Карету мне, карету!

Прасковья Шемякина 16.03.2017

Карету мне, карету!

Кто может ответить на вопрос: наличие чего - самое главное в городе, округе или районе? Когда мы выбираемся в новые районы «замкадья» или городки ближнего Подмосковья для выбора или уже обустройства нового жилища, на что мы обращаем внимание в первую очередь? Безусловно, на наличие поликлиник, детских садов, школ и магазинов. А уж как нас беспокоит дорога до мегаполиса… Я, как и все, не сильно озадачивалась наличием самого главного, что необходимо каждому, пока не познакомилась с удивительной женщиной. Зовут её Наталья Мордовина. Она фельдшер на скорой помощи. А именно станция скорой помощи оказалась тем самым дамокловым мечом в нашей жизни.

Мы встретились в кафе в центре столицы. Красивая женщина, которая при своём молодом возрасте с гордостью называет себя бабушкой. У неё растут двое внуков. Глядя на эту женщину, никогда не смогла бы и представить, кто она по профессии. Очень светлый и тёплый человек. Ей не страшно доверить своё здоровье и даже жизнь. Очень добрая и сопереживающая. Она с 2004 года работает на скорой помощи при городской больнице города Лыткарино. Хочу обратить ваше внимание на один вопиющий факт. В Лыткарино 50000 жителей. Это официально зарегистрированных. Но по факту их больше, так как нам известно о наличии нелегальных мигрантов во всех уголках Москвы и Подмосковья. По регламенту одна карета скорой помощи должна быть выделена на 10000 жителей. А их всего две на весь город. На мой взгляд, это преступление.И конечно, я не могла не спросить – почему так?

«Знаете, у нас есть пять оборудованных по последнему слову техники машин. Не у всех есть такие машины. Но вот беда – работать некому. Острая нехватка сотрудников. Две машины на весь город, а три стоят. Мы с ужасом смотрим на новостройки рядом с нашей больницей. Им же тоже помощь понадобится».

Насколько мне известно, что после последней реорганизации и модернизации нашей медицины огромное количество медицинского персонала попало под сокращение. Почему же так? Откуда нехватка?

«На должность фельдшера идти не хотят. Очень маленькая зарплата. А людям надо кормить свои семьи. Вот, например, к нам пришёл опытный сотрудник, молодой парень. Получил за ставку 18 тысяч рублей и уволился. У него жена беременная. Жить на что-то надо. Раньше, когда я пришла работать двенадцать лет назад, к нам шли охотно, были бригадные подряды. Фельдшера получали достойную зарплату. Было время, когда нам завидовали сотрудники больницы. А сейчас этого нет. Они нам сочувствуют. Урезали зарплаты уже как пять лет. На наше отделение должно быть 26 фельдшеров, а работает 9. В один день ушли сразу 7 человек. Урезана зарплата. Молодёжь идти не хочет за такие маленькие деньги. Но мы очень ждём присоединения к общей подстанции в Люберцах. Тогда нам всё возобновят. И условия изменятся».

Но известно, что президент лет пять-шесть лет назад подписал указ о доплате фельдшерам?

«Да, совершенно верно. Так было. И нам платили. А пять лет назад эти выплаты кончились. Мы обращались в разные инстанции, чтобы нам разъяснили, с чем это связано. Но все проверки подтвердили наличие перечислений из бюджета для выплаты сотрудникам. А мы их не получаем. Сотрудники других подстанций получают. Нам после первых проверок вернули деньги и доплачивали 25% за второго фельдшера. К нам даже ушедшие в Москву сотрудники стали возвращаться. Но вскоре всё отменили. Как говорят, больница в многомиллионном долгу перед страховыми компаниями».

Осмелюсь предположить, что деньги оседают в коррупционной копилке. На все запросы о денежных выплатах сверху отвечали, что деньги поступают на счёт больницы. Была проведена прокурорская проверка, после которой возобновились выплаты. И мне известно, что очередная отмена выплат произошла именно тогда, когда сменился главный врач больницы. И опять замкнутый круг. Возникает вопрос: а люди-то причём? Но как говорится – кому какое дело.

Наталья, я не совсем понимаю, что значит скорая… при больнице? Не сталкивалась. Знаю отдельные подстанции. Понимаю, что ваши бригады везут больных в вашу же больницу?

«Если бы! У нас в наличии не все отделения. Вот, например, закрыто детское отделение. Уже несколько лет. Персонал весь уволился. И мы, когда приезжаем на выезд к задыхающемуся ребенку, вынуждены везти его в город Раменское, а это минут 40. И вы можете себе представить, как мы все переживаем: довезём или нет?! Родители в городе бьют тревогу. Вы же понимаете, что есть малюточки совсем – шесть месяцев, двадцать пять дней. К мэру обращались. Но пока всё остается так. Это же дети! У них организм работает по-другому. Минуты играют огромную роль. Мы иногда привозим таких тяжёлых малышей в нашу больницу, в реанимацию. Конечно, там нет условий для детей, но это исключительно ради спасения ребенка. Наши реаниматологи проводят реанимационные манипуляции, а потом под капельницей мы везём в Раменское».

В этот момент я чётко услышала дрожь в голосе Натальи. Она очень обеспокоена положением вещей. Я отчётливо увидела, как она забыла о своих проблемах с выплатами и трудными буднями на дежурствах. Для неё проблема детской госпитализации встала на первый план.

А разве фельдшера не могут сами на месте проводить реанимацию?

«Как вам сказать…Могут, но нет возможности. Из-за нехватки сотрудников в бригаде всего два человека: водитель и фельдшер. Водитель не поднимается к пациентам. Он стережёт машину с многомиллионным оборудованием, в которую могут влезть. Да и что он может?! А один фельдшер, по правилам, имеет право только на искусственное дыхание. Чемодан с медикаментами стоит рядом и открыт, но сделать мы ничего не можем. Мы не имеем права отвлечься. И вот представьте, что я одна делаю искусственное дыхание человеку. И мне нужно набрать ампулу адреналина для укола или заинтубировать, а на это уходит 45 секунд. Бросить качать я не могу, потому что пациент сразу уйдёт, я его попросту потеряю. Отвлечься я не могу – это может привезти к остановке сердца. И у меня одна пара рук. Звать на помощь некого. Я здесь, вторая бригада на выезде в Раменском с младенцем. Наша заведующая отделением приходит на помощь. У неё всегда с собой набор и форма. И из любого уголка города она спешит мне на помощь в экстренных случаях. Недавно, когда я была одна на весь город, поступило два вызова: мужчина 55 лет, сильно отягощённое дыхание, и мужчина 37 лет, инфаркт. Мне диспетчер звонит и с ужасом спрашивает, к кому меня посылать? Кого я выбираю? Можете себе представить мое состояние? Мне пришлось лететь к первому мужчине. Тот от пьянства задыхаться начал. Быстро с ним разобралась и полетела к другому. Хорошо, что там тоже ничего серьёзного не оказалось. Невралгия. Когда мы приехали, мужчина вместе с женой нас уже на улице встречали. Отвезли в больницу, откуда его отправили домой через час. А если бы было всё по-другому? Два экстренных случая.

Да и с погрузкой трудности. Человека в тяжёлом состоянии порой спустить невозможно. Фельдшер один, водитель внизу и не хочет бросать машину. Хорошо, если есть кому помочь. А так в ночи иногда звонишь в соседние двери, чтобы помогли с носилками».

Люди проявляют отзывчивость?

«Нет. Никто не открывает двери. Выкручиваемся, как можем».

Если честно, после услышанного мне стало очень нехорошо. Получается, наши жизни зависят от недобросовестных чиновников, кризиса, приведшего к сокращению персонала, урезания зарплат медикам… Какая-то гиблая реформа, придуманная неучами в области медицины и экономики, привела к тому, что мы будем медленно вымирать? Как же так? Мы же только и слышим по телевизору о современной модернизации нашего здравоохранения. Ситуация патовая. Но чиновники не спешат её решать. Зато в новостях только и слышно, как лидирующая партия открывает новые стационары для больных. Новые подстанции скорой помощи. Как по известному фельетону: пока коровник строили, коровы в рыбсовхоз ушли.

Скажите, что вообще должен знать фельдшер, выходя на работу в скорую помощь? Какими необходимыми навыками он должен обладать?

«Есть узкие специализации – неврология, хирургия, педиатрия, травма и так далее. А фельдшер должен знать обо всём, от рождения и до… Бог его знает, какой случай может попасться».

Кстати о Боге. Всегда была сторонницей мысли об атеизме медиков. Конечно, на сегодняшний день многое изменилось. Храмы при больницах открылись. Недавно хирурга видела с увесистым крестом на шее. Меня всегда волновал скепсис вашего брата. Как Вы относитесь к религии?

«Я не верю в загробную жизнь. Человек умер и всё. Функционал остановился. Перестало биться сердце. Мозг умер. Всё. Но знаете, порой спасаешь человеку жизнь. Смотришь на него и осознаёшь, что его жизнь в твоих руках, начинаешь просить Бога о помощи. Клятвенно обещаю, что, если поможет, сразу пойду в церковь, причащусь, исповедуюсь. А когда всё складывается удачно, и пациент спасен, забываю. Кляну себя за это часто. Но…».

Наталья заметно погрустнела. Отвела взгляд в сторону.

«Понимаете, когда видишь смерть детей, задаешься вопросом: в чём Божья справедливость? Ответа нет. Пути неисповедимы – согласна, но сердце принять не может. У нас случай был недавно. В многодетной семье умерла девочка-инвалид. Вирус спровоцировал врождённые проблемы со здоровьем. Нам снова пришлось ехать в Раменское. Мы везли её в больницу, она держала за руку маму и повторяла: «Мама, мама». Мы довезли до больницы, но она там скончалась. Мать была убита горем. И вот в чём справедливость? Почему девочка родилась больной? Почему в 13 лет умерла? За что маме это? Или случай, когда папа кормил месячного ребенка из бутылочки, и ребёнок захлебнулся. Спасти не удалось. Опять вопросы…».

А почему нельзя просто привезти больного в Люберцы, прикрываясь законом об оказании первой помощи людям?

«Первая помощь предоставляется нами.И по договору мы имеем право везти в Люберцы только травму или по желудочным заболеваниям, как я уже говорила. Всё остальные в Раменское.Хотя недавно мы были на вызове у прокурора. Её ребенок заболел, и нас вызвала няня. Мы сказали, когда взволнованная мама приехала с работы, что имеем право везти исключительно в Раменское. Но она сказала, чтобы мы ехали в Люберцы. Пока ехали, она позвонила кому-то, и вопрос решили. Ребёнка благополучно приняли».

Не уверена, что прокурору помог Бог. Они служат власти. Причём, власть собственная. Прописанная законом стяжательства. Мы для них - отребье, прыгающее под колеса дорогих иномарок их детей. На нас смотрят свысока. Необъявленный закон джунглей – выживает сильнейший.

Хорошо. А если роды? И нужно экстренное вмешательство?

«Мы везём в Люберцы, в роддом. Правда, ехать туда не хочется, если роженица на носилках. Там после ремонта пандус не построили. Раньше, до ремонта, был. И представляете, не так давно мы везли роженицу с обильным кровотечением, под капельницей. И чтобы поднять её внутрь, нужно преодолеть много очень высоких ступеней. Размер этих ступеней вызывает вопрос об адекватности строителей и того, кто этот ремонт принял. Чтобы подняться на одну ступеньку, нужно высоко поднять ногу. А мы с водителем вдвоём. В холле роддома сотрудники мне отказали в помощи, говоря о том, что нам за это платят. А время раннее. Нет ещё навещающих папаш, которые могли бы помочь. На наше счастье появился дворник. И мы втроём затаскивали бедняжку, которая из-за высоты ступеней находилась почти вертикально. Она от страха вцепилась в носилки».

Уверена, что этот случай не самый экстремальный и страшный. Сейчас часто слышишь о нападении на бригады скорой помощи. Недавний случай в Саратове, например, когда пятеро мужчин пытались изнасиловать девушку-фельдшера, прибывшую по вызову. Или в Тульской области, где пьяный пациент набросился на врача бригады… В вашем арсенале было что-то подобное?

«Мы часто сталкиваемся с неадекватностью. Однажды меня ночью вызвали по адресу. Вызов к пациенту 23 лет, у которого болят суставы. Когда я вошла в квартиру, дверь тут же захлопнулась, и передо мною возникли несколько человек в наркотическом опьянении. С такими пациентами так же сложно, как и с пьющими. Эти люди хотели от меня одного – укола, чтобы снять ломку. Мол, знают, что мы с собой возим реланиум. Я не знаю, что тогда во мне сработало. Страх, наверное. Я каким-то чудом уболтала спуститься со мной к машине. Якобы у меня там всё есть. А когда спустились, я сразу маякнула водителю, чтобы вызвал полицию. А на другого сотрудника напал пьяный дебошир. Разбил лицо. У парня синяк во всё лицо, пьянице хоть бы что. На нас и оружие наставляют пациенты или их родственники. Работаешь под дулом пистолета. В таких случаях вызывается полиция. Но ведь можно и не дождаться наряда. Раньше мы получали так называемые криминальные деньги за такие случаи. Но и их сняли. Если честно, мы повязаны уставом и регламентом, да попросту законом о правах потребителей».

Я так понимаю, что с хамством у вас всё в порядке? Я имею ввиду недовольных пациентов.

«Этого хоть отбавляй. Жалобы сплошь и рядом. Родственники больного очень часто с порога начинают кричать, что мы бездействуем. А мы ещё и не видели пациента. Только приехали. В другой раз пациент не хочет госпитализироваться. А мы должны ему дать на подпись отказ от госпитализации. Но он не хочет ничего подписывать. Понимаете, я не могу сидеть и его уговаривать ни на госпитализацию, ни на отказ. Меня люди ждут на вызове. Уезжаешь. Чуть позже по этому адресу вызывают другую бригаду, а на нас жалобу о несоответствующей помощи. Получаем втык. Вообще, если можно так сказать, об нас уже ноги вытирают. Нас ни во что не ставят. Вот посудите сами, на нас поступила жалоба, что девушка-фельдшер забежала без бахил в квартиру. А это был тревожный вызов. Нужно было спасать человека. Какие бахилы?! Жаловаться у нас вообще любят. Если что не так, сразу на сайт «ДОБРОДЕЛ». Там все жалобы проходят проверку, и дисциплинарное наказание обязательно случится. А в некоторых случаях и увольнение. На вызов надо ездить, отключив человеческий фактор. Нам заведующая так и говорит: «Молчите, больше молчите. Сожмите кулачки и терпите. Потом родственники всё перевернут против вас». Хорошо, что у нас появились записывающие устройства на телефонах. Звонят же и матерятся на нас. А потом отказываются. Конечно, хамства среди медиков тоже много, не буду спорить. Есть недобросовестные сотрудники в разных учреждениях, чего уж скрывать».

Недавно сеть взорвала новость о подписании президентом Путиным закона о платной скорой помощи. Если честно, я думаю, что давно пора. Слишком много жителей нашей страны пользуются услугами скорой помощи, чтобы давление измерить и лекарство получить, дабы в аптеку не выходить в дождливый день. МЧС же установили тарификацию вызовов.

«Согласна. Вызов должен быть скоропомощной. Мы должны выезжать на экстренные случаи. А по факту 80% вызовов необоснованные. И только 20% действительно для оказания скорой помощи. Вот и представьте, мы приезжаем на вызов, чтобы давление старушке измерить, в другом случае уговорить с температурой 37,2 пойти в поликлинику. И ты можешь не успеть туда, где произошло падение с этажа или ДТП. А постоянных клиентов у нас хоть отбавляй. У нас есть старушка, которая регулярно, 5 раз в месяц, вызывает бригаду, чтобы измерить давление. Якобы её тонометр сломался. Благодарность всё-таки есть. Нам цветы приносят, конфеты, да просто словами благодарят. Звонят в больницу. Очень много благодарных родителей, чьих детей спасли. У нас фельдшер есть, так он в прямом смысле слова вернул молодую девушку к жизни. Было это летом на карьерах. Вызов был на дикий пляж, куда подъехать крайне сложно. Вызвали к утопленнице смерть констатировать. А он под крики озверевшей и пьяной толпы, обвиняющей его в глумлении над трупом, реанимировал девушку. Она потом долго пролежала в неврологии. У неё были проблемы с головой, но всё восстановилось. И она живёт нормальной жизнью. Её мать очень нас благодарила. Даже деньги пыталась дать. Но как можно взять за такое? Радость, что вернул жизнь, – вот благодарность».

Наша беседа немного затянулась, хоть мы этого и не заметили. А меня захватили в плен мысли. Пугающие мысли. Я представила, что в городе Лыткарино, который, к слову, не так далеко от Москвы, ежедневно всего два фельдшера на дежурстве. Нет детского отделения, где могут спасти жизнь ребенку. Хилая подстанция, если сооружение бывшего детского сада с отсутствием ремонта и деревянными рамами на окнах можно назвать таковым. Сокращение зарплат фельдшерам и отсутствие льгот. И ежедневно диспетчер отчитывается в мэрию города о количестве фельдшеров на линии. А это доказывает информированность чиновников о бедственном положении. Они рапортуют о том, что рады помочь, но вот беда: никто не идёт работать фельдшером. И правда, что же делать?! Они не виноваты. Виноваты фельдшера, которым не платят, которые вынуждены были сбежать в Москву за рублём. Виноваты те, кто остался и подрабатывает в частных клиниках, чтобы семью прокормить. Мне было очень приятно, что я познакомилась с этой восхитительной женщиной, которая не позарилась на работу в платной скорой помощи, парк которой укомплектован исключительно «Мерседесами», а ей комфортно, с её слов, и в «Газели». Она не променяла свою работу фельдшера на должность медицинской сестры в институте имени Бурденко, куда её звали работать. Её отважности и благодетели отдаю должное… Очень надеюсь, что таких людей будет больше!

Здоровья всем! Не болейте!

Карету мне, карету!

Задать вопрос

Спасибо!