- Главная
- Разделы журнала
- Неизвестная Россия
- Дом, который построил Поэт
Дом, который построил Поэт
Юлия Бубнова 19.09.2017
Юлия Бубнова 19.09.2017
Дом, который построил Поэт
Среди двухэтажных клубов, ресторанов и палаток с сувенирами, расположившихся вдоль бетонной набережной крымского курортного посёлка Коктебель, очень легко пройти и не заметить спрятавшийся за раскидистыми альбициями старинный дом, напоминающий своими очертаниями корабль. Полукруглая двухэтажная мастерская с огромными окнами – нос корабля, направленный в сторону моря, словно вот-вот его спустят на воду, и он будет рассекать море, множество нежно-голубых лестниц и веранд, опоясывающих дом, – это его палубы, самая верхняя – смотровая площадка – капитанский мостик. Но этот дом принадлежал отнюдь не мореплавателю, а художнику, писателю и поэту Максимилиану Волошину, а его двери были широко открыты для всей русской интеллигенции. Сегодня же пройти по этим залам, почувствовать атмосферу этого места может каждый желающий, ведь с тех времен тут ничего не изменилось: ни цвет его нежно-голубых стен, ни ярко-оранжевая черепичная крыша, ни обстановка комнат, ни вид с его веранд.
Со стороны гор сгущались тучи, ветер гнал их прямо к морю, попутно разгоняя шумных и изрядно побагровевших пляжников. Мы знали – сегодня на экскурсии людей будет немного и тут же засобирались, чтобы скорее побывать в этом доме-музее, в самом сердце Коктебеля. На площади напротив дома нас встретил отлитый из меди Волошин. Его взор обращён прямо в окна своей мастерской. Ногой он опирается на камень, в одной руке держит посох, другой жестикулирует, его брови нахмурены, глаза прищурены, он одет в длинную рубаху, его кудри поддерживает повязка, он будто остановился где-то в горах, взглянул на палящее солнце и пытается что-то сказать своему товарищу или гостю. Ещё секунда и кажется, что так оно и есть, что гость – это ты, что он тебе говорит:
Дверь отперта.
Переступи порог.
Мой дом открыт навстречу всех дорог.
Именно эти строки, строки из его стихотворения «Дом поэта», встречают посетителей на входе. Во дворе стоит ещё один памятник, Волошин предстает перед нами уже в совершенно другом образе. Он будто внимательно осматривает свои владения, пристально следит за бесчисленными гостями.
Мы оказываемся в круглом дворике, с одной стороны которого дом, а с другой – густые многолетние деревья. Волошин вместе с гостями у страивал тут разные увеселения. Сейчас же в продолжение этой традиции здесь проводят театрализованные представления для детей. Из двора – вход в первый зал, комнату, где ранее был музыкальный салон. Сейчас же тут размещается начало экспозиции: портреты и фотографии в резных рамах родных и друзей писателя, ранние работы, альбомы, пейзажи пустынного, выжженного солнцем Коктебеля, фрагменты газет, в которых печатался Волошин.
Экскурсовод приветствует гостей, знакомит нас с хозяином дома, основными вехами его жизни, называет его просто, по-дружески, будто они знакомы с незапамятных времен – Максом. Сначала это кажется непривычным, режет слух, но потом это чувство пропадает, ведь мы ненадолго оказались в этом доме гостями, а они звали Волошина именно так.
Волошин рос талантливым ребёнком. Уже в 5 лет он умел читать, а к 13 годам научился рисовать, тогда же были написаны его первые стихи. Мальчик мечтает о Юге, о том, чтобы стать поэтом. Это не заставляет себя ждать: мать решает переехать из Москвы в Коктебель. Но юго-восточный берег Крыма не впечатляет его. Вместо буйной романтической природы, что на Юге полуострова, его встречают расплавленное море и выжженные солнцем холмы.
«В феодосийской мужской гимназии Волошин играет и самостоятельно ставит спектакли, работает над своими стихотворениями, делится ими со своими учителями и приятелями. Преподаватели русского языка и литературы пророчат ему великое будущее поэта…», – с упоением рассказывает экскурсовод, почти через каждые несколько фраз проникновенно зачитывая отрывки из произведений «Макса». Посетители едва дышат, переходят из одной комнаты в другую на цыпочках, чтобы расслышать каждое её слово, будто боясь кого-то потревожить. Лишь скрип половиц, шум ливня, летнего грома за окном и пламенные речи нашего гида врезаются в эту тишину: «…только к тридцати годам Коктебель стал Родиной духа Волошина и местом его творчества. Именно к этому времени он осознал всю красоту и неповторимость этого места».
По настоянию матери Волошин поступил на юридический факультет Московского университета, но его не привлекают лекции по праву. Он всё чаще задерживается на лекциях естественного факультета. После исключения из университета задумывается о самообразовании и о поездке за границу. В его круг общения входят К. Бальмонт, С. Маллорме, М. Митерлинк, П. Верлен. В мастерской Кругликовой Волошин учится рисовать. Что же касается дома, то он был построен по собственному проекту поэта, единожды была проведена реконструкция. С тех пор дом больше никогда не перестраивался.
Каждая новая комната рассказывает посетителю чуть больше о хозяине дома, его деятельности, увлечениях, гостях, развлечениях. Во всех комнатах стоит аромат засушенных трав, букетами которых изобилует каждая полка, каждый подоконник, каждый столик в этом доме. Особенно много здесь лунарии, растения, фиолетовые соцветия которого высыхают в виде серебряных монеток. Мы быстро двигаемся по залам, едва успевая насладиться акварельной живописью художника, его личными вещами и рукописями. После поспешного осмотра первого этажа группа поднимается по скользким ступенькам на веранду, прячется под навесом. Экскурсовод вновь выразительно зачитывает стихотворные строки:
Войди, мой гость: стряхни житейский прах
И плесень дум у моего порога...
Со дна веков тебя приветит строго
Огромный лик царицы Таиах.
Звучание её голоса смешивается с шумом прибоя, с громкими ударами дождевых капель о крышу веранды (она немного протекает, но никто не обращает на это внимания, все очарованы атмосферой этого места) и лестницу. Мы заходим в двухэтажную мастерскую, садимся на лавки, расположившиеся прямо под высоченными окнами, похожими на окна готического собора, кто-то находит себе место на широком подоконнике или лестнице. Вновь воцаряется тишина. Наши взоры устремляются вглубь этой комнаты, святая святых всего дома. Она чем-то напоминает корабельную каюту. Эта секция отделена самодельными невысокими книжными шкафами с энциклопедиями, корешки которых отливают золотом. Они были спасены из дома Грина, который находился в трёх часах ходьбы отсюда, в Феодосии, и принесены сюда. У самой дальней стены стоит позолоченная уменьшенная копия бюста царицы Таиах в окружении бардовых стен. Расположена она не в случайном месте: стоит фигура между двух кроватей, прямо напротив окон, через которые в августовские ночи на неё падают лунные лучи и «оживляют» её. Впервые с этим образом Максимилиан столкнулся на выставке в Париже, на которую пришел не один, а со своей музой – Маргаритой Сабашниковой. Он неожиданно нашёл сходство со своей невестой и захотел приобрести скульптуру. На изголовье одной из кроватей лежит необычная деталь в этом интерьере – обломок корабля 15 века до н.э. Сам Волошин обнаружил его и придавал своей находке особое значение – связывал с Одиссеей. Изголовья кроватей служат рамками для японских картин, на одном из них сидит небольшая деревянная фигурка человека – прототип Буратино, сказка о котором вышла из-под пера А. Толстого именно в этой мастерской. Тут же на стенах висят ранние работы Волошина. Под ними – письменный стол, большой шкаф с различными баночками, пигментами, инструментами, которыми он мастерил.
Практически всё в доме сделано руками Макса. Он считал, что подобные вещи несут тепло и энергию человеческих рук. Возле окна стоит самодельный мольберт, рядом – рукотворная табуретка, расписанная его матерью. В мастерской находится всего три заводских предмета, доставшихся Волошину от бабушки по матери. Бюро, кресло и зеркало в доме самые старые, им около 200 лет. У зеркала стоит конторка с высокими ножками, за которой работал Алексей Толстой. Она была также сделана Волошиным специально для друга, который говорил: «Мы, графья, люди ленивые. Если сяду, то точно засну».
«Скамья, на которой вы сидите – тоже его творение», – говорит экскурсовод, и все с любопытством приподнимаются со своих мест, не веря своим ушам. Напротив этой стены – лестница, ведущая на второй этаж, над которой нависают книжные полки, полностью заставленные литературой. Над ними – картины, выполненные во всевозможных техниках разными материалами и художниками. Все они – портреты Волошина, написанные Петровым-Водкиным, мексиканским художником Диего Ривера, Мане Кац, Бобрицким.
Балкон второго этажа представляет собой большую библиотеку с литературой на русском и европейских языках. К полкам приставлены лестницы, как будто сам Волошин или его друзья только что принесли её, чтобы достать нужную им книгу. Из-за книг выглядывает посмертная маска Гоголя. Там же – вход в личный кабинет Волошина, куда без особого приглашения никто не заходил. Он отделён от пространства библиотеки перегородкой из стекла и дерева и золотистой занавеской, которая при свете солнца озаряла весь летний кабинет яркой охрой. И снова в глаза бросаются полки, с пола до потолка забитые книгами и периодическими изданиями, которые чудом удалось вывезти из Европы. Каждый угол, каждая стена здесь изобилуют уникальными вещами. Начнем осмотр с самой богатой на подобные предметы. Слева – небольшое окошко с видом на кусочек оранжевой кровли и Кара-Даг («чёрную гору»). Рядом – столик с самодельной подставкой под акварельные работы и подзорная труба, сквозь которую Волошин с самой верхней веранды рассматривал с гостями звезды. Напротив – кровать, стена над которой увешана гобеленами, полками, картинами, карандашными набросками, фотографиями, портретами жен, бусами и посмертными масками. На посетителей «смотрят» лица Л. Толстого, Ф. Достоевского, В. Сурикова, Петра I, А. С. Пушкина. Во время работы Волошин обращался к ним и говорил: «Передо мною вся Россия». У стены напротив – ещё одна кровать, а над ней – картина, явно не принадлежащая перу Волошина. Это эскиз к картине К. Богаевского «Воспоминания об Италии», оригинал которой выставлен в Третьяковской галерее. На всех полках стоят необычные фигурки, напоминающие морских чудовищ, иногда людей – это вьющиеся виноградные корни. Прямо над стеклянной перегородкой – огромное панно из тёмного дерева, расписанное Волошиным. На первый взгляд оно не представляет собой ничего необычного. Только потом понимаешь – оно не цельное, а состоит из нескольких частей, центральная из которых – потайной ход на чердак, где в неспокойные годы Волошин прятал нуждающихся в убежище. Среди спасённых оказались С. Эфрон, Никандр Маркс, О. Мандельштам.
Мы спускаемся в зимний кабинет. Интерьер в холодных тонах дополняется заполненными фарфором полками. Среди сервиза выделяются две белоснежные фигурки, расписанные кобальтом синим, – морячка и Анны Ахматовой. Между двух окон, в углу комнаты, стоят иконы Божьей Матери, Николая Чудотворца, барельеф «Распятие», акварель «Явление Божьей Матери» – Волошин обращался ко многим религиям, но только в конце жизни пришёл к православию. Рядом стоит ложе, на котором Волошин провёл последние дни, над ним - его посмертная маска. По всей комнате висят портреты Макса, выполненные разными авторами. Внимание привлекает кресло из темного дерева с высокими подлокотниками. Оно было сделано специально для хозяина дома, когда тот изнемогал от астмы. Прямо над ним висит пожелтевший от времени календарь с оторванными страницами. Последний листок показывает 28 августа. С тех пор календарь не отрывали. Тут же висит картина с символичным названием, повешенная самим Волошиным, – «Прощание с Коктебелем». На столике напротив стоит печатная машинка, которая выглядит совсем новой, будто ею никто и не пользовался, она не успела постареть, рядом с ней в коробочке лежит ручка Паркер. Рядом с выходом лежат деревянные посохи разной длины. Волошин любил взбираться по горам и водить в походы своих гостей.
За нашими спинами раздались три громких звонка. Мы вопросительно обернулись. Этот звук издали маленькие настольные часы хозяина дома, которые с тех пор тоже не переводили. Пробило три.
Последняя комната, в которой нам удалось побывать – это столовая. Посредине стоит длинный стол, окружённый табуретками и лавками. Над ним висит бумажный разноцветный абажур, стороны которого украшены гербами городов, связанных с жизнью хозяина дома: Киева, где родился художник, Москвы, где он провел гимназические и студенческие годы, Санкт-Петербурга, где он открылся как поэт и литературный критик. Последнюю грань квадратного абажура занимает герб самого Волошина: сверху изображен рыцарский шлем с наплечниками, стрела с луком и в самом низу – инициалы Макса – «MW». На комодах лежат самодельные формы для праздничных творожных пасок, тазы, разная посуда. Стены здесь, как и в других комнатах, украшают работы Волошина и его друзей.
Картины певца Киммерии буквально «преследуют» посетителей по всему дому. Они насквозь проникнуты коктебельским солнцем и светом. Возле каждой хочется задержаться как можно дольше, рассмотреть детали, сопоставить современные виды побережья с волошинскими. Иногда кажется, что гамма цветов на той или иной акварели нереальная, выдуманная автором, но стоит только понаблюдать за отражением заката на горных хребтах, и понимаешь, что столь яркие красные, фиолетовые и даже синие цвета действительно встречаются в природе.
За окнами стих дождь, и под нескончаемое стрекотание цикад нам удалось подняться на самую верхушку дома-корабля, на своеобразный капитанский мостик, откуда виден весь Коктебель. На севере видна панорама, представленная двугорбой и планерной горами (именно здесь взмывают в воздух парапланеристы и парят над всем поселком), на востоке – ещё один нежно-зеленый горный массив. По самому высокому холму вьётся незарастающая крутая каменистая тропа, ведущая к его пику, на котором растет единственное дерево. Мы побывали и там, пройдя мимо пляжей, преодолев отвесные скользкие после дождя склоны гор, зной от заходящего солнца. Под ветвями того деревца лежит раскалённая гранитная плита, которая покрыта морскими камешками. Если их разгрести, можно увидеть уже знакомое нам имя – Максимилиан Волошин – и годы его жизни – 1877-1932. Это место на высоте около двухсот метров над уровнем моря выбрано неслучайно. Во время учебы в феодосийской гимназии Макс ходил через эту гору домой и ещё тогда заприметил её вершину.
С собой туристы обязательно берут карандаш или маркер, чтобы написать на морском камешке свои самые сокровенные желания, которые, согласно поверью, обязательно исполнятся. Кто-то обходится совсем маленьким камешком и парой слов, кто-то наоборот использует валуны, чтобы было легче уместить там свои фантазии. Загадывают разное: «Удачи», «Духовного роста и благополучия» или «Мира во всём мире» и в конце обязательно дописывают дату, свое имя и город, откуда приехал тот или иной мечтатель, как будто это письма. Они точно останутся без ответа, но это нисколько не останавливает адресантов.
Отсюда хорошо видны голубые воды Тихой бухты и обнимающий её мыс Хамелеон, образованный из вулканического пепла. В разное время суток он приобретает разный цвет: от нежно-зелёного до ярко-красного, окрашивая воды вокруг. Все эти оттенки запечатлел в своих акварелях Волошин. А за мысом виднеется небольшой посёлок Орджоникидзе.
На юге можно увидеть бывший коралловый риф, ныне – одни из самых высоких гор Коктебеля. Самая дальняя от моря называется Острая скала, за ней находится покрытая густым лесом Святая гора, которая, по предположению ученых, совершенно полая. Ещё в древности на её вершине находился храм, построенный в честь бога врачевания Асклепия, где оставляли на ночь больных, к которым во сне должна была явиться причина их недуга.
Ближе всего к морю стоит Чёрная гора, некогда бывшая вулканом. Её окончание уходит перпендикулярно в море. Именно на этом отрезке можно увидеть настоящий человеческий профиль. И, как ни странно, этот человек – Максимилиан Волошин. Он виден только с одной единственной точки – из окон дома поэта – и образуется благодаря наложению нескольких хребтов друг на друга. Анастасия Цветаева, младшая сестра Марины Цветаевой, очень точно описала феномен этого посёлка: «Профилем по одну сторону, могилой по другую, Макс словно бы обнял свой Коктебель».
В этом поселке поражает всё: от того, каких усилий стоило поэту спроектировать и самостоятельно построить дом, и как тщательно подбиралась каждая мельчайшая деталь в интерьере, до того, насколько бережно хранила этот дом Мария Заболоцкая, вторая жена поэта, чтобы помочь нам увидеть и прикоснуться к наследию Волошина. После посещения дома поэта не покидает такое чувство, что где бы ты не ступил на южном побережье Крыма, везде присутствует Он: в каждой горной панораме, в каждой волне, в каждом морском камешке. Лица утомлённых зноем людей на выходе отсюда необыкновенно преображаются: на щеках растягивается лёгкая улыбка, глаза светлеют, а поступь делается легче. Становится неудивительным то, что за лето здесь бывало множество гостей. Наверное, Волошин умел «заряжать» вдохновением. Сейчас за него это делает дом. Дом, который построил Макс.