- Главная
- Разделы журнала
- Исторические факты
- Исторические события июля: «Особый» равелин»
Исторические события июля: «Особый» равелин»
- 7.07.2020
- 7.07.2020
«Особый» равелин
Равелин - вспомогательное фортификационное сооружение, обычно треугольной формы, которое помещалось перед крепостным рвом между бастионами.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии.
С Петропавловской крепости, заложенной в 1703 году на Заячьем острове в самом широком месте реки Невы, фактически начинался Санкт-Петербург. Остров имел относительно небольшие размеры и при наличии защитного сооружения не позволял противнику на нём закрепиться, в то же время орудия крепости могли держать под контролем движение по Неве неприятельских судов, расстреливая их чуть ли не в упор. Через два года шведы предприняли попытку штурма крепости, безуспешную, впрочем, но выявленные слабые места потребовали дополнительного её усиления. И постепенно деревянная крепость становилась каменной, ещё позже частично «оделась» в гранит, а в 1730-1740-х годах началось возведение кирпичных равелинов, прикрывавших куртины с крепостными воротами и ближайшие бастионы от артиллерийского огня. В 1733 году императрицей Анной Ивановной заложен Алексеевский равелин (название дано в честь отца Петра I Алексея Михайловича), который через три десятка лет стал тюрьмой. Тюрьмой, пожалуй, самой суровой в России, как по режиму содержания, так и по режиму секретности.
Одноэтажное здание треугольной формы было расположено так, что, даже осматривая крепость, его совершенно не было видно. Единственный доступ в равелин вёл через огромные Васильевские ворота, которые располагались в западной стене и изнутри всегда были заперты большим замком. Также равелин был отделён от крепости небольшим каналом из Невы в Кронверкский пролив.
Изначально равелин имел исключительно фортификационное назначение – на нём устроили аппарели для подъёма орудий и боеприпасов, сделали несколько воротных проездов. Но после смерти Анны Иоанновны, в 1740 году, о равелине как бы «забыли» и не уделяли ему особого внимания до 1769 года, когда уже в правление Екатерины II на его территории устроили деревянную тюрьму. Учитывая, что с 1730-х годов на территории Петропавловской крепости располагалась Канцелярия тайных розыскных дел – главное учреждение империи, занимавшееся производством политического сыска, содержались в тюрьме только политические заключённые.
В 1796 году император Павел I предписал: «Для содержащихся под стражею по делам, до Тайной экспедиции относящихся, изготовить Дом с удобностью для содержания в крепости». Так в России появился «Секретный дом» на 20 камер, который действовал в качестве тюрьмы до 1884 года.
На первый взгляд, условия содержания узников были довольно сносными: в каждой камере имелась изразцовая печь, в нескольких покоях - кровать с полупуховыми перинами и подушками и стёгаными ситцевыми одеялами, кресла, мягкие стулья и ломберный стол, зеркало, кушетка. Большая часть камер была обставлена проще: простой стол и стул, кровать с тюфяком из оленьей шерсти, суповая миска, глиняная ложка и бутылка, деревянные столовые приборы. Четыре ненумерованных «дополнительных» камеры были самыми скромными. Но при этом при камерах круглосуточно дежурил караульный солдат, так что заключённые никогда не оставались одни, хотя и сидели в одиночных камерах. Трижды в сутки начальник караула обходил все занятые камеры.
При императоре Александре I, который выпустил значительное число заключённых и передал «Секретный дом» в ведение петербургского военного губернатора, режим содержания в нём был существенно смягчён. В итоге, заключённые мало того, что вели переписку, так ещё и начали встречаться с родными без ведома начальства (власть коменданта Петропавловской крепости распространялась только до наружной охраны равелина, а что происходило за стенами тюрьмы – было уже вне его компетенции). В результате, в 1812 году порядки в тюрьме вновь ужесточили.
Так, например, инструкции предусматривали такие меры, чтобы охрана, «познав всю важность сего поста… могла удобнее иметь всю необходимую осторожность и бдение… к недопущению покушения на побег или собственное погубление жизни». Узники находились в одиночном заключении, они не могли общаться друг с другом и внешним миром, караульным запрещалось вступать с ними в какие-либо разговоры, чтобы не поддаться «ни ласкательным просьбам, ни величавым угрозам». Даже во время прогулки никто не имел права видеть узника, кроме караульного. О каждом вновь поступающем арестанте смотритель равелина получал от военного губернатора предписание, «как с ним поступить». Всё это постепенно наделяло Алексеевский равелин мрачной и зловещей славой, рождая слухи, легенды. В общем-то, неудивительно, принимая во внимание строжайший режим секретности, а также личности заключённых.
В разное время в «Секретном доме» содержались декабристы, петрашевцы, народовольцы. Здесь был заключён царевич Алексей Петрович, в 1775 году содержалась так называемая княжна Тараканова. В 1849 году в «Секретном доме» Алексеевского равелина восемь месяцев содержался Фёдор Михайлович Достоевский, арестованный по делу петрашевцев. Здесь побывали Бакунин и Чернышевский, причём первый позже писал, что «… в таких условиях отупеет Наполеон, а сам Иисус озлобится». С некоторыми узниками связаны довольно интересные истории…
Так, когда арестантам запретили переписываться, декабрист Михаил Бестужев изобрёл специальную (стенную) азбуку, позволявшую общаться перестукиванием с братом Николаем, находившимся за стеной. Бестужев разбил алфавит на вертикальные и горизонтальные ряды, и каждую букву обозначил двумя цифрами, соответствовавшими её месту. Вот как он сам об этом писал:
«… Так как брат мой был моряк и потому должен быть знаком со звоном часов на корабле, где часы или склянки бьют двойным, кратковременным звоном, то я распределил мою азбуку так:
… в ней согласные буквы были явственно разделены от гласных особенным стуком… Эта особенность сообщения давала возможность в разговоре, ежели вы и не дослышали две, даже три согласные буквы, то ясный стук одной или двух гласных букв давал вам возможность восстановить целое слово, не требуя повторения… Практичность этой системы мы вполне изведали в шлиссельбургских могилах».
В дальнейшем бестужевская таблица совершенствовалась следующими поколениями узников, а вскоре стала «тайным языком» народников.
Николай Гаврилович Чернышевский был арестован у себя на квартире 7 июля 1862 года и немедленно с места был доставлен в важнейшую государственную тюрьму – Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Здесь, в одиночной камере равелина, он провёл один год десять месяцев и две недели, или шестьсот семьдесят восемь дней. В период 1862-1864 годов в равелине царил сравнительно мягкий режим. Эта мягкость объясняется, по всей вероятности, тем обстоятельством, что сидевшие в это время были заключёнными подследственными, а не осуждёнными. Режим, которому подвергли Чернышевского, был исключительным даже для этой эпохи. Самая главная и существенная льгота - разрешение письменных принадлежностей. Чернышевский мог писать. Ему было разрешено получать книги и писать письма, выполнять работы для печати, и очень редко давались свидания с женой и родными. За время ареста Чернышевский написал текстовых материалов в объёме не менее 200 авторских листов, создав свой роман «Что делать?», который был опубликован в 1863 году в 3, 4 и 5 номерах «Современника».
Менее повезло декабристу Г. С. Батенькову, приговорённому судом к 20 годам каторжных работ. Однако его почему-то не отправили в Сибирь, а поместили в каземат № 5 Алексеевского равелина. Камера его была размерами более обыкновенного, но окна, пробитые в сводах – под самым потолком, совсем не пропускали солнечного света, и камера днем и ночью освещалась лампой.
Первые пять лет Г. С. Батеньков находился в ней безвыходно, не видя человеческого лица, не слыша человеческого голоса: только дежурный офицер справлялся о его здоровье, да на Пасху комендант крепости приходил похристосоваться с узником. Потом ему разрешили прогуливаться в садике: там он посадил яблоню и к концу своего 20-летнего заточения ел с неё яблоки. Одиночество его было полнейшим, так как пищу ему подавали через окошечко в двери. Читать арестанту разрешили только Библию: книгу ему прислали на разных языках и со словарями, и таким образом он сумел изучить несколько языков. Временами Г. С. Батеньков терял рассудок: ещё в 1828 году он хотел лишить себя жизни голодом и бессонницей. Но с ума узник не сошёл, только разучился говорить, забыл многие обыкновенные слова и потерял счёт времени: иногда «ему казалось, что он сидит уже несколько лет, иногда – что стоит несколько месяцев на молитве и во все время ничего не ест»…
В середине февраля 1846 года Г. С. Батенькова отправили в Томск на поселение. Он писал оттуда своей приятельнице: «Двадцать лет провёл я в уединении. Вы, без сомнения, думали, что мне нестерпимо трудно. Может быть, и так; но есть в душе человеческой что-то могущественнее всех зол – и это ощутительнее для лица вполне обнажённого. Как бы то ни было, но я перенёс всю тяжесть своего положения, не роптал и не ропщу. Так быть подобало».
Г. С. Батеньков вышел из крепости 50-летним стариком и ещё 10 лет прожил в Томской губернии, а после амнистии поселился в Калуге, где и скончался в 1863 году.
Ну и как же без тайн и загадок?
В самом начале 1860-х годов в Алексеевский равелин доставили арестанта, о котором ничего не знали даже в самой администрации тюрьмы. Жандармы звали его «таинственным узником». Его даже содержали в железной маске (!), не водили ни на допросы, ни в суды, и он оставался в равелине, даже когда остальные узники выбыли из него по разным причинам. В общем, очень похоже на роман Дюма, но всё оказалось былью.
В 1860 году выпускник Константиновского военного училища 20-летний юнкер Михаил Степанович Бейдеман, дворянин из Бессарабской губернии, был направлен служить в драгунский полк. Перед началом службы он получил чин поручика, месячный отпуск и отправился провести его у матери в посёлке Лесном под Санкт-Петербургом. Но в полк он так и не прибыл, а впоследствии выяснилось, что он сбежал за границу и намеревался вступить в армию Джузеппе Гарибальди, сражавшуюся за освобождение Италии. До Италии он не доехал, а оказался в Лондоне, где работал наборщиком в «Вольной русской типографии» у Александра Герцена. Летом 1861 года он решил вернуться в Россию, чтобы осуществить покушение на царя. На финской границе его арестовали из-за отсутствия паспорта. У арестованного нашли изорванный в клочья документ, после склейки оказавшийся проектом манифеста от имени «императора Константина I». В проекте говорилось, что царский престол незаконно захвачен Николаем I, а, следовательно, и Александр II тоже незаконный царь. Здесь же содержался призыв к свержению царя, так как он грабит народ и русскую казну. У Бейдемана также были найдены бумаги, по которым он якобы был внебрачным сыном великого князя Константина Павловича, а значит, и ближайшим родственником императора… Разъярённый император повелел: «Забыть имя его совсем и не выпускать на свободу до смерти».
В одиночной камере Михаил Бейдеман провёл 20 лет и, в конце концов, лишился рассудка. Лишь после смерти Александра II были внесены изменения в его содержание. Он был переведён в Казанскую психиатрическую лечебницу строгого режима, где, так и не вернув рассудок, через шесть лет скончался от туберкулёза лёгких.
В феврале 1838 года встал вопрос о необходимости капитального ремонта «Секретного дома», быстро разрушавшегося после наводнения 1824 года. Его отремонтировали, после чего здание простояло до 1893 года и было разобрано. Заключённые в 1894 году были переведены в Шлиссельбургскую крепость. В 1895 году тюрьма Алексеевского равелина была разрушена, и проток Невы, создавший остров, завален землёй.
В 1892 году был утверждён проект военного инженера Ф. Я Каменева для строительства здания для архивов Главных управлений Военного министерства - Интендантского, Инженерного и Военно-судного. Здание возведено в 1893-1895 гг. в центре Алексеевского равелина на месте «Секретного дома».
В здании размещали архивы с канцеляриями, имевшие отдельные входы.
В 1938 году помещения архива приспособили под типографию и редакцию газеты «На страже Родины».
В 1994 году здание передано для нужд музея.