Ничейная земля

Саша Русский 28.08.2024

Ничейная земля

Тяжёлые напольные часы под старину надменно-неторопливо пробили одиннадцать. Гендиректор строительной фирмы с интригующим названием «Консоль +» - скуластый, как якут, и рыхлый, словно застывшее желе, - потянулся пухлой, похожей на шевелящегося краба ладонью к кнопке на столе, искусно сделанной в виде женской головки, и, чуть склонившись, произнёс:

- Юлечка, два мокачино. Мне без сахара.

- Хорошо, Владимир Антонович, - вкрадчиво, как из омута, отозвалась Юлечка из приёмной.

«Да, успел Вовчик стать Владимиром Антоновичем, удалась жизнь», - подумал Сергей, косясь на его модный галстук с золотой булавкой, лежащий ленивой змеей на белоснежной рубашке, прятавшей безразмерный живот.

Владимир Антонович затянулся дорогой сигаретой, выпустил облачко дыма в экран компа, всхрапнул от удовольствия и, откинувшись в мягком кожаном кресле, продолжал:

- Дело верное, Сергей. Земля хорошая. Ей сейчас цена - копейки, а через пару лет дорогу проложат, и нынешний пустырь будет ого-го! Лес, река, воздух… - Владимир Антонович на секунду закатил глаза, представляя себя в райских кущах. - Я элитный поселок там буду городить со всей дребеденью: магазинами, фитнес-центрами, детскими садами. Заказов - полный портфель, - он хлопнул себя по ляжке, точно приказывал - к ноге!, и в этот момент вошла ослепительная Юлечка, с маленьким сверкающим подносом в красивых ухоженных руках. Сергей на миг даже забыл, зачем он здесь - так его впечатлили выскальзывающие из декольте полушария «интеллекта» и стройные ноги от ушей. Юлечка поставила на стол поднос с чашками, улыбнулась одними глазами и, словно наваждение, покачивая бедрами, исчезла за тяжёлой дубовой дверью.

Владимир Антонович сказал «буду строить» вместо «хочу», точно дело было уже решенное, и Сергей вдруг поймал себя на мысли, что никак не может понять, что его раздражает в этом самодовольном денежном мешке: дорогой костюм, наглая самоуверенность хозяина жизни, нарочитость и отсутствие пафоса или сошедшая с обложки «Пентхауса»^[1] секретарша. «Ноги секретарши - лицо начальника», - вспомнил он народную мудрость, потирая лоб, прогоняя школьные воспоминания, где Вовчик всегда был сопливым двоечником с потрёпанным портфелем и грязными ушами.

- Ничейная земля, - продолжал гендиректор, - а я откат даю хороший, не прогадаешь.

- Это муниципальная земля, - глухо сказал Сергей, краснея, будто его уже поймали за коррупционную руку.

Владимир Антонович стряхнул пепел в серебряную пепельницу, сверкнул золотой фиксой в зубатом, как у акулы, рту:

- Не дури. Городу эта земля, что зайцу - пятая нога. Все бурьяном поросло. Только бомжей плодить. Я сделку предлагаю, а ты кочевряжишься. Ты же у нас власть! - с нажимом сказал он, хохотнув жирным смешком и шумно отхлебнув кофе.

- Мне пора. - Сергей встал, игнорируя остывающий ароматный мокачино, быстро пошёл к двери, пряча глаза и стыдясь своей мягкотелости. Казалось, прикоснись он к чашке, и тут же станет соучастником земельной аферы. Хотелось быстрее выбраться из этого роскошного, забранного в пластик и дерево склепа.

- Съезди, посмотри что там. Послезавтра жду тебя здесь. С документами, - отрывисто бросил Владимир Антонович вдогонку тоном, не допускающим возражений, и Сергей наконец понял, что его так нервировало. Вовчик держал себя c ним, как учитель с нашкодившим школьником, вымещая застарелые комплексы. И весь антураж - кабинет, секретарша, часы - был призван заретушировать его несостоятельность, как человека, скрыть непорядочность и гниль.

Владимир Антонович оказался прав - земля за городом походила на разорённое варварами поле. Всюду валялся мусор: старые автомобильные покрышки, пустые бутылки, грязные пакеты, тряпки, сухие изломанные ветки на черных проплешинах выгоревшей от костров травы. Место пикников и купания в близкой речушке давно превратилось в трущобы, влекущие тёмных асоциальных личностей, живущих здесь все лето в будках, шалашах и ямах.

Сергей вышел из машины, заметил идущего к нему столетнего, заскорузлого, сморщенного, как пересушенный гриб-сморчок, кривоногого деда в грязном пиджаке с рядами планок на груди.

- Здравствуйте, - прошамкал старик беззубым ртом, мелко тряся косматой, давно немытой головой. - Я вас знаю, вы из мэрии.

- Чего тебе? - неприветливо спросил Сергей, пытаясь вспомнить, где он видел этот хрящеватый нос и шрам в половину лба.

- Скажите, а помощь ветеранам ко Дню Победы дают?

- А ты что, ветеран? - Сергей недоверчиво посмотрел на стариковские планки.

- Ветеран, - упавшим голосом подтвердил старик.

- При наличии документов. Паспорт, прописка, удостоверение есть?

Дед молча провёл тёмными худыми ладонями по замызганным штанам.

- А родственники?

- Жиночка с сыном давно померли, родных боле нет. Только друзья здесь…

«Такие же бомжи, как и ты», - подумал Сергей, но вслух спросил:

- А что друзья не помогут?

- Так все ж давно в земле лежат. В 42-м бои здесь были крепкие. Немец - на том берегу, мы - на этом. Стояли друг против друга почти две недели. Потом получили приказ - занять плацдарм. Заняли, держали его, а фрицы резервы подтянули, артиллерию. Штабные о нас будто забыли - ни снабжения, ни подкреплений. Только приказ держаться. Нельзя нам было отступать, пока фронт перегруппировывался. До рукопашных доходило. Помню, середина лета, немец как раз на Сталинград пошел, и командованию не до нас стало. Солдатиков тут наших полегло… Вся земля - одна братская могила. Тут и товарищи мои боевые...

Старик умолк, погрузившись в воспоминания.

- А сам как? - Сергей почувствовал неловкость за первоначальную грубость.

- Выбили нас немцы. Меня контузило, и, если б не старшина, загиб бы я со всеми.

Вдруг Сергея будто хватили оглоблей - он вспомнил, где видел это лицо со шрамом.

- Фамилию старшины помнишь? - спросил он с дрожью в голосе.

- Конечно. Он ведь мне жизнь спас. Старшина Володин Алексей Данилыч.

Сергей впился взглядом в грязно-серое, как пергамент, лицо. Сомнений не осталось. Он видел этого старика молодым, подтянутым красавцем, стоящим рядом с таким же молодцом - его дедом - Алексеем Даниловичем Володиным на старой фотографии в отцовском альбоме. И сейчас же ему вспомнились рассказы отца о деде, воевавшем в здешних местах и пропавшем без вести в 42-м.

Сергей тронул старика за грязный рукав.

- Что со старшиной?

- Не знаю. Я до конца года в госпитале пролежал, потом в артиллерийское училище направили. После войны искал его, да все попусту. Загиб, наверное, мой старшина, тогда от нашего батальона мало осталось…

Минуту они стояли молча, непохожие друг на друга ни по возрасту, ни по виду, ни по статусу. Но их уже связала нить прошлого, объединила память и горечь.

- Садись, отец, поедем в город, гуманитарку получим и деньги, - Сергей открыл дверь «шевролета», и по тому, что он назвал его отцом, старик понял, что его рассказ коснулся каких-то глубоких личных струн чужой души.

Ехали по заброшенной дороге, каждый думая о своем. За окном мелькал кудрявый лесок, нарядившийся в трепетно-нежный, изумрудный наряд свежей листвы и пестрое убранство цветущих полян.

В 90-е здесь работали поисковые группы, военно-исторические союзы проводили раскопки, пока «большие люди» не перекупили землю. С тех пор она оскверненная и поруганная, ходила из рук в руки, готовясь в разное время к бесчисленным прожектам: строительству овощебазы, дома отдыха, реабилитационного центра для алкоголиков и наркоманов, спорткомплекса, даже казино и военного полигона, пока не стала собственностью города и не пришла в окончательный упадок. Теперь очередной стервятник вновь примеряется превратить её в доходный бизнес.

«А здесь мой дед воевал, - думал Сергей. - Быть может, он лежит в этой земле с тысячами безымянных героев, ждёт, когда на его костях построят кинотеатр и будут смотреть фальшивые фильмы о войне». Сергей тряхнул головой. Не будет этого! Поисковые работы нужно возобновить. Облагородить это место, превратить в мемориал. Конечно, денежный мешок просто так не отступит, не сдастся, будет давить, требовать, подкупать, шантажировать. Перед глазами всплыла фотография деда, стоящего рядом с боевым товарищем и улыбающегося в широкие усы. Вспомнились слова старика: «Нельзя нам было отступать». А он? Отступит? Сдастся? Позарится на мзду? Пойдет на сделку с совестью?

[1] «Пентхаус» («Penthouse») - ежемесячный эротический развлекательный журнал для мужчин, основанный в 1965-м году в Великобритании издателем Б. Гуччионе (1930 - 2010 гг.), один из самых известных в мире брендов. Отличается от журнала «Playboy» («Плейбой») более жёстким содержанием. Периодически разбавляет основной материал эксклюзивными интервью и публикациями на военную и общественно-политическую тематику. С конца XX века в США и ряде стран признан порнографическим.

Ничейная земля

Задать вопрос

Спасибо!