- Главная
- Разделы журнала
- Персоны
- Патриот и... мятежник?
Патриот и... мятежник?
Роман Крук 24.01.2018
Роман Крук 24.01.2018
Патриот и... мятежник?
Его жизнь напоминает приключенческую книгу: удачливый разведчик, дипломат, учёный-этнограф, прославленный генерал, ставший одним из организаторов Белого движения. Его именем назван мятеж.
Множество книг, исследований, противоречивых оценок и мифов...
Не всё однозначно в судьбе этого незаурядного человека, не всё объективно исследовано и оценено, многие страницы его биографии до сих пор остаются малоизвестными. Но несомненно главное - личность Лавра Георгиевича Корнилова никого не оставляет равнодушным и по сей день.
*****
Лавр Корнилов родился 30 августа 1870 года в Усть-Каменогорске, в семье отставного хорунжего 7-го Сибирского казачьего полка Егора (Георгия) Николаевича Корнилова. Отец многолетней службой выслуживший офицерский чин, перешёл на гражданскую службу в чине коллежского регистратора на должность письмоводителя при городской полиции в Усть-Каменогорске. В отношении матери Лавра существует, по крайней мере, три версии её происхождения, но все биографы Корнилова сходятся на том, что мать генерала была безграмотной женщиной азиатского происхождения, не умевшей ни читать, ни писать ни на одном языке. Именно от матери он унаследовал «восточную внешность» и невысокий рост.
Учился Лавр вначале в местной приходской школе, а в 1883 году отец с большим трудом определил его в Сибирский кадетский корпус в Омске. Им были сданы успешно экзамены по всем предметам, кроме французского - родители не смогли найти репетитора, поэтому принят он был лишь «приходящим». Но уже тогда Корнилов проявил характер, добившись через год прилежанием и отличными аттестациями (средний балл 11 из 12) перевода на «казённый кошт». Через шесть лет, сдав на отлично выпускные экзамены, Лавр получает право выбора военного училища для дальнейшего обучения. 29 августа 1989 года 19-летний Корнилов поступает в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге.
В этот период, учитывая не слишком хорошее финансовое состояние семьи, Корнилов должен был сам зарабатывать себе на жизнь. Он даёт уроки математики и пишет статьи по зоогеографии, что приносит определённый доход, из которого он умудряется даже помогать своим престарелым родителям. Юноша учится только на «отлично», в 1890 году становится училищным унтер-офицером, а на последнем курсе училища в ноябре 1891 года получает звание портупей-юнкера.
4 августа 1892 года Корнилов после окончания дополнительного курса училища, который давал право служить в гвардии или в столичном военном округе, получил чин подпоручика и... выбрал для службы Туркестанский военный округ, получив назначение в 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады.
Следует понимать, что в конце XIX и в начале XX века военная служба в Российской империи считалась весьма почётной и... не очень хорошо оплачиваемой. Так, например, жалованье подпоручика с добавочными деньгами составляло 840 рублей в год. Оклады жалованья существовали основные и усиленные. Усиленные оклады были положены офицерам, проходящим службу в отдалённых местностях, что для того же подпоручика составляло 1116 рублей в год. Выдача же денег осуществлялась, как правило, один раз в 4 месяца (так называемые выдачи «в треть года»). Также существовали «суточные» выплаты, например, за сутки несения службы в карауле в своём гарнизоне или при несении караульной службы с выездом за пределы гарнизона от 30 копеек до 1,5 рублей соответственно, «порционные» деньги для отдельных районов, единовременные выплаты выпускникам военных училищ (на обмундирование и первоначальное обзаведение 300 и 100 рублей соответственно), «квартирные деньги», если офицеру не могло быть предоставлено жильё в казённых домах или домах, арендуемых военным ведомством (размеры сумм должны были предусматривать наём квартир в тех размерах, которые предусмотрены нормативами казённых квартир от 246 до 72 рублей в год для обер-офицеров).
«Сегодня трудно судить относительно того, насколько велико было денежное довольствие офицеров Русской Армии. Даже в сравнении с существовавшими тогда ценами. Во многих книгах, исследующих быт офицеров в начале XX века, говорится о том, что жалованье было совершенно недостаточным, что обер-офицеры едва ли не голодали и были вынуждены экономить буквально на всём.» («Анатомия армии» Юрий Веремеев).
Несомненно, что усиленный оклад был отнюдь не лишним для молодого офицера, но не это было главным. Восток... Восток, который был так близок ему в силу происхождения и так понятен по духу...
В Туркестане Корнилов занимается самообразованием, просвещением солдат, изучает восточные языки. Вообще, Туркестан оказался для него своеобразной «стартовой» площадкой, которая позволила ему получить необходимый для поступления в академию послужной ценз.
С 1895 по 1898 год Лавр Георгиевич - слушатель Академии Генерального штаба, по окончании которой (с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску с именами выдающихся выпускников Николаевской академии в конференц-зале Академии») вновь выбирает службу в Туркестанском военном округе, причём, в самом отдалённом районе - границе с Афганистаном. Между прочим, в том же 1898 году, Корнилов досрочно получил чин капитана с формулировкой «за успешное окончание дополнительного курса».
*****
За пять лет службы, вначале помощник старшего адъютанта штаба округа, а затем штаб-офицер для поручений при штабе, военный разведчик Корнилов посетил Персию, Афганистан, Индию и Китай. Переодевшись купцом, странствующим дервишем, он встречался с чиновниками, купцами, налаживая агентурную сеть. Произвёл разведку крепости Дейдади, служившей форпостом афганцев на границе с Россией. Были сделаны фотографии крепости, составлен план местности и даже добыта книга местного эмира о джихаде.
Итогом служебных командировок стала подготовленная Лавром Георгиевичем книга «Кашгария или Восточный Туркестан», ставшая весомым вкладом в географию, этнографию, военную и геополитическую науку. Книга принесла автору заслуженный успех и была замечена британскими специалистами. Как установил современный исследователь М. К. Басханов, картографический материал к английскому изданию «Военный отчёт по Кашгарии» 1907-го года представляет собой планы городов и укреплений Восточного Туркестана, опубликованные в работе Л. Г. Корнилова. За разведывательные экспедиции капитан Корнилов был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени и вскоре направлен с новым заданием в малоизученные районы Восточной Персии.
Семь месяцев скитаний с горсткой казаков по степи Восточной Персии, где почти невозможно было найти воду, которую британцы называли «Степью отчаяния», поскольку выжить там было сложно. В результате был собран богатейший географический, этнографический и военный материал, публикации которого в Ташкенте и Санкт-Петербурге 29 ноября 1906 года принесли Лавру Георгиевичу звание действительного члена Русского географического общества.
С ноября 1903 по июнь 1904 года он находился в Индии с целью «изучения языков и нравов народов», а фактически - для анализа состояния британских колониальных войск. В 1905 году его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.
И в это время он находил возможность для самообразования! Кроме обязательных для выпускника Генерального штаба немецкого и французского языков, Корнилов хорошо овладел английским, персидским, казахским, татарским, монгольским, калмыцким и урду.
В 1904 году он был произведён в подполковники и назначен столоначальником Главного штаба в Петербурге, но с началом Русско-японской войны добился перевода в действующую армию.
Прикрывая отход армии во время отступления под Мукденом, попал в окружение, однако не растерялся, поднял солдат в штыковую атаку и вывел свою уже считавшуюся уничтоженной, бригаду на соединение с главными силами.
Из аттестации за 1904 год: «Умственные способности выдающиеся, нравственные качества очень хорошие, воли твёрдой, трудолюбив… вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится со всякими делами».
За действия в Русско-японской войне Корнилов был отмечен орденом Святого Георгия 4-й степени («За личную храбрость и правильные действия» во время действий под Мукденом) и Георгиевским оружием; был произведён в «чин полковника за боевые отличия».
После Русско-японской войны была служба военным агентом в Китае. Как писал известный историк военной разведки Звонарёв: «По словам 5-го делопроизводства Генштаба, сведения военной агентуры о развитии военных реформ в Китае и о различных организационных мероприятиях военного характера, предпринимавшихся китайским правительством, были вполне удовлетворительными, зачастую обширными, полными и обстоятельными. Наиболее ценные, полные и обстоятельные донесения получались от военного агента».
В 1911 году он отбывал строевой ценз командиром 8-го Эстляндского полка. Но вскоре после производства в чин генерал-майора Корнилов был назначен начальником 2-го отряда Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи (2 пехотных и 3 конных полка), который подчинялся министерству финансов.
В 1913 году неугомонный Лавр Георгиевич, после выявления воровства, вместе с начальником Заамурского округа ОКПС Е. И. Мартыновым инициировал расследование по организации довольствия. Последовал конфликт с командиром ОКПС генералом Пыхачёвым и министром финансов графом Коковцевым.
В результате генерал-лейтенант Е. И. Мартынов был переведен на должность начальника 35-й пехотной дивизии и после прошения об отставке был уволен из вооружённых сил «по домашним обстоятельствам». Корнилова же назначили командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии, расквартированной во Владивостоке.
*****
Начало Первой мировой войны Л. Г. Корнилов встретил командиром 1-й бригады 49-й пехотной дивизии (24-й корпус генерала Цурикова) на Юго-Западном фронте. В конце августа он был назначен начальником 48-й пехотной дивизии. Вступление в новую должность совпало с крупным наступлением австрийцев. Против нашего 24-го корпуса они выставили два своих. Завязался тяжёлый бой у д. Комарно. Несмотря на первоначальный успех, русские войска были сбиты с позиций и были вынуждены отступить. Как вспоминал генерал Деникин (который тогда командовал 4-й стрелковой бригадой): «Положение становилось критическим, в этот момент Корнилов, отличавшийся чрезвычайной храбростью, лично повёл в контратаку последний свой непотрёпанный батальон и на некоторое время остановил врагов. Но вскоре вновь обойдённая 48-я дивизия должна была отойти в большом расстройстве». В руках австрийцев остались пленные и 18 орудий. За это командующий армией Брусилов хотел отдать Корнилова под суд и только по ходатайству Цурикова ограничился выговором в приказе по армии как Корнилову, так и Цурикову. Деникин отмечал: «Получилась эта неудача у Корнилова, очевидно, потому, что дивизия не отличалась устойчивостью, но очень скоро в его руках она стала прекрасной боевой частью».
Позже эта дивизия была названа «Стальной».
Не все военные операции Корнилова были удачными - слишком специфичным был его предыдущий опыт разведчика, привыкшего к самостоятельным решениям, а военный совсем небольшим - полтора года командования полком и меньше года командования бригадой.
Командарма Брусилова раздражало неумение, а иногда и нежелание подчинённого генерала осуществлять необходимое в военных условиях взаимодействие с командованием и другими подразделениями армии. Но тот же Брусилов отмечал:
«Он всегда был впереди и этим привлекал к себе сердца солдат, которые его любили. Они не отдавали себе отчёта в его действиях, но видели его всегда в огне и ценили его храбрость...
Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперёд очертя голову.»
«Стальная» дивизия отличилась в самых опасных операциях Юго-Западного фронта. При взаимодействии с «Железной» дивизией генерала Деникина она дошла до Карпат, заняла Крепну. Взятие Зборо, расположенного на «высоте 650», защищённого проволочными заграждениями и линиями окопов с укреплёнными огневыми точками - стало одной из самых блестящих операций, проведённых Корниловым. Взятие высоты открывало русским армиям дорогу на Венгрию. В феврале 1915 года Корнилов был произведён в генерал-лейтенанты, и его имя получило широкую известность в армейской среде.
В апреле 1915 года, прикрывая отступление Брусилова из-за Карпат, «Стальная» дивизия попала в окружение и почти полностью погибла. Генерал Корнилов, взявший на себя в момент гибели дивизии личное командование батальоном, был дважды ранен в руку и ногу. Бывший комдив с семью уцелевшими бойцами в течение четырёх суток прорывался к своим, но попал в плен к австрийцам.
Бои, данные превосходящим силам противника 48-й «Стальной» дивизией генерала Корнилова, позволили 3-й армии, в которую она была включена в составе 24-го корпуса генерала Цурикова, избежать полного разгрома.
Командир корпуса генерал Цуриков считал Корнилова ответственным за гибель 48-й дивизии и требовал суда над ним, однако, командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов придерживался иной точки зрения и направил Верховному Главнокомандующему Великому Князю Николаю Николаевичу ходатайство «о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48-й дивизии и, особенно её героя, начальника дивизии генерала Корнилова».
28 апреля 1915 года император Николай II подписал Указ о награждении генерала Корнилова орденом Святого Георгия 3-й степени.
Генерал Корнилов был помещён в лагерь для высших офицеров неподалёку от Вены.
Характерной особенностью того времени являлась практика относительно свободного пребывания в плену для офицерского состава (посещение города, магазинов, ресторанов и т.п.) - офицеру было достаточно дать честное слово, что он не будет бежать. Известен один случай нарушения данного слова - подпоручиком Михаилом Тухачевским. Переступить через какой-то «анахронизм», как офицерская честь, для будущего «красного» маршала трудности не представляло.
Корнилов же при желании мог быть вообще отпущен в Россию - достаточно было дать расписку о неучастии в дальнейших боевых действиях. Лавр Георгиевич отказался и пытался бежать три раза, но лишь четвёртая попытка увенчалась успехом. Долгая подготовка и двадцатидневный пеший переход до румынской границы. 4 сентября генерал вернулся в Петроград.
Побег из плена сделал имя генерала Корнилова знаменитым. Дело в том, что к осени 1916 года из 60 русских генералов, находившихся в плену, бежал только один - Корнилов. Его портреты печатались во всех иллюстрированных журналах России, а когда он прибыл в Петроград, Михайловское артиллерийское училище устроило своему выпускнику торжественное чествование.
В сентябре 1916 года генерал Корнилов отбыл в действующие войска командиром 25-го армейского корпуса Особой армии Юго-Западного фронта.
*****
После начала февральской революции 1917 года в марте Корнилова назначают командующим Петроградским военным округом. Примечательно, что кандидатура генерала была одобрена ещё императором Николаем II, а утверждена на первом заседании самопровозглашённого Временного правительства.
5 марта Корнилов прибыл в Петроград. По приказу Временного правительства и военного министра Гучкова Корнилов, как командующий Петроградским военным округом, объявил об аресте императрице и её семье в Царском Селе.
Есть свидетельства о том, что арест императрицы был произведён генералом Корниловым якобы в нарочито вызывающей грубой манере. Но имеются также свидетельства, что «Александра Фёдоровна после объявления ей об аресте высказала удовлетворение, что это было сделано славным генералом Корниловым, а не кем-либо из членов нового правительства».
По воспоминаниям полковника С. Н. Ряснянского, находясь под арестом в г. Быхове, в сентябре 1917 года, генерал «в кругу только самых близких лиц поделился о том, с каким тяжёлым чувством он должен был, во исполнение приказа Временного правительства, сообщить Государыне об аресте всей Царской Семьи. Это был один из самых тяжелых дней его жизни…»
Тем временем ситуация в войсках была далеко не радужной. Солдаты, подвергшиеся пропаганде Совета рабочих и солдатских депутатов, воевать не хотели, начались случаи массового дезертирства. Фронт разваливался, положение становилось катастрофическим.
23 апреля Корнилов направил военному министру рапорт с просьбой вернуть его в действующую армию и в начале мая получил назначение на должность командующего 8-й армией Юго-Западного фронта.
Он предпринимает шаги препятствующие разложению армии. Сформированные из офицеров, юнкеров и солдат-добровольцев ударные части наносили внезапные удары по практически беспрепятственно наступающему врагу, останавливали бегущие с позиций распропагандированные полки, уничтожали банды дезертиров в тылу. Корнилов запрещает революционные митинги на фронтовых позициях и приказывает расстреливать убийц и мародеров, а трупы их выставлять на перекрестках дорог с надписями.
Как ни странно, подобные меры снискали генералу ещё большую популярность, о нём стали говорить как о возможном «спасителе России». 18 июля 1917 года Корнилов был назначен Верховным главнокомандующим.
В августе генерал Корнилов предъявляет Временному правительству требования, известные как «Корниловская военная программа». Суть «программы» сводилась к трём основным положениям, связанным исключительно с условиями войны, а именно: введению смертной казни в тыловых частях, милитаризации транспорта и заводов, выполняющих военные заказы, и чёткому определению полномочий комитетов и комиссаров и сужению их прав при расширении дисциплинарной власти офицерства.
Предложение ввести в Петроград 3-й конный корпус генерала Крымова - «для наведения порядка» - вначале было одобрено главой Временного правительства А. Ф. Керенским, но когда войска были уже в пути, Керенский получил от депутата Львова обсуждавшиеся им накануне с генералом Корниловым различные пожелания в смысле усиления власти. На следующий день все столичные газеты называли Корнилова государственным изменником.
27-го августа Керенский сообщил стране о восстании Верховного главнокомандующего, причём, сообщение министра-председателя начиналось следующей фразой: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В. Н. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной».
Телеграммой без номера и за подписью «Керенский» Верховному главнокомандующему было предложено сдать должность генералу Лукомскому и немедленно выехать в столицу.
В ответ Лавр Георгиевич опубликовал своё заявление, в котором говорилось: «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путём победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни. Предать же Россию в руки её исконного врага - германского племени и сделать русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли…».
Керенский объявил генерала Корнилова мятежником и обратился к большевикам с призывом «встать на защиту революции». Навстречу корпусу Крымова были высланы сотни большевистских агитаторов, которые и сыграли основную роль в срыве корниловского выступления.
Что характерно, никто (!) из чинов корпуса – от командира до рядового – не считал, что идёт на Петроград для «свержения Временного правительства». Узнав о конфликте Ставки и правительства, корпус отказался от «участия в братоубийственной войне». Сам же генерал Крымов застрелился непосредственно после личной его аудиенции с Керенским в Петрограде.
Оказавшись по существу в одиночестве, Корнилов уже не видел смысла в бесплодном противостоянии с правительством и подчинился отставке и аресту и период с 1 сентября по ноябрь 1917 года генерал и его сподвижники провели под арестом в Могилёве и Быхове.
Специально назначенная следственная комиссия в начале октября пришла к заключению: «... существование заговора лиц, объединяющихся генералом Корниловым и ставивших своей целью изменение существующего строя и свержение Временного правительства, представляется по делу недоказанным».
Да и не совершаются так мятежи - в Ставке и в отрыве от войск! Никаким новоявленным диктатором Корнилов становиться не собирался. Лавр Георгиевич не был политиком («армия вне политики») и, доверившись правительству, не учёл его страха перед своей популярностью.
Прекрасно понимая, что Керенский им манипулирует для сохранения собственной власти, Корнилов всё же рассчитывал на здравомыслие правящих кругов и подчинился их решению. А глава Временного правительства своеобразно оценил заслуги генерала: «Корнилов должен быть казнён. Но когда это случится, приду на могилу, принесу цветы и преклоню колено перед русским патриотом».
После Октября генерал Духонин (начальник штаба Керенского) выпустил Корнилова и его сподвижников из-под ареста, за что был растерзан революционной толпой.
Потом был Дон, где генерал М. В. Алексеев формировал Добровольческую армию. В январе 1918 года Корнилов стал командующим Добровольческой армией, отдав Алексееву решение политических и экономических вопросов.
«Генерал Алексеев понимал, что во главе армии должен быть человек железной воли и популярный. Корнилов обладал и тем и другим качеством. Его беспримерное мужество, проявленное в боях с Германией, его непреодолимые наступления, его чудесное спасение из австрийской тюрьмы, наконец, последнее бегство из Быхова сделали имя его легендарным. Такой генерал мог совершить чудеса». (Л. В. Половцев)
22 февраля 1918 года Добровольческая армия (чуть более 3000 человек) выступила в первый Кубанский поход, который впоследствии будет назван его участниками «Ледяным». Целью похода был захват столицы кубанского казачества – Екатеринодара.
13 апреля 1918 года командующий Добрармией генерал Корнилов был убит при штурме Екатеринодара.
Гроб с телом Корнилова был тайно захоронен при отступлении из немецкой колонии Гначбау. На следующий день большевики, занявшие Гначбау, отрыли могилу и отвезли тело генерала Корнилова в Екатеринодар, где оно, после длительного глумления, было публично сожжено.
3 октября 1918 года командующий Добровольческой армией генерал Деникин учредил «Знак отличия Первого Кубанского похода». Было зарегистрировано 3689 его участников. Знак номер один по праву принадлежал генералу Лавру Георгиевичу Корнилову и был торжественно вручён его дочери.
Как пишет современный историк В. Ж. Цветков, гибель генерала Корнилова не стала концом Белого движения на юге России: Добровольческая армия выстояла в тяжелейшие дни «Ледяного похода» и сделала имя генерала символом высокого патриотизма и самозабвенной любви к Родине.