- Главная
- Разделы журнала
- Исторические факты
- Воскресенский мост через реку Неглинную в XVII веке
Воскресенский мост через реку Неглинную в XVII веке
Максим Моисеев (Музей Москвы) 9.03.2021
Максим Моисеев (Музей Москвы) 9.03.2021
Воскресенский мост через реку Неглинную в XVII веке
Мало какому инфраструктурному объекту XVII века в нашем городе так повезло, как повезло мосту, построенному через реку Неглинную при царе Борисе Годунове. Почти сразу после своей постройки он оказался запечатлён на знаменитом «Сигизмундове» плане. Название своё этот чертёж Москвы получил потому, что он был создан художником И. Абелином и гравёром Л. Килианом для польского короля Сигизмунда III. Затем мост не раз изображался на разнообразных планах, упоминался в записках иностранцев, просуществовал до 1740-х гг., когда его частично обрушили, и на новом основании архитектор П. Ф. Гейден построил новый мост-плотину (об этом сооружении я рассказывал ранее в этом журнале). Но на этом история этого сооружения не закончилась. Во время раскопок на Манежной площади в 1993-1996 гг. фрагменты белокаменной конструкции были выявлены и отреставрированы. Теперь этот памятник городского хозяйства можно увидеть в Музее археологии Москвы. И право слово, он заслуживает того, чтобы рассказать о нём поподробнее.
Царь Борис Годунов в историю Москвы вошёл как активный градостроитель. Именно при нём начались работы по благоустройству города и усилению его обороноспособности. В 1598 году, в год своего венчания на царство, Борис Фёдорович начал широкие работы. На современной Красной площади было сделано Лобное место «каменное, резана, двери - решётки железные». Около Успенского вражка было поставлено новое здание Земского приказа. В следующем году было надстроено навершие у колокольни Ивана Великого. Кроме этого, были «… зделаны зубцы каменые по рву кругом Кремля-города, где львы сидели, и до Москвы реки от Неглиненских ворот; да подле Москвы реки от Свибловы башни во весь город по берегу зделаны зубцы же каменные и по мельницу по Неглиненскую». Были поставлены три богадельни «у Моисея пророка на Тверской улице богадельня, а в ней были нищие миряне; да богадельня против Пушечново двора, а в ней инокини; да богадельня на Кулишках, а в ней нищие, женской пол». И вот в 1601/2 году Пискаревский летописец сообщает о рождении нашего героя: «зделан мост Каменной з зубцы через Неглинну, против Тверские улицы, и мельница под ним». Такое внимание к мосту не случайно. Ведь это был один из немногих каменных мостов в то время. На Петрове чертеже мост нарисован и вправду с зубчиками, однако историчность этого изображения вызывает подозрения. В частности, здесь мы видим довольно широкую реку Неглинную, которая протекает через все арки моста. Но! Археологические раскопки показали, что проточная арка была одна, а сам мост уже тогда выполнял роль плотины. Заметно более достоверно изображение моста на «Сигизмундовом плане» (1610 год). Здесь мы видим две стены с арочными пролётами, а воды реки проходят как раз через одну арку. Увы, но это изображение не объясняет, что за зубцы фигурируют в Пискаревском летописце. Мог ли автор, заканчивавший свою работу в Нижнем Новгороде, описывая мост по памяти, и ошибиться, назвав зубцами стены моста? Надо признать, это не исключено, хотя какой-нибудь непротиворечивый ответ пока сейчас невозможен. Но вернёмся к мосту. В это время он ещё не выделялся, и не всякий современник в своих записках о нём вспоминал. Очевидно, что в начале XVII века мост, вслед за воротами к которым он выходил, называли Неглиненским. Впрочем, у этих ворот было ещё одно название. Так, польский ротмистр Николай Мархоцкий называл их «у Львицы», именно так в то время называли ворота, известные нам как Воскресенские или Иверские. Вспомнил о них Мархоцкий тоже неслучайно. В 1611 году он входил в оккупационный польско-литовский гарнизон и вспоминал, что постепенно в городе росло недовольство иностранными военными и зрел бунт. В целях его предупреждения представители Семибоярщины и польско-литовского гарнизона начали предпринимать ряд мер. Например, писал Мархоцкий, «Миколаю Коссаковскому было поручено втащить пушки на ворота у Львицы, и он заставил извозчиков помогать». Москвичи поняли, что эти пушки повернуты против них, и откладывать выступление уже было нельзя. Начался бунт. С невероятным трудом восстание было подавлено, но вскоре в Москву войдёт Первое Ополчение и блокирует оккупантов с их сторонниками в Кремле и Китай-городе. 20 августа 1612 года в Москву зашли основные силы Второго Ополчения, возглавляемые князем Д. М. Пожарским. 27 октября (по старому стилю) 1612 года польско-литовский гарнизон сдался. С избранием нового царя начался долгий процесс восстановления страны и непосредственно московского городского хозяйства.
Одним из символов нормализации обстановки в Московском царстве стало возобновление регулярных международных отношений. Отправка и приём посольств, организация церемониала встречи, система размещения иностранных дипломатов и их свиты в столице и их снабжение оказывали влияние и на жизнь города. Церемониал встречи послов опирался на нормы, сложившиеся при царе Иване Грозном, что должно было свидетельствовать о выходе из Смутного времени и восстановлении святорусского царства. Однако этот ритуал власти не был застывшим во времени и постоянно дорабатывался и совершенствовался. Именно при первых Романовых окончательно сложился маршрут торжественного въезда посольств в Москву. Делегация следовала по Тверской улице, а затем въезжала на наш Воскресенский мост и иногда задерживалась перед Воскресенскими воротами, прежде чем проследовать на Красную площадь. Вот так это описывал член польского посольства в 1678 году Бернгард Таннер: «Наконец подъехали к Китай-городу, укрепленному лучше прочих частей, на воротах коего на наш въезд глядел сам царь, а чтобы лучше было видеть, посольству велено было остановиться на полчаса. Проехав этими воротами, мы достигли площади, которая вся была вымощена гладкими брёвнами…» Он же упоминает и наш мост, хотя и не называет его по имени: «да двое (ворот – М. М.) же Белому городу с каменными по ту и другую сторону мостами, возведенными на насыпях». В этом описании фигурируют наш Воскресенский и кремлёвский Троицкий мосты. Автор упоминает некие насыпи. Обращение к Сигизмундову плану позволяет увидеть, что большая часть моста и в самом деле находится на суше. Возможно, что суша эта была создана искусственно и являлась теми самыми насыпями, которые служили своего рода плотиной. Можно полагать, что эти насыпи должны были подмываться и время от времени подновляться. Само шествие было весьма красочным. Адам Олеарий описывал его следующим образом. Утром к ним на подворье приехали приставы. Они переоделись в парадные одежды, а послам были выданы для проезда белые лошади. Процессию возглавляли стрельцы, за ними шествовали члены посольской свиты, за которыми несли подарки, предназначенные царю, после несли развернутые на вытянутых руках верительные грамоты, и уже за ними ехали сами послы с приставами и толмачами. Замыкали процессию пажи и лакеи посольства. «От посольского двора до зала аудиенции в Кремле, на протяжении восьмушки мили, были расставлены более двух тысяч стрельцов или мушкетёров, с обеих сторон, тесно друг к другу; мы должны были проехать сквозь их строй. За ними, во всех переулках, домах и на крышах стояла густая толпа народа, глядевшая на наш поезд. По дороге несколько эстафет, во весь карьер, неслись к нам из Кремля навстречу, указывая приставам, чтобы мы то быстро, то медленно ехали, то, наконец, останавливались, чтобы его царскому величеству не пришлось сесть на трон для аудиенции раньше или позже прибытия послов», - писал Олеарий.
Воскресенский мост служил связью между частями города не только в торжествах и мирной жизни, но и при пожарах. Во время Соляного бунта (1648 г.) именно через него пожар перекинулся в Китай-город. Впрочем, город несмотря на пожары продолжал развиваться, и уже на плане Мейрберга мы видим некоторые изменения около Воскресенского моста. Появляется застройка на левом берегу реки Неглинной, около китайгородских ворот. Меняется расположение торговых лавок. Если на рубеже XVI-XVII вв. лавки были как бы продолжением моста и шли по трассе Тверской улицы, то теперь они сориентированы перпендикулярно улице. Такое расположение лавок сохранится и в XVIII веке. Не исключено, что перепланировка их была вызвана пожаром 1648 года. Появляется ограда у комплекса богаделен и церкви Моисея Боговидца. Очевидно, что на этом плане мы сталкиваемся впервые с графической фиксацией возникновения здесь Моисеевского женского монастыря. Далее, по течению реки мы видим густо застроенный район, который, несомненно, является районом Стрелецкой слободы Стремянного полка. Здесь берег реки Неглинной укреплён частоколом. Не исключено, что это те самые зубцы, о которых писалось в Пискаревском летописце, хотя в нем они каменные, а на плане Мейрберга они скорее напоминают деревянный забор. Впрочем, необходимо признать, что фиксация этого района на разбираемом плане почти полностью совпадает с тем, что мы могли увидеть на планах начала XVII века. Скорее всего, это связано не только с тем, что эти планы в значительной части составлялись как копии более ранних, но и тем, что сам этот район Нижнего Занеглименья уже сформировался и изменения касались частностей, но не планировки в целом.
Завершая наш обзор, необходимо отметить, что не все планы выполнены на высоком уровне. Встречаются на них и ошибки. Самая очевидная - это изображение моста и прилегающей территории на плане из атласа Мале (1683 год). На нём Воскресенский мост изображён украшенный зубцами, но расположенный ниже Воскресенских ворот и Красной площади. Отсутствуют здесь и строения Моисеевского монастыря и Стрелецкой слободы, а частокол вдоль реки Неглинной выглядит как заросли тростника.
Итак, Воскресенский (Неглиненский) мост является важным памятником городской архитектуры начала XVII века. Это было довольно сложное инфраструктурное сооружение. Для его строительства был изменён прилегающий ландшафт, сделана насыпь, и искусственно сужено в этом месте русло реки, тем самым она была канализирована и выводилась в одну арку. Так что наш мост исполнял роль не только переправы, но и плотины. После Смутного времени он стал частью официального церемониального маршрута, по которому следовали иноземные послы на Красную площадь. Только в XVIII веке эта торжественная функция была предана забвению, но свою службу он исполнил вплоть до 1740-х гг., когда его заменили на новый.