- Главная
- Разделы журнала
- Общество
- Место, где живёт музыка
Место, где живёт музыка
Наталья Кириллова 18.08.2018
Наталья Кириллова 18.08.2018
Место, где живёт музыка
Музыка - высшее в мире искусство.
Лев Николаевич Толстой
7 апреля 1901 года Москва праздновала грандиозное открытие Большого концертного зала Московской консерватории. Столь крупное строительство потребовало немало усилий и средств. В поиске меценатов её директор Василий Ильич Сафонов был великолепен. Популярный в то время фельетонист писал: «Его превосходительство, господин Сафонов, известен в музыке тем, что умеет извлекать удивительные аккорды из московских купцов. Лестницу для консерватории – надо? Сейчас аккорд на купцах и, пожалуйста, лестница! Орган нужен? Лёгкая фуга на миллионерах – и орган!».
Деньги на строительство нового зала собирали всем миром. В числе меценатов оказались императорская семья и русское купечество. Любитель искусства, московский миллионер Гаврила Солодовников, например, пожертвовал на строительство роскошных лестниц двести тысяч рублей! А главный архитектор зала Василий Петрович Загорский не только отказался от гонорара за работу, но и на собственные деньги закупал дорогостоящий мрамор для лестницы. Как писали газеты тех лет: «Она символизировала духовное возвышение человека под действием искусства». Свои личные средства в украшение зала вкладывал и директор консерватории Василий Сафонов.
На торжественном заседании по случаю открытия зала выступил Великий князь Константин Константинович. Обратившись к публике, он сказал: «Сооружение зданий музыкальных учебных заведений в обеих столицах разрешает задачу, возложенную на общество волею монарха – служить музыкальному образованию молодых поколений, и насаждать в русском обществе знание и художественный вкус исполнением значительных произведений искусства».
Этот зал и по сей день впечатляет обилием света, дворцовым обликом отделки. Главным достоинством великолепного зала, готового вместить одну тысячу восемьсот слушателей, стала великолепная акустика. Она в равной степени подходит и для симфонических, и для камерных концертов. Этого удалось добиться благодаря технически безупречному проекту Загорского, тщательно подобранным строительным материалам, двойному потолку зала с прослойкой воздуха, раковине эстрады, прекрасно отражающей звук. Всё это до сих пор делает Большой зал одной из лучших концертных площадок в мире.
Грандиозный орган был изготовлен в парижской мастерской, работы мастера Аристида Кавайе-Колля. Орган для Большого зала пожертвовал железнодорожный магнат Сергей Павлович Фон-Дервиз. Фон-Дервиз потратил на его доставку в Москву 40000 рублей. Консерваторский орган уступал размерами только органу Домского собора в Риге и по праву стал настоящей гордостью и этого концертного зала, и самой консерватории.
На сцене Большого зала могут одновременно разместиться оркестр в сто тридцать человек и хор в двести - двести пятьдесят человек. Свод сцены венчает барельеф Николая Рубенштейна, основателя Московской консерватории.
Большой зал консерватории по праву считается меккой высокого искусства, храмом классической музыки и местом притяжения всех ценителей прекрасного вида искусства. Всякий, кто приходит сюда: и исполнители, и слушатели, - конечно, не могут не обратить внимание на овальные живописные полотна, расположенные на уровне первого амфитеатра портреты композиторов. Меломаны сразу же узнают на них прославленных русских и европейских классиков. Портреты эти не просто стали слушателями множества концертов, но и сами оказались легендой.
Слева и справа от сцены разместились четырнадцать овальных портретов великих композиторов. Галерею «музыкальных святых», увенчанных гипсовыми лавровыми венками, тщательно отбирал директор консерватории. Сафонов также лично определил исполнителя портретов, им стал выпускник императорской художественной академии, известный живописец Николай Корнильевич Бодаревский. По указанию директора, на самых почетных местах вблизи сцены оказались два классика русской музыки: её «отец-основатель» Михаил Иванович Глинка и Пётр Ильич Чайковский, именем которого назвали Московскую консерваторию. Это событие состоялось в 1940 году, в честь столетия великого композитора. А автором статуи П. Чайковского, установленной перед главным входом в консерваторию, стала прославленная советская художница и скульптор Вера Мухина. Замыкали портретную галерею русские композиторы – Александр Порфирьевич Бородин и старший брат Николая Рубинштейна Антон Рубинштейн, основатель петербургской консерватории, великий пианист, композитор и дирижер.
Кроме четырёх русских композиторов портреты изображали и западных классиков: Иогана Себастьяна Баха и Людвига ван Бетховена; Вольфганга Амадея Моцарта и Георга Фридриха Генделя; Йозефа Гайдна и Франца Шуберта; Феликса Мендельсона и Роберта Шумана; Рихарда Вагнера и Кристофа Виллибальда Глюка.
Пресса, пришедшая на открытие Большого зала, не жалела комплиментов его акустике и убранству, а вот выбор композиторов для портретов, а также их исполнение не понравились. Да и возможно ли было угодить всем взыскательным меломанам? И стоит только представить, каким нелёгким выбором стал вопрос кандидатур для устроителей этого зала.
Портреты Бодаревского пережили две мировые войны, революцию, годы становления советской власти. Но в самом начале пятидесятых годов цензоры, блюстители «идеологических чисток», добрались и до них. В 53-м году, последнем году жизни Сталина, было принято решение о том, чтобы заменить некоторые портреты, так как, на их взгляд, в зале было слишком много немецких композиторов и слишком мало русских. Идеологи постановили заменить четыре портрета. Замахнуться на Баха и Моцарта, Бетховена, автора «Аппассионаты», столь любимой Лениным, они, конечно не посмели. И поэтому решили пожертвовать портретами «не самых великих творцов», по их мнению, такими оказались Гендель, Глюк, Гайдн и Мендельсон. Свои места «опальные» западные классики уступили русским композиторам. Выполнить их портреты поручили художникам, лауреатам Сталинской премии. Портреты Александра Сергеевича Даргомыжского и Модеста Петровича Мусоргского вышли из-под кисти Николая Мещанинова, а портреты Николая Андреевича Римского-Корсакова и Фредерика Шопена написал Михаил Суздальский. Выбор польского композитора был обусловлен тем, что он был композитором славянским и представлял, по мнению властей тех лет, дружественную Польшу.
С той поры соотношение русских и зарубежных композиторов пришло к равновесию. Возможно, советские меломаны и не заметили подмены, ведь советские художники подражали стилю своего предшественника Бодаревского. Но от взоров внимательного зрителя не скроется тот факт, что в надписях на мраморных табличках под портретами были допущены орфографические ошибки, как оставшиеся шрамы после операции, проделанной в середине 20-го столетия. Дело в том, что в 1901 году имена на мраморе были выбиты соответственно дореволюционной орфографии. В 1953 было решено не изменять традиции, но тем, кто руководил процессом, явно не хватало знаний об устаревших правилах письма. Они добавили «Ъ» знак в конце фамилии Римский-Корсаков, но то, что вместо «И» следует писать «I», не учли (Римскiй-Корсаков), такая же ошибка закралась в написании фамилий Даргомыжскiй и Мусоргскiй.
Историческая справедливость отчасти была восстановлена в конце 20-го века, когда на складах консерватории были обнаружены портреты Мендельсона и Гайдна кисти Бодаревского. Но их после реставрации не посмели воздвигнуть на прежний пьедестал, сместив русских композиторов, поэтому портреты эти заняли свое почетное место в фойе. А вот два портрета Гайдна и Глюка все-таки были утеряны, и надежда снова обрести их совсем не велика, если не сказать, что растаяла бесследно.
Конечно, великие композиторы вряд ли бы переживали и думали о том, что их портреты могут стать предметом многолетних споров и не стали бы толпиться в очереди за право повесить свой портрет на стену Большого зала консерватории. Но они точно были бы счастливы, узнав о том, что их музыка продолжает звучать на одной из самых лучших сцен в мире и имеет возможность волновать души людей.
Но сцена этого зала не всегда отвечала лишь концертным задачам. В Большом зале также по сей день проходят крупнейшие музыкальные конкурсы и фестивали, в том числе с 1958 года - финальные прослушивания участников Международного конкурса имени П. И. Чайковского.
В 1920-1930-х годах зал использовался как кинотеатр, а в 1940 здесь проходили партии XII чемпионата СССР по шахматам.
C начала 1950-х и до конца 1990-х бессменной ведущей концертов Большого зала являлась Анна Чехова. Это имя требует отдельного упоминания. К концу 1980-х годов её уже воспринимали как явление, ею восхищались, известные исполнители отказывались давать концерты, если она не могла их проводить. Зрители неизменно встречали её громкими аплодисментами.
Она традиционно вела все концерты ведущих оркестров Москвы, таких как Государственный академический симфонический оркестр СССР, Московский государственный симфонический оркестр, Большой симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио, Симфонический оркестр Министерства культуры СССР и другие. Проводила сольные вечера таких выдающихся музыкантов, как Святослав Рихтер, Эмиль Гилельс, Давид Ойстрах, Леонид Коган и многих других, активно сотрудничала с солистами Большого театра и неоднократно вела концерты Ирины Архиповой, Бэлы Руденко, Сергея Лемешева, Ивана Козловского, Елены Образцовой, Евгения Нестеренко, Юрия Гуляева и многих других.
С годами у неё сложился определённый стиль ведения концерта: строгость, идеальная дикция, никакого собственного мнения, блестящая выдержка, прекрасная осанка. Её некая чопорность в поведении, идеальный внешний вид настраивали зрителя на внимание к исполняемой музыке. Многие называли её «талисманом»Большого зала, так как считалось, если концерт ведёт Чехова, то успех гарантирован. Она готовила слушателя к восприятию серьёзного высокого искусства без чужих мнений, чтобы слушатель мог сам сделать выводы. За 46 лет работы эта ведущая снискала любовь, как минимум, трёх поколений московских меломанов. Её искусство бесспорно является феноменальным и до сих пор непревзойдённым.
В 2010 году началась масштабная реставрация консерваторского комплекса, предполагавшая возвращение оригинального исторического - на момент открытия (1898-1901) - облика всем концертным залам и учебным корпусам. Тогда же в фойе Большого зала был воссоздан огромный витраж «Святая Цецилия», которую с XVI века почитают как покровительницу церковной музыки. Витраж был освящён выпускником консерватории, митрополитом Волоколамским Илларионом. Стеклянное полотно, выполненное в 1901 году в витражной мастерской Северного стекольно-промышленного общества, погибло во время Великой Отечественной войны. В 2010 году оно было воссоздано в петербургской мастерской В. Лебедева.
Но у этого полотна было любопытное соседство. На одном этаже с Большим залом висела картина Репина «Собрание славянских композиторов» («Собрание русских, польских и чешских композиторов»). Интересно, что создавалась она не для консерватории (а по заказу ресторатора Пороховщикова для ресторана «Славянский базар»), а в консерваторию была передана позже, чтобы заменить полностью разрушенный во время войны витраж святой Цецилии. Сначала Пороховщиков обратился к художнику Маковскому - тот запросил огромную по тем временам сумму в двадцать пять тысяч рублей. Потом он обошел ещё нескольких живописцев, но все они запрашивали слишком дорогую цену. В итоге, он сговорился с Ильёй Репиным, который в то время женился на 17-летней красавице, и, отчаянно нуждаясь в деньгах, Репин согласился на весьма скромный гонорар в 1500 рублей (за 4-метровое полотно!). Заказчик имел «спецсписок» композиторов, воображаемую встречу которых Репину надлежало изобразить. Закипела работа над полотном, но с натуры художником были написаны лишь Балакирев, Римский-Корсаков, Направник и Рубинштейн, так как большинство «участников» были к тому моменту, увы, уже в мире ином.
Это обстоятельство сильно раздражало Тургенева, великий писатель называл эту картину «винегретом из живых и умерших композиторов». В работе над этой картиной Репину помогал воодушевленный этой фантастической идеей музыкальный идеолог «Могучей кучки» Стасов, принося художнику необходимые для работы исторические материалы. Грандиозное полотно Репина, которое мы с детства знаем и любим, чудесным образом сделало невозможное возможным. Эта фантазия о творческой встрече выдающихся музыкантов стала символом всеобъединяющей силы музыки, которой не подвластны ни время, ни расстояния. Возможно, самим персонажам полотна столь амбициозная идея показалась бы весьма интересной и увлекательной для творческой беседы.
Решением Учёного совета от 28 ноября 2006 года корпусу Большого зала (главному корпусу Московской консерватории) было присвоено имя основателя Московской консерватории Н. Г. Рубинштейна. В декабре 2016 года, после 6-ти лет реставрации, снова заиграл орган.
Поднимаясь по мраморной лестнице, ведущей к Большому залу, ощущаешь какое-то особенное, несравнимое ни с чем чувство сопричастности к великому искусству. В Москве существует множество прекрасных, как с точки зрения технических сторон, так и эстетических, залов, но это сооружение хранит особенный дух академизма, непревзойденного мастерства и удивительных музыкальных и исторических открытий. Каждый, оказавшийся в стенах этого зала, непременно сохраняет в памяти своей его особенную атмосферу и становится как бы на ступень выше в своём духовном и нравственном развитии. Но за всем символизмом и торжественностью его скрывается ещё одна тайна, благодаря которой это место не просто узнаваемо и любимо многими музыкантами и слушателями. Это страстное желание воплотить прекрасную мечту, искренние и горячие порывы всех, кто задумывал и воплощал в жизнь идеи строительства этого зала; именно живым участием его устроителей и всех сопричастных к этому чуду этот зал становится незабываемым, он становится родным, русским!