Миссия Искандера

Максим Моисеев (Музей Москвы) 16.08.2021

Миссия Искандера

Потомок мангупских князей, посол османского султана в Москве великого князя Василия III

Взаимоотношения Московского государства и Османской империи претерпели несколько этапов. Первоначально они поддерживались между великим князем Иваном III Васильевичем и санджак-беем Каффы (ныне Феодосия), сыном султана Баязида Мехмедом-шахзаде^[1]. Позднее, при великом князе Василии III Ивановиче, отношения установились уже непосредственно между монархами. На этом этапе послами османских султанов к московскому двору выступали греки. В апреле 1514 года османскую миссию возглавлял князь Камал, в свиту которого входил его племянник Мануил-грек. Мануил доставил в Москву два послания, написанные на греческом языке, от Камала к великому князю и казначею Юрию Дмитриевичу Траханиоту-Малому, который их и переводил^[2]. Из этих грамот становится известно, что некогда Камал был православным греком Феодоритом^[3]. Встречу Камалу-Феодориту организовали торжественную. В Коломну, где посольство остановилось, были отправлены два иноходца для посла, отряд из 20 детей боярских, 20 конюхов и 70 трубачей^[4]. В Москве их разместили на дворе Алексея Бобынина. 28 августа 1514 года состоялась торжественная аудиенция, а после нее - пир. Затем, вплоть до февраля 1515 года, встреч и переговоров с Камалом-Феодоритом не велось. Зато в феврале 1515 года общение было весьма интенсивным. Аудиенции состоялись 13, 17 и 27 февраля. 8 марта 1515 года османский посол покинул Москву, русское же посольство в Стамбул-Константинополь отправилось 15 марта 1515 года. Эта первая миссия внушила великому князю, его советникам и Боярской Думе сдержанный оптимизм на дальнейшее развитие русско-османских отношений. Оптимизм, который будет разрушен новым послом султана Сулеймана I Кануни.

6 мая 1522 года гонец русского посла в Османской империи Третьяка Губина сообщил, что султан направил в Москву своего посла Искандера (Скиндеря – в русских источниках) по прозвищу «Сака», то есть Водонос^[5]. Сам Искандер происходил из рода мангупских князей, русские дипломаты специально отмечали, что и сам он князь, «а смолода нашивал воду пашам, - потому зовут Сакою»^[6]. Мангуп – это княжество Феодоро, известное так же как Готия в Крыму со столицей Дорос (Мангуп). В XV веке население этого маленького государства составляло 200000 человек. В декабре 1475 османы ликвидировали княжество Феодоро, последний правитель князь Александр был пленён и казнён в Стамбуле. Возможно, Искандер был сыном Александра или его предшественника неизвестного по имени сына князя Исаака.

Свита посла состояла из 7 человек, нанятых им лично, 15 янычар и «азаплян», 16 стамбульских и каффинских купцов – всего их, включая купеческих служащих-торговцев, было 30 человек. Искандеру навстречу был послан конь и иноходец, однако неизвестно встречали ли его трубачи так же, как Камала-Феодорита. 18 мая 1522 года русский посол и его османский коллега прибыли в Коломну, в которой проводил время московский господарь Василий III. Некоторое время они пробыли в ней, а потом переехали в Москву. Почти сразу после их прибытия, несмотря на отсутствие в то время в Москве великого князя, была устроена аудиенция, на которой присутствовали знаменитые государственные деятели времени Василия III: Ф. И. Карпов и дьяк Меньшой Путятин. Именно Путятин вёл переговоры с Искандером. В августе 1522 года великий князь Василий III Иванович вернулся из Коломны, и Искандеру-Сака была устроена торжественная аудиенция. Посол вошёл в набережную кремлевскую палату и «правил от султана поздравление». После этого великий князь встал со своего места и спросил о здоровье Сулеймана I, а потом посол целовал руку Василия III. Затем, отойдя от руки, посол-водонос подал грамоту от султана, а московский правитель усадил его около себя на скамье, ближе чем послов других монархов. Всё это свидетельствовало, что в Москве придавали очень большое значение развитию отношений с Османской империей. В ожидании назначенного пира Искандера проводили на двор брата Василия III, Дмитровского князя Юрия Ивановича. Пир состоялся в Средней палате, напротив наследника мангупских князей сидели Иван Иванов сын Волынский и дьяк Иван Телешов. После пира Искандера «потчевали» Волынский и 5 детей боярских.

Спустя некоторое время посол сообщил, что у него к великому князю есть ещё одна грамота и речи (то есть устное сообщение) султана. К нему были отправлены доверенные лица князя, и они получили ещё одну грамоту, которая оказалась не о каком-то секретном политическом деле, а о покупке необходимого ко султанскому двору товару! «Так ведомо чиним благородствию твоему, что в сие время на надобной товар, которой нам пригож, послах неколько денег с своим послом Скиндерем. И того ради просим у благородствиа твоего, чтоб еси учинил добре и приятельски и наказал бы еси своим людем: которой товар нам пригож, и они б тот товар продавали нашему послу Скиндерю на наши потребы по цене. И человека бы еси своего на помочь тому товару дал, на верную цену нашему человеку на тот товар, что есмя ему наказали купити, чтоб тот товар по нашему наказу искуплен был и к нам послан, - а нам то будет за честь. Так да знает благородствие твое», – писалось в грамоте. И на словах Искандер сообщал, что он послан для покупки необходимых товаров, а также для получения товара умершего в Москве султанского купца. Московские придворные заверили посла, что помогут ему и с покупкой необходимого, и с возвращением имущества умершего негоцианта. Но, в целом, эта миссия разочаровывала. Василий III через своих приближенных предупредил Искандера, что ныне у него конфликт с крымским ханом Мухаммед-Гиреем, и поинтересовался, каким путём он планирует отправиться обратно. Искандер заявил, что он бы предпочёл возвращаться Доном, великий князь согласился с этим и, оставив Искандера в Москве, уехал «в объезд, в слободу». За время его отсутствия к Искандеру приехали люди султана из Каффы и привезли от него грамоту, которую дипломат передал дьяку Меньшому Путятину. В этом послании сообщалось, что некий купец султанской казны, будучи в Московском государстве, оставил у своего племянника-компаньона товара 100000 акче, и теперь султан требовал возвращения этого имущества себе.

14 декабря 1522 года Искандеру-Сака была дана аудиенция, на которой он подал султанскую грамоту о лекаре Марко Фрязине. Тогда же состоялись переговоры, на которых русские постарались понять суть вопроса с возвращением товара. Отвечая на вопросы, Искандер рассказал историю нехитрого мошенничества, которую провернул с покойным султаном около 1506 года некий мордвин. Этот человек получил из султанской казны на реализацию товар и растворился в мордовских лесах. Бояре резонно возразили, что при таком расплывчатом описании в столь большом государстве, как Русское государство, найти человека будет сложно, но государь, конечно, пошлёт его искать. В свою очередь они сообщали, что имущество умершего купца собрали и отдали. Врач Марко Фрязин, о котором хлопотал султан, оказался зятем некоего Андронника; по словам последнего, Марк, оставив в Стамбуле-Константинополе жену и детей, уехал в далекую Московию торговать и здесь затерялся. Для его поисков к посольству Искандера-Сака Андронник, получив разрешение османского падишаха, присоединился.

Новая аудиенция состоялась 18 января 1523 года. На ней представители великого князя Василия III попытались вывести переговоры на рельсы политических отношений, но ничего, кроме общих слов заверения в дружественном отношении Сулеймана I к русскому монарху, добиться не получилось. 10 февраля 1523 года Искандера вызвали ко двору и сообщили, что с ним к султану направлен русский посол Иван Семёнович Морозов. 22 марта 1523 года потомок мангупских князей вновь был при дворе и целовал руку великого князя. Также в ходе аудиенции ему было прямо заявлено о желательности заключения военного союза между Москвой и Стамбулом. Московские дипломаты призывали к взаимному шертованию, то есть обмену между монархами присяжными грамотами. Именно с этой целью, говорили они далее, и направлен Морозов к Сулейману Кануни. Выслушав их, Искандер заверил, что он постарается донести до своего повелителя эти идеи. Затем послу сообщили, что мошенника-мордвина найти русские власти так и не смогли: «… уже тому семнацать лет, как он, сказываешь, бежал. Ино в те лета может человек жив быти, а может и не быти».

29 марта 1523 года Искандер был отпущен восвояси. Ответы на султанские просьбы должен был дать Морозов. Во-первых, что касается имущества умершего в Москве османского купца Джафар-берди, сообщалось, что товар его был сразу описан и опечатан, а затем передан Искандеру. Во-вторых, давались разъяснения по поводу врача Марка Фрязина, которого не отпустили в Стамбул. Дело в том, что Марк выехал ещё при Селиме Явузе и попросился в службу к великому князю. С просьбой отправить его семью в Москву, в Стамбул посла Бориса Голохвастого, и Селим согласился выполнить эту просьбу. А ныне Марк находится в Великом Новгороде и лечит князя Александра Владимировича, и великий князь Василий III просил уже Сулеймана I отпустить жену и детей врача в Москву.

Ответы Морозова султану вскрывают неприглядное поведение посла Искандера-Сака и его свиты. Оказалось, что они, нарушая все правила проживания иностранных дипломатов в Москве, ездили самостоятельно по городу и однажды, напившись допьяна, столкнулись с такими же нетрезвыми астраханскими послами. Слово за слово - и вспыхнула ссора, однако дипломаты мусульманских владык словами не ограничились, и началась драка. В этом побоище османские послы взяли верх, схватили астраханцев и связали. Русским приставам пришлось силой отбить пленных послов и освободить их. Кроме этого, Искандер пытался мошенничать с выкупом русских пленных, завышая цену за выкуп, что было жёстко пресечено великокняжескими казначеями.

10 апреля 1524 года стало известно, что в Москву вновь едет Искандер-Сака. Теперь русским представителям удалось уточнить его официальный статус, и он не обнадеживал. Оказалось, что «… урядства на нем нет никоторого, и близко салтана не живёт, а дети его там торгуют». Как следствие, и эта миссия не имела политического значения, а носила коммерческий характер. Более того, прибыв на Крымский полуостров еще в декабре 1523 года, Искандер уехал к себе в Мангуп, где застрял на долгое время. Только 27 апреля 1524 года посольство прибыло в Путивль. Теперь уже московское правительство решило проучить хитроумного Искандера и только в июне 1524 года дало разрешение на его прибытие в Москву. В сентябре 1524 года его отпустили в Стамбул, и были высказаны претензии за оскорбительное для государевой чести оформление султанских посланий. Обратный путь должен был проходить вдали от Дона, так как в Москве опасались, что Искандер послан «проведывати мест» где ставить османскую крепость. На обратной дороге потомок мангупских князей в очередной раз подтвердил свой буйный криминальный характер. Он обобрал сопровождавших его великокняжеских людей, а также продал в рабство нанятых в Москве для сопровождения возчиков.

Последний раз посол-водовоз приехал в Москву 4 декабря 1526 года. Теперь от него уже ничего доброго не ждали. 24 января 1527 года состоялась единственная аудиенция, а 10 ноября того же года, исторговавшись, он был отпущен домой. Так были разбиты иллюзии московского двора на создание действенного союза с Османской империей, с помощью которого надеялись решить свои проблемы в первую очередь с татарскими государствами. Знаменитый историк Б. И. Дунаев обвинял в провале этого проекта «греческую партию» в Стамбуле, которая пыталась расстроить союз русских и турок-османов. Однако это сомнительно: документы фиксируют, что интерес к развитию и углублению отношений с Московским государством потерял, прежде всего, сам султан Сулейман I, который в отличие от своего отца, сосредоточил свои силы на других направлениях внешней политики.

[1] Мехмед-шахзаде был казнён либо в 1504/1505, либо в 1507 гг.

[2] РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 1. Л. 7.

[3] РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 1. Л. 9об.

[4] РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 1. Л. 14об.

[5] На современном турецком языке водонос – это sucu, что читается как «суджу».

[6] РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 1. Л. 207.

Миссия Искандера

Задать вопрос

Спасибо!