепенно оно уходило, на смену ему шло новое поколение людей, во многом очень другое. В этом смысле история между Федором Яковлевичем и его сыном Дмитрием в чем-то символична, при желании в ней вполне можно разглядеть предвестие всего, что случилось с нашим народом в веке XX.

На Канатчиковой даче

Помните, у Высоцкого «Настоящих буйных мало… Вся Канатчикова дача к телевизору рвалась…»

Практически весь ХIХ век единственным специализированным заведением Москвы для лечения нервных болезней была Преображенская психиатрическая больница, основанная в 1804 году. Для миллионного города этого было мало, и в 1891 году Московский городской голова Н. А. Алексеев выступил с инициативой постройки в Москве еще одного подобного заведения. Место для строительства было выбрано на Канатчиковой даче, за Серпуховской заставой. Строительство началось в 1889 году, и в 1894 годы были открыты первые корпуса.

У города денег на строительство конечно не хватало, поэтому по инициативе Алексеева была объявлена добровольная подписка на сбор средств. А сам Алексеев с шапкой пошел по московским миллионерам. Пришёл и к Флору Ермакову. Между ними состоялась сцена, известная нам в двух вариантах.

В первом, со слов самого Алексеева, на просьбу оказать помощь городу, Флор Яковлевич проворчал: «Жертвуй всё, жертвуй! Ну, а что мне от этого, ведь никто в ножки не поклонится». Алексеев молча снял с себя цепь, бывшую на нём как эмблема городского головы, положил на стол и, к изумлению Флора Яковлевича, повалился к нему в ноги, касаясь лбом пола: «Кланяюсь и прошу Вас, Флор Яковлевич, ради массы страждущих, несчастных и бесприютных больных, не имеющих возможности лечиться, пожертвовать на это доброе дело!».

Обескураженный Ермаков встал, пошёл в кабинет, и вынес оттуда чек на 300000 рублей, кой и вручил Алексееву.

Родственники же Ермакова описывали происшедшее в другой редакции. И судя по всему вернее, ибо Алексеев, рассказывая, похоже не желал ставить в неловкое положение Ермакова, могущего ещё не раз пригодиться в роли филантропа, почему и опускал некоторые детали.

В изложении родственников, выслушав обращение с просьбой о пожертвовании, Флор Яковлевич вынул из бумажника три рубля и положил на стол перед Алексеевым.

- Что Вы, Флор Яковлевич, - сказал Алексеев, - смеётесь? Городской голова не поехал бы собирать по трёшницам, у него на это времени и желания не хватило бы!

- Как просится, так и даётся, - отвечал Ермаков.

- Что же Вам нужно, в ножки, что ли, поклониться? - возмутился Алексеев.

- Ну, а хотя бы и в ножки! – ответил Ермаков.

Тогда Алексеев и проделал всё, описанное ранее. Тогда Флор Яковлевич вручил ему 300000 рублей, но не забыл при этом взять со стола свою трёшницу и положить её в бумажник, опасаясь, видимо, что Алексеев и её прихватит вдобавок к 300000.

На Канатчиковой даче на деньги Ермакова был выстроен большой корпус больницы, названный его именем «Ермаковский». А сама больница ныне носит имя Н. А. Алексеева.

Судьбы русские: семья адмирала

В этом году в состав Черноморского флота России вступил новейший фрегат «Адмирал Эссен». Это имя известно каждому любителю военной истории России: Николай Оттович фон Эссен, герой Русско-Японской войны, в Первую мировую командовал Балтийским флотом. В отличие от многих других, забытых, его заслуги признавались даже в Советское время.

Статистика того времени считала, что средняя русская семья насчитывает 5 человек. Семья адмирала была почти среднестатистической: сам адмирал, его жена, три дочери и сын.

Нам трудно сейчас сказать, что адмирал любил в своей жизни больше – семью или флот, но то, что своим старшим дочерям мужей он выбрал сам, выбрал тщательно и выбрал из флотских – это факт. Их тоже можно считать членами семьи. Итого с зятьями 8 человек в двух старших поколениях и 2 в третьем: внучка Марина, 1910 года рождения и внук, родившийся в 1916 году, - его адмирал уже не увидел.

Старшая дочь Мария родилась в 1886 году. С отличием закончила Санкт-Петербургское училище Святой Екатерины. В 1908 году вышла замуж за Бориса Петровича Страхова, своего одногодка, мичмана, родившегося в семье преподавателя гимназии. Незнатное происхождение не помешало выбору адмирала, который ценил Бориса за талант и золотой характер. Говорят, что Мария не особо хотела выходить за не блиставшего красотой и знатностью мичмана, но отец повлиял.

Вторая дочь адмирала, Юлия, 1892 года рождения, была отдана за Владимира Владимировича Дитерихса, сына потомственного морского офицера, капитана первого ранга, позднее контр-адмирала. Жених окончил морской корпус всего за полгода до свадьбы и считался одним из лучших офицеров на флоте.

О третьей дочери, Вере, младшей, родившейся в 1897 году, скажем позже.

Таким образом, мужчины семьи - все морские офицеры, ибо сын адмирала Антоний Николаевич в 1907 году закончил морской корпус. Много плавал, в частности, ещё гардемарином на «Цесаревиче» участвовал в знаменитом спасении жителей итальянского города Мессина, разрушенного землетрясением. Перед войной поступил на учебу в Николаевскую морскую академии. В 1912 году женился.

Адмирал Николай Оттович фон Эссен умер на своём посту. Простудившись на мостике эсминца, заболел и умер 7 мая 1915 года. Было ему всего 55 лет от роду. Выпестованный им Балтийский флот, несмотря на огромное неравенство в силах с Германским, смог достойно противостоять противнику, выполняя свой долг перед Родиной вплоть до революционного развала.

Сын адмирала с началом войны оставил учёбу в Николаевской морской академии и вернулся в строй. Добился от отца прикомандирования на английскую подводную лодку, полтора года провёл в походах, заслужив внеочередной чин, георгиевское оружие, два русских ордена и английский крест. С 10 января 1917 года грамотный боевой офицер командовал подводной лодкой АГ-14. В очередной свой поход лодка вышла 12 сентября 1917 года. Возращение предполагалось 20-го, однако более никто её не видел, на связь лодка не выходила. Антоний Николаевич Эссен исключён из списков 24 октября 1917 года. До очередной русской революции оставались считанные часы.

Кстати, английской подводной лодкой Е-9, на которой служил Антоний Эссен, командовал Макс Хортон, один из лучших британских подводников, из поколения тех знаменитых английских капитанов Первой мировой, которые стали ещё более знаменитыми адмиралами во Второй мировой. Хортон из числа тех, кому Британия обязана победой над лодками Деница! Их русским сверстникам стать адмиралами было не суждено.

У Антония Николаевича остался единственный сын, родившийся 16 июля 1916 года и названный, конечно, в честь деда.

Послужные списки свидетельствуют, что карьеру адмиральские зятья, как и его сын, делали не в штабах, а на мостиках воюющих кораблей. Страхов в войну исполнял должность старшего штурмана крейсера «Россия», потом был флагманским штурманом 1-й бригады крейсеров, но видимо, даже служба на крейсерах его не устраивала, и в конце 1916 года он был откомандирован в дивизию подводных лодок, где в январе 1917 года принял строящуюся подводную лодку «Ягуар». 1 июня 1917 года Борис Петрович Страхов вышел в боевой поход на подводной лодке «Львица» стажёром (так готовили вновь назначенных командиров лодок). Из похода лодка не вернулась. Старший лейтенант Страхов исключен из списков флота «как погибший при исполнении боевого служебного долга».

Так море и война забрали трёх из четырёх мужчин семьи.

Второй зять адмирала, Владимир Дитерихс, помимо выдающихся качеств офицера, обладал, явно, и авантюрной жилкой. С началом войны добровольно вступил в конно-подрывной отряд Балтийского флота при Кавказской туземной конной дивизии (знаменитая «Дикая» дивизия), в боях возглавлял конно-пулемётную команду, отмечен георгиевским оружием, орденом и двумя ранениями. После очередного госпиталя перешёл в морскую авиацию, участвовал в воздушных боях над Рижским заливом, получал очередные награды, как способный офицер рос по служебной линии, а в конце 1917 года совершил очередной кульбит, оказавшись в Особом отделении командования Балтийского флота, попросту говоря, в органах контрразведки. В общем, история жизни - как готовый сценарий для приключенческого романа.

Революцию он не принял. В феврале 1919 года, получив сведения о готовящемся аресте, Владимир Владимирович бежал из Петрограда в Финляндию, до 1922 года служил в русской военно-морской разведке, затем судьба забросила его в Абиссинию, где до 1930 года он был военным советником, потом переехал в Париж, где окончил Высшую химическую школу, работал по специальности в одной из ведущих фирм Франции. От второй жены у него было две дочери, недавно ещё проживавшие под Ла-Рошелью. Умер Владимир Владимирович Дитерихс в 1951 году, погребён на знаменитом для русских парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Так женщины семьи адмирала Эссена в разгар революции и гражданской войны остались одни, с малолетними детьми. Все их мужчины погибли, один пропал. Как сообщает современный исследователь, сами женщины считали, что это к счастью, что до революции они не дожили. Хотя сами они, женщины, к жизни не были приспособлены совершенно. Не спасало даже то, что Юлия Николаевна и жена Антония Наталия Николаевна с началом войны окончили курсы при Обществе сестер милосердия Красного Креста и с октября 1914 работали в Петроградском морском госпитале. Но надо было жить и поднимать детей. Крутились как могли, помогало знание языков - преподавали английский, дочь Страхова с девяти лет обшивала семью. Адмиральско-дворянское происхождение в те годы служило препятствием для получения образования - внучку адмирала Марину Борисовну Страхову долго не брали ни в какое учебное заведение, только в 16 лет она смогла начать учиться балету на вечернем отделении и очень скоро, зарабатывая, стала преподавать сама.

Вдова адмирала Мария Михайловна Эссен скончалась в Ленинграде в 1928 году.

В марте 1935 года Мария и ее дочь Марина, Юлия, Вера были высланы как социально-опасные элементы в Тургай на 5 лет. Тогда же была арестована семья Антония Николаевича Эссена: его вдова – Наталья Александровна (родилась в 1892 году, переводчик и преподаватель иностранных языков) и сын – Николай Антониевич, тот самый, родившийся уже после смерти деда - адмирала. Мать и сына выслали в Кустанай. Через некоторое время ссылку отменили, и Эссены вернулись в Ленинград. Николай Антониевич Эссен погиб во время Финской войны.

Потом в их жизни случилась очередная война - Вторая мировая. Оставшись в Ленинграде, пережили первую блокадную зиму. Марина Борисовна в это время работала в институте Лесгофта; весной 1942 года институт эвакуировали на Северный Кавказ, в Нальчик, с институтом выехали и пожилые люди, в том числе и дочери адмирала. В Нальчике разместились в одной комнате, очень хорошо по тем временам. Но война догнала, в Нальчик в 42-ом пришли немцы. Семья рассталась: молодым пришлось пешком уходить через перевалы, тащить через которые стариков и детей было немыслимо.

Оказавшись под немцами, с немцами потом сёстры и ушли: как это произошло, при каких обстоятельствах – неизвестно. Современные исследователи, как и потомки Эссенов, это и сейчас не выяснили, а тогда родные вообще ничего о судьбе своих не знали много лет. Но в 50-х гг. дочери адмирала оказались в Нью-Йорке, в Бруклине. Жили бедно, там и скончались. Обе были приняты наследственными членами в Общество офицеров Российского императорского флота в Америке.

Юлия Николаевна Дитерихс в Америке предпочитала носить фамилию фон Эссен, умерла 16 декабря 1963 года, Мария Николаевна Страхова – 27 мая 1971.

Жизнь и судьба младшей дочери адмирала, к которой мы обещали вернуться, оказалась самой горькой. Вера Николаевна погибла в психиатрической больнице в 1941 году. Болезнь настигла её в начале 1930 годов. К моменту подхода фронта к Ленинграду она находилась на излечении в психиатрической больнице Петергофа, там и была убита немцами.

Марина Борисовна Страхова после войны вернулась в Ленинград, где проработала почти всю жизнь, была балериной, преподавала в Ваганьковском училище.

Своей дочери Наташе (1936 года рождения) Марина Борисовна только в начале 50-х гг. рассказала, чья она правнучка. В те годы это было распространённым явлением: малолетние дети могли сболтнуть лишнего и тем самым навлечь неприятности на родителей. Кроме упомянутой Натальи Станиславовны, её дочь Алиса (1963 года рождения) и внук Филипп Орестович (1988 года рождения) в настоящее время единственные прямые потомки адмирала Николая Оттовича фон Эссена. Это всё, что осталось от большой и славной, служивой русской семьи.

Есть еще ветвь потомков младшего брата адмирала Эссена, Алексея. Его правнучка Мая стала крестной фрегата, с которого мы и начали эту историю.

В эти минуты, когда мы пишем эти строки, «Адмирал Эссен» находится в боевом походе у берегов Сирии.

Источники:

1. Н. А. Варенцов «Слышанное, виденное, передуманное, пережитое»

2. А. Ю. Емелин «Судьба семьи адмирала Н. О. фон Эссена»

3. В. А. Кислов «Страничка гатчинского краеведа. Семья адмирала Н. О. Эссена»

назад