- Главная
- Разделы журнала
- Персоны
- Ценою жизни
Ценою жизни
Роман Крук 3.02.2018
Роман Крук 3.02.2018
Ценою жизни
«Написать его биографию было бы делом его друзей;
но замечательные люди исчезают у нас,
не оставляя по себе следов.
Мы ленивы и нелюбопытны...»
А. С. Пушкин
Его часто называют «homo unius libri» – писатель одной книги, но его перу принадлежат стихотворения, корреспонденции, комедии, драмы, водевили. Он был хорошим пианистом и сочинил несколько фортепианных пьес, фортепианную сонату, а вальс ми-минор его сочинения считается первым русским вальсом, дошедшим до наших дней. Юный вундеркинд (в 6-летнем возрасте свободно владел тремя иностранными языками, в юности уже шестью), закончивший университет в 15 лет, ставший гусаром и впоследствии дипломатом, историками зачастую подавался как светский повеса и «почти декабрист».
Да, всё это было - и офицерские пирушки, и дуэли, и дружба с декабристами с последовавшим позже арестом..., но была также служба Отечеству и гибель, о которой в России не писали почти 30 лет. О его дипломатической роли в отношениях России и Персии и гибели первые сведения появились тогда, когда на сцене впервые без цензурных правок была поставлена пьеса «Горе от ума» (в 1862 году), а об авторе - Александре Сергеевиче Грибоедове заговорили как о великом русском поэте.
Дипломатическая деятельность А. С. Грибоедова долгое время не изучалась. Биографы великого русского писателя обходили этот вопрос, ссылаясь на отсутствие соответствующих документов. Действительно, дипломатическая переписка Грибоедова находилась в секретных сейфах министерства иностранных дел, и доступ к ней был невозможен. Даже через восемьдесят лет после трагической гибели дипломата министерство иностранных дел на просьбу ряда учёных обнародовать материалы о дипломатической деятельности великого писателя ответило отказом.
Чем руководствовались царские чиновники в своих отказах, сейчас остаётся только предполагать. Но деятельность человека, дважды серьёзно «обыгравшего» английских дипломатов там, где они были традиционно сильны - на Востоке, делает заслуги Грибоедова-дипломата не менее значимыми, чем Грибоедова-литератора.
О том, как служил России человек, написавший: «Служить бы рад - прислуживаться тошно».
*****
Отец нашего героя Сергей Иванович Грибоедов, вышедший в отставку в чине секунд-майора с записью в формуляре: «Грамоте читать и писать по-российски умеет», сумел жениться на своей более богатой дальней родственнице и однофамилице Анастасии Фёдоровне из рода польских шляхтичей Гржибовских, прибывших в Московию вместе с Лжедмитрием I, а затем быстро обрусевших. Брак не был удачным. Женясь на Анастасии Фёдоровне, Сергей Иванович прельстился на её 400 душ крепостных. В воспитании своих детей – Марии (родившейся в 1792 году) и Александра – Сергей Иванович не принимал никакого участия.
В отношении официальной даты рождения Александра - 1795 год (возможно 1790-й), прямых документов нет, потому она считается условной. Есть мнения, что Александр Сергеевич сам умышленно запутал эти сведения в 1812 году, но, так или иначе, известно, что в 1803 Анастасия Фёдоровна отправила сына в Благородный пансион, действовавший при Московском университете, однако, Александр проучился там лишь полгода (подвело слабое здоровье), успев за это время получить ряд наград по музыке и продолжив образование дома. Его наставниками были учёный-энциклопедист Иоганн-Бернгард Петрозилиус (впоследствии библиотекарь Московского университета) и известный композитор и пианист Джон Фильд.
В 1806 году Грибоедов поступил на словесное отделение Московского университета.
«Он вступил студентом тринадцати лет, знавши уже совершенно французский, немецкий и английский языки и понимавши свободно в оригинале всех латинских поэтов; в дополнение к этому имел необыкновенную способность к музыке, играл отлично на фортепьяно и если б посвятил себя только этому искусству, то, конечно, сделался бы первоклассным артистом. Но на пятнадцатом году его жизни обозначилось уже, что решительное его призвание - поэзия». (С. Н. Бегичев «Записка об А. С. Грибоедове»).
3 июня 1808 года Грибоедов успешно закончил словесное отделение философского факультета в звании кандидата словесности и с аттестатом, дающим право получения гражданского чина 12-го класса и казённого жалования. По настоянию матери, Грибоедов не оставил учёбу, а поступил на нравственно-политическое отделение, а потом - на физико-математическое отделение.
В этот период Грибоедов пробует себя на литературном поприще. Весной 1812 года Александр Сергеевич сочинил трагедию «Дмитрий Дрянской», явившуюся пародией на «Дмитрия Донского» Владислава Озерова.
Он мог добиться степени доктора права, но 24 июня 1812 года полумиллионная армия французов вторглась в пределы Российской империи. Сам Александр в 1815 году написал: «Я был готов к испытанию для поступления в чин доктора, как получено было известие о вторжении неприятеля в пределы отечества нашего и вскоре затем последовало Высочайшее Вашего Императорского Величества воззвание к дворянству ополчиться для защиты отечества. Я решился тогда оставить все занятия мои и поступить на военную службу».
Александр Грибоедов тайком от матери пришёл к графу Петру Салтыкову, получившему распоряжение сформировать в Москве гусарский полк, в который был тут же зачислен в звании корнета.
Сформированный полк не был регулярной частью, а юные патриоты, вырвавшиеся из-под опеки родителей, восприняли отправку в действующую армию как увеселительную прогулку. В итоге, после попойки в городе Покрове, московских гусар отослали нести службу в Казань - «от греха подальше», а Грибоедов, сильно простудившись, остался лечиться во Владимире, где жила его родня.
Весной 1813 года полк после переформирования, называвшийся теперь Иркутским гусарским, был включён в состав резервной армии, находящейся в Польше, откуда французов уже прогнали. В июне Грибоедова зачислили к штабу «переговорщиком» с местными жителями - сказалось польское происхождение и знание языка. Молодой офицер зарекомендовал себя на службе с лучшей стороны, но... служба в тылу быстро наскучила. Было несколько выходок: въезд на бал верхом на коне (на второй этаж!), исполнение «Камаринской» на органе в ходе католической службы в костёле...
Он вновь вернулся к литературной деятельности и опубликовал в «Вестнике Европы» статью «О кавалерийских резервах» и стихотворно-прозаическое «Письмо из Брест-Литовска» - отчёт о праздновании победы над Наполеоном, начал работу над комедией «Молодые супруги». Комедия была закончена весной 1815 года и отправлена князю Александру Шаховскому, руководившему всеми петербургскими театрами. Александр Александрович пришёл от произведения в восторг и пригласил автора в Петербург для участия в постановке пьесы. Взяв отпуск на год без сохранения жалованья, Грибоедов в июне 1815 отправился в столицу. Комедия, хотя и сдержанно, была принята публикой, и в декабре 1815 Александр Сергеевич подал прошение о выходе в статскую службу. 25 марта 1816 корнет Грибоедов был уволен «для определения к делам статским прежним чином статским».
*****
В Петербурге Александр Грибоедов вёл светский образ жизни: состоял в двух масонских ложах, дружил с членами Южного и Северного тайных обществ, общался с литераторами и актерами. Тогда же он нашёл себя как литературный критик, в основном, рецензируя труды Александра Шаховского, и даже помог ему в написании сцен для комедии «Замужняя невеста», когда у его друга был творческий кризис. Однако, расстроенное финансовое состояние литератора вынудило его искать государственную службу. Летом 1817 года Грибоедов был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел на должность губернского секретаря. Почти одновременно с Александром приступили к работе в Коллегии иностранных дел выпускники Царскосельского лицея Вильгельм Кюхельбекер и Александр Пушкин.
В числе новых знакомых был и коллега Грибоедова по службе камер-юнкер Александр Завадовский, втянувший своего сослуживца, с которым он вместе проживал, в неприятную историю, закончившуюся поединком, который позже получил название четверная дуэль. Дуэль закончилась гибелью Василия Шереметева; граф Завадовский, стрелявший в последнего, выехал в Англию, отложенная же дуэль между Грибоедовым и гвардейцем Якубовичем через некоторое время получила продолжение.
«Грибоедов писал ко мне в Москву, что на него нашла ужасная тоска, он видит беспрестанно перед глазами умирающего Шереметева, и пребывание в Петербурге сделалось ему невыносимо». (Степан Бегичев).
В августе 1818 года Грибоедов принял назначение на пост секретаря русской миссии в Персии и отбыл к месту службы. Перед отправлением в Персию он занялся изучением персидского и арабского языков у известного востоковеда Деманжа, перечитывал научную литературу по Востоку, изучал обычаи и нравы мусульман, торговые отношения...
Шёл четвёртый год с момента подписания Гюлистанского мирного договора между Россией и Персией.
*****
Через два дня после прибытия Грибоедова в Тифлис в октябре 1818 года прошла «отложенная» дуэль. Уязвлённый «ссылкой на Кавказ» корнет Якубович после петербургской дуэли считал виновником своих неудач Грибоедова и решил свести с ним старые счёты.
Встретившись с Грибоедовым, которого он поджидал в трактире француза Поля, Якубович напомнил ему об отложенной дуэли, которую необходимо было завершить.
Грибоедов пытался вразумить Якубовича, объясняя, что не испытывает к нему неприязни и не видит за ним какой-либо вины, но соперник не унимался:
- Я обещался честным словом покойному графу отомстить, - повторял Якубович.
Убеждения не помогали, и Грибоедов вынужден был согласиться.
«Если так, так секунданты пущай решат дело», - пересказывал позже в «Дневнике» Муравьёв слова Грибоедова.
Стрелялись с шести шагов. Якубович выстрелил первым: «Он метил в ногу, потому что не хотел убить Грибоедова, но пуля попала ему в левую кисть руки. Грибоедов приподнял окровавленную руку, показал её нам и навёл пистолет на Якубовича. Он имел всё право подвинуться к барьеру, но, приметя, что Якубович метил ему в ногу, он не захотел воспользоваться предстоящим ему преимуществом; он не подвинулся и выстрелил. Пуля пролетела у Якубовича под самым затылком и ударилась в землю; она так близко пролетела, что Якубович полагал себя раненым: он схватился за затылок, посмотрел на свою руку, - однако крови не было».
«Пуля попала Грибоедову в ладонь левой руки около большого пальца, но по связи жил ему свело мизинец, и это мешало ему, музыканту, впоследствии играть на фортепьяно. Ему нужна была особая аппликатура».
Оправившись от ранения, Грибоедов смог, наконец, приступить к своим обязанностям. Хорошо принятый главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом Алексеем Петровичем Ермоловым, он знакомится с Грузией и по дороге в Тавриз, где в то время размещалось российское консульство в Персии, начинает писать путевые заметки «Тифлис - Тегеран».
Там же в Тифлисе поэт близко сошёлся с генерал-майором Фёдором Ахвердовым – начальником артиллерии Кавказской армии. Во флигеле его дома проживало семейство князя Александра Чавчавадзе, а Прасковья Ахвердова (супруга Фёдора Исаевича) занималась воспитанием их детей. Знакомство это позднее перерастёт в близкую дружбу и сыграет в жизни Грибоедова судьбоносную роль.
*****
Русскую миссию со всеми подобающими почестями встретили и...
В тот период Персия служила своеобразным буфером между Россией и Индией, бывшей вотчиной английской короны. Англичане и стали главными противниками в дипломатической войне на территории Персии, прежде всего, тормозя выполнение условий Гюлистанского договора. Согласно этому договору, персидское правительство обязано было вернуть пленных русских солдат, но не спешило этого делать.
Осенью 1819 года, несмотря на множество препятствий со стороны англичан, персидских чиновников и самого Аббас-Мирзы – управляющего страной наследника престола, Грибоедов лично вывел 158 пленных русских солдат в Тифлис.
А в середине 1821 года, после начала освободительного восстания в Греции, Грибоедов добился того, что персидский принц, давно приглядывавшийся к восточно-турецким территориям, двинул на турок свои войска. В знак протеста английский консул покинул страну.
Он сильно тосковал по родине. Служба не давала времени заниматься литературной деятельностью, и Грибоедов «отводил душу», играя по вечерам на фортепиано, которое установил на крыше дома в Тавризе, собирая перед оградой миссии восторженных горожан.
17 ноября 1820 года в Тавризе Грибоедов записал после своего пробуждения: «Тут вы долго ко мне приставали с вопросами, написал ли я что-нибудь для вас? Вынудили у меня признание, что я давно отшатнулся, отложился от всякого письма, охоты нет, ума нет - вы досадовали. - Дайте мне обещание, что напишите. - Что же вам угодно? - Сами знаете. - Когда же должно быть готово? - Через год непременно. - Обязываюсь. - Через год, клятву дайте ... И я дал её с трепетом... Во сне дано, наяву исполнится».
Так созрел и стал воплощаться замысел пьесы «Горе от ума».
А по службе он готовил проект договора о транзитной торговле и выработке правил льготной торговли с Ираном, укрепляя тем самым влияние России.
В ноябре 1821 года Грибоедов сломал при падении с лошади руку и прибыл в Тифлис для лечения, однако, генерал Ермолов оставил его при себе в должности «секретаря по иностранной части». В январе 1822 года Ермолов выхлопотал Александру Сергеевичу у вице-канцлера чин коллежского асессора.
Рука срасталась неправильно, пришлось её снова ломать и накладывать новые лубки. И, наконец, появилась возможность заняться творчеством - он начал писать черновой вариант пьесы «Горе от ума».
*****
В 1823 году писатель-дипломат попросил у генерала Алексея Ермолова отпуск и поехал в Москву. Здесь он продолжил работать над пьесой «Горе от ума», написал стихотворение «Давид», сочинил драматургическую сцену в стихах «Юность Вещего» и создал первую редакцию знаменитого вальса ми-минор. Вместе с Петром Вяземским Грибоедов написал комедийную пьесу с песнями-куплетами и танцами «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом».
Когда Александр Грибоедов закончил комедию «Горе от ума», он решил представить её баснописцу Ивану Крылову. Несколько часов Иван Андреевич молча слушал, а после заявил: «Этого цензоры не пропустят. Они над моими баснями куражатся. А это куда похлеще! В наше время государыня за сию пьесу по первопутку в Сибирь бы препроводила».
Тем не менее, рукопись готовилась для представления в комитет по цензуре, но... поставить пьесу в театре Грибоедову отказали, а также запретили печатать. И всё же рукописные копии разошлись в огромных количествах, вызывая восхищение читателей. Позже литературоведы насчитали 45000 рукописных копий по всей стране.
Отпуск неожиданно затянулся. Грибоедов решает посетить Киев, Крым и оттуда морем, через Имеретию, вернуться на Кавказ, к генералу Ермолову, куда он прибыл в октябре 1825 года. В станице Екатериноградской Ермолов готовил поход против горцев, но из-за смерти Александра I поход был отложен.
После восстания декабристов, в конце января 1826 года, в крепость Грозную, где располагался Ермолов, прискакал фельдъегерь с приказом арестовать Грибоедова и доставить его в Санкт-Петербург. Было начато следствие по делу причастности поэта к декабристам, но через три месяца Николай I распорядился: освободить Грибоедова «с очистительным аттестатом», произвести его в надворные советники, предоставить годовое жалованье и отправить на старое место службы.
Был ли связан Александр Сергеевич с декабристами? Ведь он дружил со многими из них и неоднократно вёл доверительные беседы. Несомненно, фигура Грибоедова, его связи, в частности с Ермоловым, были весьма важны для заговорщиков. Но вот разделял ли Грибоедов их убеждения?
В одной из бесед с Кондратием Рылеевым Грибоедов иронически заметил:
- Сто поручиков хотят перевернуть Россию?!
Ну а на допросах декабристы участие поэта в заговоре опровергали.
В июле 1826 года Александр Сергеевич выехал в Тифлис.
*****
Прибытие Грибоедова на Кавказ совпало с началом боевых действий между Ираном и Россией. Стареющий Ермолов действовал нерешительно и за месяц потерял всё Восточное Закавказье. Весной 1827 года Николай I приказал Ивану Фёдоровичу Паскевичу возглавить Кавказский особый корпус, уволив Ермолова «по домашним обстоятельствам».
Муж двоюродной сестры драматурга генерал Паскевич вверил Грибоедову дипломатические сношения с Турцией и Персией, а также фактически передал ему гражданское управление всем краем и не прогадал...
Концепция «политики влияния», предложенная Александром Сергеевичем, заключалась в сохранении местных традиций, а также в формировании национальной администрации на местах. Он ищет пути привлечения на свою сторону сочувствующих России духовных лиц, ханов, сардаров, купцов и просто гражданских лиц. Его записка от 27 июня 1827 года «О мирных сделках с разными племенами Эриванской области на походе из Эчмиадзина в Нахичевань» была направлена Паскевичем в Министерство иностранных дел.
Следует сказать, что Грибоедов не только занимался административной деятельностью, но и сам участвовал в боях. «Слепой, не внимая никаким убеждениям, разъезжает себе в первых рядах под пулями». (И. Ф. Паскевич).
В ноябре персы, терпящие поражения, запросили перемирия. По условиям мира, составленным Грибоедовым, персы должны были уступить Российской империи Нахичеванское и Эриванское ханства, выплатить контрибуцию в размере двадцати миллионов рублей серебром и предоставить преимущества в торговле.
В ответ на попытку затянуть переговоры русские войска вновь перешли в наступление и вскоре стояли под Тегераном. 10 февраля 1828 года в Туркманчае прошло подписание мирного договора, ознаменовавшего конец русско-иранской войны.
По настоянию Паскевича, Александр Грибоедов доставил текст договора в Петербург. В честь его приезда в город был произведён 201 пушечный выстрел.
Принятый с почётом императором, дипломат был награждён чином статского советника, орденом Святой Анны 2-й степени и четырьмя тысячами золотых червонцев.
В середине апреля у Грибоедова состоялась встреча с вице-канцлером Карлом Нессельроде, который предложил ему отправиться в Персию поверенным в делах. Грибоедов старался, как он сам вспоминал, уйти от этого предложения и отвечал графу, что в Персии необходим полномочный посол, по примеру англичан: «Министр улыбнулся и замолчал, полагая, что я по честолюбию желаю иметь титул посла. А я подумал, что туча прошла мимо и назначат починовнее меня, но через несколько дней Министр присылает за мной и объявляет, что я по высочайшей воле назначен полномочным послом. Делать было нечего! Отказаться от этого под каким-нибудь предлогом, после всех милостей царских, было бы с моей стороны самая чёрная неблагодарность».
Он действительно не смог отказаться от назначения, но был полон мрачных предчувствий. «Не вернусь из Персии живой... Вы этих людей не знаете – вот увидите, до ножей дело дойдёт», – говорил он друзьям.
5 июля он снова был в Тифлисе, а 16 июля...
*****
«В тот день, – писал Грибоедов, – я обедал у старинной моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзевой… всё на неё глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойство ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из стола, я взял её за руку и сказал ей по-французски: «Пойдёмте со мной, мне нужно что-то сказать вам». Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу её за фортепиано… мы… взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и всё живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал её, потом к матушке её, к бабушке, к её второй матери Прасковье Николаевне Ахвердовой, нас благословили».
22 августа в Сионском соборе в Тифлисе их венчали. Иерей записал в церковной книге: «Полномочный министр в Персии Его императорского Величества статский советник и Кавалер Александр Сергеевич Грибоедов вступил в законный брак с девицею Ниною, дочерью генерал-майора князя Александра Чавчавадзева...»
В сентябре молодожёны выехали в Персию и 6 октября добрались до Тавриза. В Тавризе выяснилось, что супруга дипломата беременна. Молодые прожили в городе два месяца, а в начале декабря Грибоедов один отправился в Тегеран. «Ещё вам доказательство, что у меня государево дело первое и главное, а мои собственные ни в грош не ставлю. Я два месяца как женат, люблю жену без памяти, а между тем бросаю её здесь одну, чтобы поспешить к шаху за деньгами в Тегеран...»
Русская миссия, помимо посланника Мальцова, Аделунга, врача и двух заведующих прислугой, состояла из 30 человек: мусульман, русских, грузин и армян. Свиту сопровождал конный конвой из 16 кубанских казаков.
Въезд в Тегеран пришёлся на воскресенье 5-го дня месяца реджеб, когда солнце стоит в созвездии Скорпиона. В глазах персов это было дурным знамением, и сразу вызвало неприязнь населения. Оберегая интересы России, министр-посланник, однако, настаивал, чтобы не давили на Персию так сильно с уплатой контрибуций. Но в Петербурге были другого мнения и требовали, чтобы Грибоедов держался как можно твёрже. Он так и делал, не угождал, не льстил и, что для персов было особенно обидно, не давал и не брал взяток. За это его прозвали «сахтир» - «жестокое сердце».
В январе в тегеранской резиденции Александра Сергеевича просят убежища две армянки – из гарема Аллаяр-хана, зятя царствующего шаха. По Туркманчайскому договору они должны быть возвращены на родину: Восточная Армения теперь – часть Российской империи. Тогда же в российское посольство пожаловал некий Мирза-Якуб и заявил о желании возвратиться на родину, в Армению. Грибоедов, выяснив все обстоятельства дела, оставил его при миссии, что вызвало неудовольствие шаха. Шахский двор потребовал от русского посланника выдачи Мирзы-Якуба, который был к тому же, как оказалось, казначеем и главным евнухом, а, значит, знал многие тайны личной жизни шаха. На самом деле Мирзу-Якуба звали Якуб Маркарянц – армянин из Эривани, он был захвачен в плен за 25 лет до описываемых событий, насильно оскоплён и под страхом смерти принуждён к принятию магометанства.
Последовала серия обвинений и разбирательств: «Якуб должен казне денег», «Этот человек 20 лет был в нашей вере, читал наши книги и теперь поедет в Россию, надругается над нашею верою; он изменник, неверный и повинен смерти!», «Не мы писали мирный договор с Россиею и не потерпим, чтобы русские разрушали нашу веру; доложите шаху, чтобы нам немедленно возвратили пленных».
30 января Грибоедова, а с ним ещё более пятидесяти человек, растерзала толпа религиозных фанатиков, подстрекаемая теми, кого бесила настойчивость русского посла в вопросе возвращения пленных, подданных России, на родину. Попытка иранских друзей вывести российского посланника и тех, кто был с ним, через подземный ход не удалась. Александр Сергеевич Грибоедов пал с обнажённой саблей в руке...
Армянок вернули в гарем. Изувеченный труп евнуха Мирзы-Якуба проволокли по всему городу и бросили в ров. Как рассказывал потом один персидский сановник, очевидец убийства, который в 1830 году прислал свои воспоминания об этом в парижский журнал, «так же точно было поступлено с предполагаемым телом г. Грибоедова». Тело Грибоедова затем опознали с трудом - по следу на кисти левой руки, оставшемуся после дуэли.
1 мая 1829 года на Джульфинской переправе тело убиенного полномочного российского министра Александра Грибоедова было передано российской стороне.
«Когда мы встретили тело, батальон выстроился в два ряда. Гроб, содержавший бренные останки покойного Грибоедова, - докладывал Амбургер в письме Паскевичу, - находился в тахтиреване, сопровождаемом 50-тью конными, под начальством Келб-Али-султана, который остановился посередине. Когда вынули гроб из тахтиревана и уверились, сколько возможно, что он содержит тело покойного министра, отдали ему воинскую честь и отпели вечную память...»
В июле 1829 года прах Грибоедова доставили в Тифлис и, согласно его воле, погребли в монастыре св. Давида на горе Мтацминде. На надгробии могилы поэта выбита фраза Нины Чавчавадзе: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя!».
*****
Кому же была выгодна смерть Александра Грибоедова?
После убийства полномочного посла Петербург, имея серьёзный рычаг давления на Тегеран, получил нейтралитет Персии в русско-турецкой войне.
В свою очередь, «... Шах приложил всё своё старание к поимке тех, кто участвовал в избиении чиновников нашего посольства.
Более 1500 из них понесли, наконец, должную за их преступление кару: одних казнили смертью, другим рубили руки или резали носы и уши, около тысячи семейств прогнаны из Тегерана; кроме того, приняты строжайшие меры к поимке виновных, которые искали спасения в бегстве из столицы...»
Главный подстрекатель персидской черни, городской духовник аятолла Мирза-Масих -Муджтехид, несмотря на протесты мусульманского духовенства, в том числе и просителей из Исфагана, был с позором изгнан из страны.
В знак примирения посол Ирана Хозров-Мирза преподнёс Николаю I загадочной формы и невиданных размеров алмаз «Шах», на гранях которого имелись превосходно выполненные арабской вязью надписи, первая из них датирована 1591 годом от Рождества Христова.
В результате Хозров-Мирза отбыл на родину, увозя отсрочку выплаты контрибуции на 5 лет и высочайшую грамоту императора российского, предающую забвению трагический инцидент: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие».
Ещё гибель Грибоедова связывают с заговором англичан, которым была выгодна гибель русского посланника и ухудшение русско-персидских отношений. Однако, если это и так, то англичане в противостоянии с Грибоедовым-дипломатом в очередной раз просчитались.