- Главная
- Разделы журнала
- От редактора
- Пятьдесят четвёртый номер
Пятьдесят четвёртый номер
Артём Артёмов 1.04.2019
Артём Артёмов 1.04.2019
Пятьдесят четвёртый номер
Март в этом году выдался суровым, и наверное, большая его половина, особенно в центральных регионах, дала бы фору всему февралю, который, наоборот, обошелся без трескучих морозов! Всё у нас теперь так – зима без морозов, лето без солнышка, и если бы не календарь, то можно было бы потеряться во временах года, и лето путать с осенью, весну с зимой. Привычка человечества всё систематизировать и упорядочивать, утрамбовывать в понятные и доступные понятия и рамки, как всегда оказала услугу сомневающемуся разуму. Достаточно попасть в любое тёплое помещение, с отрывным календарём на стене, и всё становится на свои места. Расслабился, посмотрел в окно или, еще хуже, вышел погулять, и опять вихри сомнений, хаос.
Тут ещё друг догнал на перекрёстке, и в ухо, зловещим шепотом:
- А ты знаешь, что в календаре Майя было 19 месяцев, из них восемнадцать по двадцать дней, а девятнадцатый всего пять дней? И эти пять считались у них несчастливыми! И эти пять дней выпадают как раз с 29 марта по 2 апреля…
Обернулся посмеяться, а он серьёзен, и в дополнение порыв ветра, туча загородила солнце, и пешеходный переход запикал надрывисто, кардиостимулятором: пи – пи – пи… Жутко.
Леденящее чувство незащищённости и нависшей опасности неизменно ассоциативно отсылает меня в такой, вроде бы близкий и родной, как айсберг для Титаника, 2016 год. Тогда в одной, мало кем признанной Республике, мы с друзьями собрались поговорить за жизнь и по делам. Кто-то предложил ресторан, который для конспирации назовём «Плакучей ивой». Несколько высокопоставленных военных, местный депутат и неравнодушный человек из Москвы собрались там к семи. Я задерживался, не успевал закончить встречи, и приехал к девяти.
Голодный и целеустремлённый вошёл я в полумрак, сел между военным и депутатом и стал есть. Но даже в таком состоянии от меня не укрылось напряжение моих друзей. Перекрикивая музыку, я спросил военного, не поругался ли он с депутатом. Тот отрицал. Поменяв местами имена, обратился с тем же к депутату, тот также заверил в искренней дружбе и любви. Наконец я, наевшись, откинулся на спинку стула, мимолётно скользнул по напряжённым, с прямыми спинами на краешках стульев, силуэтам друзей и оглядел зал.
Как в южно-американских джунглях у подножия Анд, из туманного полумрака на нас, не мигая, смотрели десятки горящих глаз – все столики были заняты женщинами от тридцати и старше. Взгляды излучали напряжение и гипнотизировали, лишая воли. Чувство неотвратимой угрозы выбросило в кровь адреналин и эндорфины, пульсирующий шум её в ушах заглушал музыку. Наш столик стоял в углу, и чтобы выйти, надо было пройти через зал, ловушка захлопнулась – вся жизнь перед глазами… Так чувствовал себя герой Лео Нильсона, в результате авиакатастрофы оказавшийся в зимней тайге, преследуемый волчьей стаей. Весь фильм он убегал от них, и когда он уже думал, что спасён, скатился, поскользнувшись со склона, и встав и отряхнувшись, вдруг осознал, что оказался в самом волчьем логове.
Уходили по одному, отстреливаясь и бросая раненых. Оказавшись в безопасности, нервно курили в долгий затяг, прижимаясь спиной к шершавой кирпичной стене пятиэтажки, иногда выглядывая и прихлебывая прямо из горла.
Я это всё к чему? Да к тому, что жизнь постоянно предлагает нам новые, неведомые обстоятельства, будь то календарь Майя, религия Вуду, война, землетрясения, двойки на уроках, неожиданно свалившееся богатство или бедность, но как мы будем в предложенных обстоятельствах существовать, как будем преодолевать трудности, зависит только от нас. В крайнем случае, будем уходить по одному, дворами.