Свидетельство о регистрации номер - ПИ ФС 77-57808

от 18 апреля 2014 года

Опыт чтения и понимания романа «Преступление и наказание»

Наталья Авдеенко 12.08.2015

Опыт чтения и понимания романа «Преступление и наказание»

Наталья Авдеенко 12.08.2015

Опыт чтения и понимания романа «Преступление и наказание»

Глава I

  

    Роман «Преступление и наказание» – это богословско-художественное произведение. То, что такой роман входит в школьную программу – великое достояние нашей школы; однако, с другой стороны, если учитель не обладает хотя бы начальными познаниями в Священном Писании, целостного понимания романа не будет.

    Роман «Преступление и наказание» – написан в пореформенной России, в 1866 году, человеком, который исповедовал себя православным; по общественно-политическим взглядам он был «почвенником», обладал редким даром соотносить явления современной жизни с фундаментальными понятиями христианского мировоззрения; также он отчетливо предсказал возможность революции в России; в ХХ веке стало ясно, что этот человек обладал пророческим даром.

    Название романа точно соответствует его главному содержанию. Слова названия имеют толкование библейское и святоотеческое, и при этом они – исконно русские, несут в себе национальный опыт их понимания.


Преступление

    «Преступление» – это, по смыслу слова, переступание через какую-то черту. Какая это черта и где она пролегает?

    Эта черта пролегает, прежде всего, в нравственной области. Первое понятие о нравственности – понятие предела. Предел – то, что нельзя переходить. Есть нечто по эту сторону и нечто по ту сторону, и преступать этот предел нельзя. Почему? Достоевский берется ответить на этот вопрос.

    Речь в романе Достоевского идет об определенном преступлении – убийстве человека. Достоевский берется показать все этапы преступления. В романе показаны все этапы преступления и сама сущность наказания. Задача Достоевского в романе – художественная и одновременно мыслительная:

    Достоевский показывает, что человек в преступлении как бы переходит предел самой человеческой природы, когда с неизбежностью раскрывается вопрос, что такое человек, что будет с человеческим началом в преступнике, как оно вообще может после преступления «быть». Если преступник прошел все этапы преступления, то сама человеческая природа, выступившая за свои пределы, сам преступник должен с неизбежностью столкнуться с иной реальностью, кроме человеческой, преступник должен прийти в определенные отношения с иной реальностью: принять мир Божий и жизнь – либо не принять Бога и жизнь… покончить с собой. Человек может принять наказание – или не принять. Человек может сказать Богу «нет». Индифферентность – невозможна. «Религиозный индифферентизм» (толерантное «ни да, ни нет», «каждый по-своему прав») стал – по замыслу романа – невозможен.

    Роман – о такой жизненной ситуации, в которой отношения человека с Богом должны уясниться с «роковой»1  необходимостью. Без религиозной увлеченности сочувствовать основной «мысли» романа, а значит, и понять его художественную достоверность невозможно. «Преступление и наказание» – художественное произведение предельного мыслительного содержания, это духовно-психологический роман, в нем реализм являет свою духовную природу.

    Таков масштаб художественной и мыслительной задачи Достоевского. С чем его можно сопоставить? – Только с описанием «первого убийства» в истории человечества.

    Первое убийство, описание этапов преступления и божественного наказания мы находим в первой книге Библии (Бытие, глава 4)2. Мы полагаем, что основные этапы преступления и сущность наказания в романе воспроизводят древний библейский рассказ об убийстве Каином Авеля. Вся аргументация этой мысли будет основана на тексте романа и может составить схему планирования уроков по роману Достоевского.

    Исследователи Достоевского заметили характерную черту его творчества – «литературное припоминание», воспроизведение и отклик на литературные образы и великие «сюжеты» мировой культуры, что у Достоевского могло происходить неосознанно3«Достоевский – гениальный читатель»4Когда в романе «Преступление и наказание» Достоевский воспроизводил и разрабатывал библейский сюжет об убийстве Каином Авеля, он мог этого не осознавать, точнее, ничем свое отношение именно к этому сюжету он не обнаружил…

    Почему мы уверены, что Достоевский неосознанно работал над этим библейским сюжетом? Во-первых, он обладал редким для светского писателя качеством – он мыслил последовательно библейски. Не имея в уме самого сюжета о Каине, Достоевский мог сделать его ядром своего романа. Во-вторых, Достоевский обладал той способностью, которую считал характерной для всей русской литературы – всемирной отзывчивостью.Отзывчивость есть свойство души, а не одного только сознания. Обозначив в заглавии романа тему преступления и наказания, Достоевский душой отозвался на великий сюжет о Каине-братоубийце.

*

    Рассказ о преступлении начинается с того, что Каин принес жертву Богу, которую Бог не принял.

    И был Авель пастырь овец; а Каин был возделывающий землю.

    И было по прошествии дней, принес Каин от плодов земли жертву Господу.

    И Авель принес, и он принес от первородных овец своих и от туков их.

    И призрел Бог на Авеля и на дары его.

    На Каина же и на жертвы его – не внял Бог.

    Быт. 4:2-5

    Жертвоприношение Богу есть первый этап, от которого берет начало преступный замысел Каина. Что значит для современного человека «приносить дары Богу»? Как это можно делать?

    Христос говорит праведникам на Страшном суде:

    «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне».

    Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?»

    И Царь скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Мф. 25:35–40

    Герой романа «Раскольников, в бытность свою в университете, из последних средств своих помогал одному своему бедному и чахоточному университетскому товарищу и почти содержал его в продолжение полугода. Когда же тот умер, ходил за оставшимся в живых старым и расслабленным отцом умершего товарища... поместил, наконец, этого старика в больницу, и когда тот тоже умер, похоронил его… Раскольников во время пожара, ночью, вытащил из одной квартиры, уже загоревшейся, двух маленьких детей и был при этом обожжен» (Эпилог, гл. 1).

    Из Писания мы знаем, что жертву Каина Бог не принял. Герой романа Достоевского – готов к самопожертвованию и сострадателен. Принимает ли его «дары» Господь? Умирают близкие люди, молодые. Вспомним еще и смерть невесты, молодой девушки, отношение к которой было тоже даром сердца, любовью-жалостью:

    «Она больная такая девочка была… совсем хворая; нищим любила подавать и о монастыре все мечтала, и раз залилась слезами, когда мне об этом стала говорить… Дурнушка такая… Будь она еще хромая аль горбатая, я бы, кажется, еще больше ее полюбил» (Часть 3, гл. 3). Девушка умерла.

*

    Достоевский хотел – в этом художественная и мыслительная задача совпали – показать все этапы преступления, поэтому он прослеживает истоки преступления из таких глубин, где преступного замысла отнюдь нет.

    Преступление начинается с того, что человек готов к самопожертвованию и сострадателен – может напоить жаждущего, одеть нагого, посетить больного, схоронить умершего, спасти погибающего, может любить с жалостью. Преступник – из тех, кто способен пройти – воспринять сознанием и тем, что глубже сознания, – все этапы наказания.

    Характер преступника должен изначально в чем-то сильно контрастировать с преступлением.

    Преступление будет отвратительным («кровь с мозгом, с запахом и с грязью»), преступник же будет из тех, кто приносил дары Богу. «Тащить» преступную идею «осужден очаровательный мальчик, нежный, сильный и даже умный. Большей прозрачности, скажу даже сильнее, более явной наглости, чем Раскольников, художественная мысль себе у Достоевского никогда не позволяла»5.

    Так пишет исследователь романа Достоевского. Однако не только чрезвычайной смелостью («наглостью») художественной мысли можно объяснить тот факт, что преступником в романе оказался человек изначально сострадательный. Источником такого смелого хода в романе могли стать наблюдения автора за преступниками на каторге:

    «В продолжение нескольких лет я не видел между этими людьми ни малейшего признака раскаяния, ни малейшей тягостной думы о своём преступлении и что большая часть из них внутренно считает себя совершенно правыми. Это факт».

    «Только в остроге я слышал рассказы о самых страшных, о самых неестественных поступках, о самых чудовищных убийствах, рассказанные с самым неудержимым, с самым детски веселым смехом».

    «Я знал… даже убийц до того веселых, до того никогда не задумывавшихся, что можно было биться об заклад, что никогда совесть не сказала им никакого упрёка»6.

    «Посмотрите… на разницу в самых последствиях наказания… Вот человек, который в каторге чахнет, тает как свечка; и вот другой, который до поступления в каторгу и не знал даже, что есть на свете такая развеселая жизнь, такой приятный клуб разудалых товарищей… Вот, например, человек образованный, с развитой совестью, с сознанием, сердцем. Одна боль собственного его сердца, прежде всяких наказаний, убьет его своими муками. Он сам себя осудит за свое преступление беспощаднее, безжалостнее самого грозного закона. А вот рядом с ним другой, который даже и не подумает ни разу о совершенном им убийстве»7.

    Следовательно, не одним только порывом художественного воображения можно объяснить, что автор такого героя назначил «тащить» преступную идею. Тут был трезвый расчёт и результат осмысленных наблюдений. Именно неизмеримая дистанция между характером преступника и характером преступления позволяла показать, как человек входит в преступление и как он проходит через наказание. 

*

    Итак, герой романа изначально сострадателен. Ему постепенно открываются беды и ужасы жизни, которые касаются его сердца. Что происходит в сердце героя?

    И стало весьма печально Каину…

    Быт. 4:5

    После преступления Раскольников в разговоре с Соней пытается понять, с чего началось преступление. С мысли о деньгах? Нет. С «теории», что все позволено? Нет. Все это потом придет. Началось все не с мыслей, а с чувства: «Соня, у меня сердце злое, ты это заметь: этим можно многое объяснить… Я озлился… Именно озлился (это слово хорошее!) Я тогда, как паук, в угол забился».

    И стало весьма печально Каину, и он испал лицом.

    Быт. 4:5

   Каин «испал лицом», поникло лицо его. Что это значит? Человек опускает голову к земле, и его «лицо» – душа поникает, обессилевает.

    До совершения преступления в душе человека последовательно происходит некоторое превращение, одна за другой поражаются основные способности души.

    Душа человеческая (по христианскому учению) – трехчастна и триедина: ум, чувство и воля. Поражение души Раскольникова началось от сердца, от чувства: естественное чувство жалости у Раскольникова переходит в возмущение несправедливостью мира и озлобление, чувство превращается в страсть.

    Огорчение чувства (возмущение, озлобление сердца) ведет к порабощению ума, создаёт ту (горькую) почву, на которую садится и прорастает злая мысль. Об этом же уязвленном состоянии души говорит Свидригайлов: «Разум-то ведь страсти служит» (Часть 4, гл. 1). Ум, верховная способность души, призванная управлять страстями, порабощается злым, горьким чувством.

    Из чувства огорчения у Раскольникова возникает сначала «теория», отвлеченный взгляд на нравственную возможность преступления.

    Некоторые люди («необыкновенные», по Раскольникову) «имеют право разрешить своей совести перешагнуть через иные препятствия, единственно в том только случае, если исполнение идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует».

    Эта идея у героя приобретает обоснование «историческое».

    «Все… законодатели и установители человечества, начиная с древнейших, продолжая Ликургами, Солонами, Магометами, Наполеонами и так далее, все до единого были преступники, уже тем одним, что, давая новый закон, тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом, и от отцов перешедший, и уж, конечно, не останавливались и перед кровью, если только кровь (иногда совсем невинная) могла им помочь» (Часть 3, гл. 5).

    Итак, по замечанию Разумихина, идея не нова. Однако в ней действительно оригинально то, что грех отрицается, а совесть сохраняется, получается абсурд – «кровь по совести». Слово «кровь» (убитого) подменило слово «грех» (убийство) – нельзя же сказать «грех по совести», и эта подмена скрывает от Раскольникова абсурдность его теории. Ум его болен. Среди «законодателей и установителей человечества» – Христа нет, и, в его «логике», быть не может.

    От полного состава ума остается теория, «рассудок», «логика». Раскольников до последнего надеется, что это непомерное давление выдержит воля, – и ошибается…

    Достоевский показывает преступление как насилие помысла над огорчённой душой.

*

    Чтобы теория стала действием, необходимо было совпадение теории с деятельным характером и возникновение конкретного преступного замысла, направленного против определенного человека.

    Статью свою с изложением теории Раскольников написал за полгода до встречи со старухой. Как была выбрана жертва? Первоначально – опять-таки по злому чувству, которое и превратилось в помысел.

    Раскольников, увидев старуху, «с первого же взгляда, еще ничего не зная о ней особенного, почувствовал к ней непреодолимое отвращение… Странная мысль наклевывалась в его голове, как из яйца цыпленок, и очень, очень занимала его» (Часть 1, гл. 6).

   Итак, появляется помысел, который Раскольников принял и начал его удерживать и как бы с ним разговаривать – «собеседовать». (Собеседование – этап развития греха, термин православной психологии.)

    Внутреннюю беседу души с помыслом Достоевский делает реальным диалогом, который Раскольников услышал как посторонний свидетель: в трактире, куда он зашел сразу после визита к старухе, он слышит разговор студента и офицера. Офицер, человек традиции и долга, охранитель, будет решительно возражать «свободно» мыслящему студенту.

    Студент передает энергию помысла: «Вот что я тебе скажу. Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил, и уверяю тебя, без всякого зазору совести… Убей и возьми ее деньги, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему человечеству».

    Идеи, которые вынашивал Раскольников, как мы видим, носились в воздухе. Либо «Не убий» – это предрассудок, через который в иных случаях можно переступить без зазору совести, либо это в душе человеческой («в природе», как говорит офицер) написанная заповедь.

    Офицер студенту возражает решительно, буквально останавливает его: «Нет, ты стой; я тебе задам вопрос. Слушай! … скажи ты мне: убьешь тысам старуху или нет? – Разумеется, нет! Я для справедливости… – А по-моему, коль ты сам не решаешься, так нет тут никакой и справедливости!» (Часть 1, гл. 6).

    Смысл последней реплики офицера такой: ты не пойдешь и не убьешь, в твоей «природе» что-то этому сопротивляется, и очень активно, – это и есть справедливость.

    В православной традиции есть выразительное сравнение греховного помысла со змеей, которая хочет вползти в дом, в душу. Человек может захлопнуть дверь и прищемить змее голову, но может и замедлиться, и чем дольше медлит, тем большей опасности себя подвергает. В этом сравнении отметим два момента Во-первых, помысел может приходить к нам извне и иметь подкрепление извне, если мы предрасположены к нему.

    Раскольников, «как только вынес зародыш своей мысли от старухи, как раз и попадает на разговор о старухе». «Ничтожный трактирный разговор» возымел «чрезвычайное влияние при дальнейшем развитии дела».

    Во-вторых, собеседование с греховным помыслом – вещь опасная (как вползающая змея). Раскольников не понимает этого, потому что поначалу помысел прикидывается «фантазией», «мечтой», болтовней:

    «Разве это серьёзно? Совсем не серьезно. Так, ради фантазии сам себя тешу, игрушки!» (Часть 1, глава 1).

    Месяц спустя «он уже начинал смотреть иначе... "безобразную мечту" как-то даже поневоле привык считать уже предприятием, хотя все еще сам себе не верил».

    Себе не верит, но уже знает, сколько шагов до квартиры старухи, «как-то раз он их сосчитал, когда уж очень размечтался».

    Мысленно герой уже преступление совершил – с этого этапа готовности к преступлению начинается роман8.

    С первых глав мы узнаем, что Раскольников топор присмотрел, петлю для него пришил, время рассчитал, последний визит к старухе назвал «пробой»…

    Вызревание преступной мысли в душе героя происходило таким образом, что он до последнего момента не верил, что осуществит свой замысел:

    «Да неужели ж, неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп?» (Часть 1, гл. 5).

    Незаметно для себя, «собеседуя» с преступной мыслью, Раскольников оказался лишен свободы. Достоевский покажет, что преступление, замысленное как требование безграничной свободы, оказывается, в конечном счете, совершенной несвободой.

    Роман начинается с самого критического момента в подготовке преступления: когда Раскольников промыслил убийство во всех деталях – он оказался на последней грани, за которой начинается уже несвобода. 

*

    То, что предшествовало этому этапу преступления – мысленной готовности к нему, мы узнаём лишь постепенно, читая роман. Последовательность событий в романе мы должны распутать, чтобы понять этапы преступления и расположить одно за другим. Но если автор хотел того же, что и мы (понять этапы преступления), почему он начал роман с того момента, когда преступник мысленно преступление уже совершил?

    Достоевский отказался описывать этапы преступления в хронологической последовательности. У нас не должно возникнуть ощущение, что мы можем объяснить, почему огорчился Раскольников (как и Св. Писание нам не объясняет, почему огорчился Каин).

    Глубоко сердце – более всего, и человек, – кто познает его?

    Иер. 17:9

    Проследив все этапы преступления в их временной последовательности, мы не будем заблуждаться, что сумели «объяснить» его причины: что один этап с неизбежностью обусловливает другой. Если мы хотим понять9 человека, в данном случае героя романа, то будем (вместе с писателем) помнить, что преступление вышло из сердца человека, а сердце человеческое есть бесконечная глубина… Достоевский как религиозный человек думал именно так.

    Роман начинается с того, что герой стоит на последней грани готовности к преступлению. В какой-то момент Раскольников «озлился» и дал в сердце своем полное развитие преступной мысли. Мы не знаем почему, но, когда его дары Бог не принял,

    Весьма печально стало Каину, и он испал лицом.

    Быт. 4:5

*

    Важно знать, что Господь не оставляет «огорчённого» человека, как Он не оставил Каина.

    И сказал Господь Бог Каину:

    Почему ты стал так сильно опечален и почему испал лицом?..

    Умолкни (в себе).

    К тебе обращение его (диавола), и ты господствуй над ним.

    Быт. 4:6-7

    Когда лицо Каина поникло, это не было состояние пассивности10, наоборот, происходила какая-то интенсивная деятельность, какой-то непрекращающийся разговор, и не только с самим собой: враждебный дух обращался к Каину и уже забирал над ним какую-то власть. Так назревал преступный замысел.

   Когда Господь предупреждает Каина, Он говорит ему, прежде всего: ты огорчился не потому, что Бог не принял твоих даров…

    Раскольников имеет сердце, способное к состраданию, видит горе других людей и помогает им. В мире, его окружающем, много беды… но если он «огорчился», то не потому, что много беды кругом. Никакая «среда», никакие внешние «причины», вообще никакие «причины» не могут объяснить преступление. Таково было окончательное убеждение Достоевского. «Причина», почему Раскольников из сострадательного человека стал беспощадным убийцей, – только в нем самом.

*

    Господь Каина останавливал... Герой романа имел предупреждения от Господа – в реальности и во сне. После последнего визита к старухе, который был«пробой» преступления, Раскольников испытывает отвращение к мечте, которой раньше предавался.

    «И неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь способно, однако,мое сердце!» (Часть 1, гл. 1).

    Встреча с Мармеладовым тоже была предупреждением и никак не случайностью. Побежденный страстью, Мармеладов губит себя и семью и приходит в состояние, когда «уже некуда больше идти» (Часть 1, гл. 2). Некуда больше идти – это итоговое состояние преступника, Раскольникову предстоит узнать его.

     Раскольников получает письмо от матери, самого близкого человека, который хорошо его чувствует.

    Мать пишет ему: «Был бы только ты счастлив, и мы будем счастливы. Молишься ли ты Богу, Родя, по-прежнему и веришь ли в благость Творца и Искупителя нашего? Боюсь я, в сердце своем, не посетило ли и тебя новейшее модное безверие? Если так, то я за тебя молюсь. Вспомни, милый, как еще в детстве своем, при жизни твоего отца, ты лепетал молитвы свои у меня на коленях и как мы все тогда были счастливы!» (Часть 1, гл. 3).

    Тема детства героя имеет в романе значение ориентира: в начале романа – это предупреждение перед лицом страшной ошибки, в конце романа – когда герой идет в обратном направлении «от преступления» – это обозначение той области, куда возможно возвращение, это будет охрана от сумасшествия и самоубийства.

   Молитвы матери сбываются, Раскольников видит себя ребёнком во сне вместе с отцом. Это сон-предупреждение

    Сны в романе Достоевского имеют совершенно исключительное значение. Сон, сновидение – интимнейшая часть душевной жизни человека. Законы материального мира очевидно не действуют во сне, сны помогают понять независимость душевной жизни от законов мира материального. Сны мы видим, они являются нам с непосредственной достоверностью и имеют при этом символическое значение. Раскольникову снится сон-предупреждение. В непосредственных близких ему образах детства является ему сама душа его – в прошлом, настоящем и страшном возможном будущем.

    «Страшный сон приснился Раскольникову». Видит он себя ребенком лет семи. Эта деталь тоже важна: семь лет – грань возраста души, ребенок смотрит еще младенческими очами, но и способен теперь понимать грех (поэтому с семи лет необходима уже исповедь перед причастием). О младенческих годах Раскольникова и что он был набожен, напоминала ему мать в письме. Во сне Родион гуляет с отцом; отец ведет его, с отцом он спокоен и защищен. Время серенькое, день удушливый(Время – не день, не вечер. Время, в которое герой озлился и замыслил преступление – это время, когда «модой» стало безверие, а нравственность почиталась предрассудком, атмосфера – удушливая, она в романе станет атмосферой Петербурга. Следователь потом скажет убийце Раскольникову: «Воздуху вам нужно».) Дорога, по которой он гуляет с отцом, идет мимо страшного кабака к кладбищенской церкви, которую он любил. Мальчик не боится кладбища и могил, там – его близкие (умершие бабушка, брат-младенец), а боится он кабака. Тема смерти, одна из основных в романе, является здесь в простоте: душа может умереть при жизни тела и быть жива после телесной смерти. Мальчик поэтому не боится кладбища, а живая толпау кабака «производит неприятнейшее впечатление и даже страх». Образы в церкви мальчик любит, толпа в кабаке – безобразна. Умирание души при живом теле – та страшная перспектива, которая ожидает Раскольникова, замыслившего преступление.

    Об этом еще яснее говорит ему дальше страшный сон. У кабака насмерть забивают лошадь – таков основной сюжет сна. Что такое кабак при дороге? Дорога, символ жизненного пути, проходит мимо такого места, где можно остановиться (застрять), где нормальные человеческие чувства (веселье, общительность) превращены в страсти: распущенность, озлобленность, возбуждение: «Что хочу, то и делаю». Веселье смешалось со злобой: лошадь секут «с наслаждением», «хохотом и остротами». «Хозяин» лошади – в «бешенстве», «неистовстве», и после убийства он «будто жалеет, что некого больше бить». Все «пьяные-препьяные», хозяин уверен, что лошадь – «его добро». Дважды звучит со стороны: «Креста на тебе нет!» Лошадь убили. Мальчик «обхватывает мертвую окровавленную морду» лошади, «целует ее в глаза, в губы».

    Сон-предупреждение дошел до сердца Раскольникова: он увидел себя сострадательным, а сострадание гонит мысль о преступлении: разве он хочет этого? Раскольников думает о своей «мечте»:

    «Ведь я знал же, что я этого не вынесу, так чего ж я до сих пор себя мучил?.. на душе его стало вдруг легко и мирно. "Господи! – молил он, – покажи мне путь мой, а я отрекаюсь от этой проклятой мечты моей!" …Точно нарыв на сердце его… вдруг прорвался. Свобода, свобода!» (Часть 1, гл. 5).

 

 


назад