- Главная
- Разделы журнала
- От редактора
- Пятьдесят восьмой номер
Пятьдесят восьмой номер
Артём Артёмов 1.08.2019
Артём Артёмов 1.08.2019
Пятьдесят восьмой номер
В Абхазию я впервые приехал в году 2013, по делам. Впервые, если не считать поездки туда с родителями на, тогда ещё, Черноморское побережье Советского Союза времён Брежнева. О том отдыхе я знаю благодаря рассказам родителей и чёрно-белым фотографиям. Это были Гагры. Воспоминаний почти не осталось, кроме нескольких расплывчатых и коротких – пара девятиэтажек на фоне гор, дорожка к морю из бетонных плит и невысоким зелёным бамбуком в канаве с краю, и ещё смутно помнятся деревянные домики турбазы.
Меня ждали в Сухуми, но я попросил водителя довезти меня до Гагры, и вышел возле почти заброшенного железнодорожного вокзала. Во все времена вокзалы были центром общественной жизни городов. Прибытие поезда - это было событие, туда-сюда сновали толпы встречающих и провожающих, торопились отъезжающие, спускались по лестнице на площадь, останавливались, озираясь, приехавшие. Вокруг торговля, таксомоторы, автобусы – шум, суета, гвалт. Современные вокзалы Абхазии - это территория отчуждения, аномальная зона, которую жизнь, во всех её проявлениях, обходит стороной, огородив барьером пустоты. На запасных путях ржавеют забытые ещё с советских времён электрички, ржавые рельсы еле проглядывают сквозь зелёную траву и цветы, часы на главном фасаде давно остановились, сталинский ампир потускнел и местами осыпался.
Где была база отдыха, я, конечно, не помнил и пошёл наугад, но ноги сами меня привели к заросшей кустарником и огромными эвкалиптами окраине, где угадывались кирпичные фундаменты со следами гари. Потом мне рассказали, что здесь высадился грузинский десант и дома сгорели. От них, к морю, вела дорожка из бетонных плит, та самая, по краям поросшая невысоким бамбуком и камышом, она вывела меня к пустому пляжу. Обернувшись, я увидел две девятиэтажки на фоне зелёных гор. Их окна зияли чёрными провалами, и лишь в нескольких квартирах были вставлены рамы.
От той, детской, поездки у меня осталось ощущение праздника и чуда, и не помня деталей, я ясно это ощущал на протяжении всей своей жизни. Тогда, в те ушедшие безвозвратно годы, это было возможно - море, горы, благополучие местных жителей и детский наивный взгляд, соединившись, стали праздником. Сейчас этот край не способен поделиться ничем подобным. Красота природы омрачена разрушенными домами, чьи стены до сих пор несут отметины пуль и осколков. Горы отпугивают брошенными, поросшими травой и деревьями деревнями, десятками деревень. Местные жители, в большинстве своем, живут небольшими зарплатами или пенсиями, спасаясь огородом и держа скот, кое-где готовя еду на очаге или печке. Политики и чиновники большую часть своего времени тратят на самоутверждение и проталкивание к первым рядам возле кормушки из российских дотаций.
Сказочная страна моего детства поблекла и зачахла. Повсюду в ней следы войны 1992-93 годов. То тут, то там пустые дома, принадлежащие раньше грузинам. У всех уже есть новые хозяева, но до недавнего времени их боялись трогать, опасаясь мести прежних владельцев. И среди пыли и коров, пасущихся на обочине, вдруг пронесётся белый дорогой джип героя Абхазии, которому в процессе дележа добычи перепал санаторий или каменный карьер. В принципе, советское наследство в те годы делили везде, но только в Абхазии к этому подошли совсем просто.
Бег времени здесь остановился в девяносто первом году, когда распалась страна. С тех пор здесь почти ничего не меняется, застыв и постепенно превращаясь в руины.
В той войне абхазы винят грузин, и наоборот. Точно так же в Нагорном Карабахе, Приднестровье – обе стороны обвиняют друг друга, не позволяя себе компромисса. Их война не закончена, её заморозили, не устранив сути проблем. И, значит, она рано или поздно вспыхнет вновь.
Прошло двадцать восемь лет, как перестала существовать страна, в которой я родился. И сейчас мне её не хватает, до боли в груди, до умопомрачения. И это не значит совсем, что я хочу воспевать советскую идеологию и, сидя на завалинке, рассказывать детям о том, как трава была зеленее, а небо синее. Совсем нет. Просто тогда убийство в столице или в каком-нибудь районном центре было ЧП, сейчас убивают ежедневно и по многу, и только редкие трагедии вызывают оторопь и возмущение. Тогда национальность была второстепенна. Тогда работали заводы и НИИ. Тогда было образование. Много чего было ТОГДА, и чего днём с огнём не сыщешь сейчас. И именно это СЕЙЧАС заставляет оглядываться и грустно вздыхать по безвозвратно утерянному.
Сейчас моей реальностью стала война на Донбассе, которую я лично наблюдаю с четырнадцатого года. Славяне убивают славян за то, что одни славяне хотят говорить и думать по-русски, а вторые ненавидят этот язык и культуру. Разрушенные дома, разграбленные заводы, окопы вдоль линии разграничения и разбитые снарядами дороги, отремонтированные к Евро 2012. И много могил, в том числе неизвестных и братских. Сейчас Грузия и Украина объявили меня, русского, своим врагом. Те же настроения подогреваются в Казахстане и Белоруссии. Сейчас уровень знаний школьников ничтожен, а диплом о высшем образовании часто является фикцией. Сейчас нам готовят майдан, революцию роз, тюльпанов, или что там ещё? Нужное подчеркнёте сами. Демократия должна быть демократичнее, говорят нам, как, например, в Грузии или Украине. Промышленность должна исчезнуть полностью, сельское хозяйство умереть, а на улицах не будут стихать митинги и протесты. Ну, и конечно, гражданская война, без неё никуда, она обязательна. Это сейчас.
Запад никогда не умел быть великодушным, он всегда будет добивать упавшего противника. То есть нас. Ведь это мы лежим, нокаутированные горбачёвской перестройкой и ельцинской пьянкой с битьём посуды, на счастье, в Беловежской пуще. Куда уж дальше, бормочем мы, мотая головой и пытаясь подняться, мы уже в любом случае не наверстаем упущенного за тридцать лет, невозможно это. Но бывший и нынешний вероятный противник, на короткие два десятилетия числившийся другом, будет доволен только тогда, когда своими искусственными, белоснежными, фарфоровыми зубами разорвёт нам глотку. Только тогда на миг он успокоится, но только на миг. Ведь, по сути, западная цивилизация есть не что иное, как гаки (или гекатонхейр) – вечно голодный злой демон. В его природе пожирать всё, что встретится на пути, он не способен удовлетворить свой голод. И когда-нибудь он пожрёт самоё себя.
Хотя, почему не наверстаем? Революция и Гражданская разрушили страну сильнее, чем перестройка и «святые девяностые», и ничего - справились. Справимся и сейчас.