Своя война

Ада Финкель 20.02.2016

Своя война

Новогодние праздники, яркие, весёлые, но главное семейные. В моей семье было заведено праздновать Новый год дома, по-семейному, без шумных компаний. И мы, до сегодняшнего дня, сохраняем эту традицию.

Я несколько лет подряд навещала одну старушку, которая в новогоднюю ночь и в Рождество оставалась одна. В общем-то, она всё время была одна. И я по возможности старалась навестить её без повода. Она была совсем одинока, и это при наличии детей и внуков. Её семья, как и многие, не обременяли себя заботой о своей матери и бабушке. Все находились в режиме ожидания, когда освободится квартира. А для меня это, наверное, как дань всем родителям, старикам, да, и просто, не могу смотреть на одиночество спокойно. Однажды я приехала к ней со своими детьми, которые тут же оживили её забытую всеми, уютную и тёплую квартирку, своим смехом, играми и неподдельным интересом к одинокой женщине. Старушку, как подменили. Такой счастливой я её больше не видела. Мне многие говорят, что я сумасшедшая.… Что всех любить невозможно. Что я могу надорваться, проявляя свою сердечную заботу о каждом человеке. Но по-другому я не умею жить. Точнее, я ощущаю себя живой, пока могу заботиться о ком-то. А тем более, после смерти моих родителей, во мне так и осталась, та, маленькая девочка, которая, в один миг стала сиротой и никак не может с этим смириться. Не верьте, что взрослые люди не нуждаются в родителях – это не так. Сиротой можно себя ощущать и в сорок лет. И, порой, моя маленькая девочка, живущая внутри меня, заставляет садиться у окна и всматриваться в ночную темноту улицы, ожидая увидеть своих родителей, прогуливающихся по бульвару, рядом с домом.

Утром, тридцать первого декабря, я приезжала к своей старушке, наводила порядок в её квартире и готовила ей что-нибудь вкусненькое. Она была так рада тому, что я к ней приезжала и никогда не забывала про неё. Мы всегда с ней подолгу сидели и разговаривали. Я рассказывала ей про свои дела, и она, выслушивала меня с особым вниманием. В прошлом медицинский работник, ветеран Великой Отечественной - девчонкой на фронт сбежала. И просто, очень добрая женщина, была совсем одинока в этом мире. И это при огромном количестве родственников, живущих с ней в одном городе. Моё сердце разрывалось на части, когда я думала об этом. Но такова жизнь и нам приходится с этим, если ни мириться - то осознавать её реальность. Кто-нибудь, хоть раз задумывался, при виде стариков, проезжая мимо них на машине, проходя мимо в магазине или по улице: – не одиноки ли эти люди? Я уверена, что многие, хоть раз, но думали об этом. Может не у всех щемит в груди, но верю в проявление внимания, каждого человека.

Одиночество – страшная вещь, особенно при наличии близких и родственников. Ощущение ненужности и равнодушия считывается всегда в глазах забытых стариков. Мы с ней много говорили о войне, о том, что она продолжается и по сей день. И разницу, на которую указала мне моя старушка, я ощутила и на себе. Я имею в виду национализм, граничащий с фашизмом. Моя старушка так сильно переживала за события на Украине. Уроженка Мариуполя, она сокрушалась, что гибнут дети, говоря о националистической составляющей этой войны. В Великую Отечественною войну не было такой расовой нетерпимости, говорила она мне. Слово геноцид было применимо только в контексте истребления фашистами евреев и цыган. Моя семья была одной из многих еврейских семей, члены которой были уничтожены в Гетто и Освенциме. Но то, что твориться сейчас, для моей старушки было до боли непонятно. Она со слезами переживала геноцид русских на, некогда, братской нам территории. Я успокаивала её, как могла, когда она плакала, расстроенная новостями про Дебальцевский котёл. Хорошо помню, как мы с ней просидели в обнимку у телевизора, пытаясь успокоить себя надеждой на лучшее. Всё, что происходило на Донбассе, казалось страшным сном. Тем самым, от которого хочешь проснуться, но не можешь.

Её семья знала о моём существовании, и, как я полагаю, на семейном совете решили, что я охотница за квадратными метрами. И в прошедшее тридцать первое декабря, делегированный семьёй внук, вошёл в квартиру и с порога обрушил на меня поток оскорблений, не реагируя на то, что бабушка просила его успокоиться. Для меня не было удивительным такое поведение, и уж конечно, я не была напугана угрозами этого мужчины. Но, когда он кинул фразу: - «У тебя жидовка ничего не выйдет…. Такие жиды, как она, устроили вертеп на, так тобой любимой Украине, бабушка». Что-то стукнуло в груди. Много лет я не слышала в свой адрес такого выражения. Я не стала говорить этому зарвавшемуся внуку о том, что взрослый мужчина и в военной форме, выглядит глупо, когда так себя ведёт по отношению к женщине. В эту минуту в моей памяти возник день, который я, при всем желании, не могу забыть.

Был обычный зимний день. Мы в школе готовили концерт к 23-ему февраля. Я не очень помню подробности, помню только, как подойдя к окну актового зала, увидела, как несколько представителей нового тогда, молодёжного движения скинхедов, избивали моего друга, который после аварии, в которой погиб его отец, остался инвалидом. Меня сковал страх, когда я увидела, что его инвалидное кресло валялось в стороне, а несчастного и больного мальчишку, лежащего на снегу, жестоко избивают металлическими цепями и ногами, за то, что он еврей. А самое страшное, что эту картину видели многие и никто, даже, не попытался вмешаться и помочь моему другу. Для меня это был уже не первый националистический конфликт, но сама ситуация…. Не помню, как, но за несколько секунд я оказалась внизу рядом с происходящим. Потом говорили, что я выпрыгнула из окна второго этажа в сугроб. Услышав в свой адрес возгласы: - «Бей жидовку», я влетела в кучу скинов, пытаясь помочь другу. Конечно, силы были не равны, хотя, когда я к ним подбегала, успела прихватить какую-то балку из сугроба. Вспышки воспоминаний этой потасовки кадрами менялись в голове. Помню, как побежала от них в жуткий мороз по дороге, чтобы отвлечь внимание разъяренных извергов от своего друга. Как потом, гордо говорили «трусливые овцы», наблюдающие за расправой над моим другом и мною: - «Взяла огонь на себя». Помню, как быстро бежала в сторону дома, в одной только школьной форме и в туфлях по сугробам, не чувствуя сильного мороза. Последняя вспышка в памяти – удары цепью по спине и голове, и крики: - Смерть жидам!

И глядя на внука моей старушки, я ощущала именно тот гнев, который был тогда... В те, уже далекие годы. Гнев от несправедливости положения. От того, что, кто-то дал право людям разделять себе подобных на хороших и плохих. Мои кулаки сами собой сжались. Только рефлекс. Ничего больше. Я не думала устраивать побоище в квартире дорогого и любимого мною человека. Но глядя в лицо внука моей старушки, мне было стыдно за него. За человека, который окончил, Военную академию Генерального штаба Вооруженных сил с отличием, только благодаря своей бабушке и многим другим, кто не смотрел на расовую принадлежность, а просто шел в бой за наше светлое будущее. Стыдно за всех, кто, отсиживаясь в своих тёплых квартирках, рассуждает кто прав – кто виноват. И скажу тем, кто обвиняет ополченцев и всех, кто им помогает на Донбассе – добро должно быть с кулаками!

Мне в эти минуты стало невыносимо больно за слёзы старушки, которая молила своего внука, не обижать меня. В голове крутилась фраза: - «Опять война». Почему мы так любим, говорить о мире, но относимся к нему, как к фиаско? За всю историю, человечество переживало множество кровопролитных войн. Но это были логичные, на мой взгляд, войны. Звучит кощунственно, но тем ни менее…. Образовывались они на позиции - чёткой и понятной. Какой жестокой бы она ни казалась. Нам всем приходится иметь дело с войной. Собственной войной. На протяжении всей своей жизни, мы боремся сами с собой, с обстоятельствами и с ситуациями. Мы боремся за правду, за любовь, за точку зрения и ещё за многое. Но та война, которую люди ведут на протяжении долгого времени, против себя, против духовности себе подобных, с целью изменить свое будущее, путем его уничтожения, несравнима ни с каким зверством. Эта война именно против себя. Как и когда возникла такая война? Сложно ответить. Знаю наверняка, что окончится она не скоро.

Второго января мне позвонил внук моей любимой старушки. Он сообщил, что её не стало. После небольшой заминки он попросил меня прийти на похороны. Сказал, что после моего ухода, у него с бабушкой был долгий и серьезный разговор. Я не знаю, что ему рассказала моя старушка, но стоя у её могилы, внезапно и неожиданно, внук крепко меня обнял. Взрослый мужчина, как мальчишка уткнулся в мое плечо, просил прощения и благодарил за бабушку, скрывая свои слезы.

Может, не всё потеряно?! И я не права, говоря о том, что человек безнадёжен. Наверное, моя старушка была права, говоря о том, что в каждом человеке есть частица божественного. И плохих людей не бывает – только заблудшие.

Своя война

Задать вопрос

Спасибо!