- Главная
- Разделы журнала
- Общество
- Песни военных лет
Песни военных лет
Наталья Кириллова 10.05.2018
Наталья Кириллова 10.05.2018
ПЕСНИ ВОЕННЫХ ЛЕТ
Мы часто восхищаемся людьми, которых называем долгожителями. Восхищаемся их «запалу», желанию жить и возможности увидеть больше, больше понять. В музыке тоже есть свои «долгожители» - мелодии, которые были написаны десятилетия, а подчас и столетия назад. Но есть в музыкальном мире совсем особенные экземпляры: песни, чьи судьбы неразрывно связаны с судьбой человека. И заложена в них какая-то такая особенная сила, такая суть, что, несмотря на смену поколений, они трогают сердца людей и по сей день. Представьте, сколько песен было записано, сколько придумано человеком за всё время! Но вот какая странная вещь - песни военных лет не оставляют равнодушными ни тех, кто прошёл через страшные годы, ни тех, кто, как говорят военные, «пороху не нюхал».
В Великую Отечественную войну песни были не просто спутниками бойца, близкими фронтовыми друзьями. Они давали силы идти вперёд. Есть примеры, когда музыкантов в пехоте во время боя окружали свои же бойцы и защищали, потому что после этого боя это был незаменимый человек. Когда обессиленные атаками солдаты слушали старенький аккордеончик или гитару, это была возможность прийти в себя, снова почувствовать себя живым. Песни утешали и давали надежду, поднимали целый народ.
Ставшая по сути народным гимном Великой Отечественной войны песня «Священная война» была написана сразу же после её начала поэтом Василием Ивановичем Лебедевым-Кумачом. И 24 июня 1941 года знаменитым в ту пору актёром Малого театра Александром Остужевым была продекламирована по радио в виде стихов. В этот же день стихи, начинавшиеся со знаменитых строк «Вставай, страна огромная!», были опубликованы в газетах «Известия» и «Красная звезда» и с тех пор стали звучать по радио регулярно.
Ежедневно звучащие по радио так необходимые тогда слова несомненно не могли не привлечь внимание композиторов. Первый, кто положил строки на музыку, был Матвей Исаакович Блантер. Уже спустя 3 дня, 27 июня, была подписана в печать и вскоре вышла в свет 10-тысячным тиражом небольшая книжка с песней. А ещё через 3 дня появился ещё один вариант музыки, написанной руководителем Краснознамённого ансамбля песни и пляски, профессором Александром Васильевичем Александровым. Именно этот вариант стал всемирно известным и всенародно любимым, символом неотвратимого боя, мужества и народного единения Отечественной войны, символом того сурового, героического и незабываемого времени.
Однако, массовость песня «Священная война» получила лишь после 15 октября 1941 года, когда разгоралось противостояние за Москву. До этого советские идеологи не торопились с широким распространением песни, считая, что строки о смертельном бое слишком трагичны и не соответствуют принятому на тот момент плану о быстрой победе «малой кровью». Тем не менее, песня стала ежедневно звучать по всесоюзному радио - каждое утро после боя кремлёвских курантов.
Именно «бессмертной» была названа эта песня Маршалом Победы Георгием Константиновичем Жуковым, который был чрезвычайно скуп на похвалы. Но распевная мелодия с неотвратимостью марша поднимала и вдохновляла бойцов, укрепляла их моральный дух, что было так необходимо в эти страшные дни.
В послевоенное время ни одни зарубежные гастроли Краснознамённого ансамбля песни и пляски Советской Армии им. А. В. Александрова не обходились без исполнения этого произведения.
Зачастую песни шли вместе с солдатами по следам событий. Их сюжеты и темы не нужно было придумывать, их диктовала сама война и жизнь на войне.
«Севастопольский камень» - звонкий заголовок газеты «Красный флот» привлёк внимание композитора Бориса Мокроусова, проходящего летом 1943 года на одной из московских улиц мимо газетных витрин.
Ещё в первые дни войны он был направлен сюда в распоряжение Политуправления Черноморского флота. Здесь подружился с моряками, будущими участниками обороны морской крепости, полюбил Чёрное море. Уже тогда Мокроусов совместно с поэтом Александром Жаровым задумали написать песню о черноморцах, но военная судьба разъединила их, и замысел осуществить не удалось... Прошло два года, и судьба снова вернула композитора к этой теме. Текст газетной статьи был таков:
«Последние часы героической обороны Севастополя. Фашистская артиллерия ведёт ураганный огонь по полуразрушенному городу. Один из вражеских снарядов ударил в набережную близ памятника «Погибшим кораблям» и отбил от гранитного парапета небольшой осколок.
Этот кусок серого гранита подобрал неизвестный моряк, один из тех, кто, сдерживая бешеный натиск гитлеровцев, бился против десяти, против ста! Уходя из Севастополя, он поклялся вернуться сюда и положить камень на место, впаять его в набережную…
Моряку не суждено было это сделать – его сразила фашистская пуля. Умирая, он передал осколок своим боевым друзьям:
- Камень должен вернуться в Севастополь!
Товарищ, принявший драгоценную реликвию, погиб в засаде, успев передать севастопольский камень своему напарнику. От него камень попал к связисту, затем побывал у танкистов, артиллеристов, летчиков. И у кого бы ни был кусок этого севастопольского гранита, он всегда находился в крепких, надёжных руках воинов, поклявшихся выполнить завет неизвестного матроса, – вернуть камень на родную землю…»
Композитор сразу же принялся за работу, так как легенда о севастопольском камне произвела на него неизгладимое впечатление. Автором этой статьи был писатель Леонид Соловьёв.
Родилась на свет мелодия, которая стала одной из лучших песен Великой Отечественной войны. Но у мелодии не было слов, что довольно редко случается в композиторской практике. Текст для нее написал Александр Жаров. Вот как поэт сам вспоминал об этом:
«После того как Мокроусов показал мне музыку, стихи я написал почти залпом, так как был внутренне подготовлен к этому ещё в те дни, когда мы вместе сражались в Севастополе. Очерк Соловьёва возник на реальной почве. Легенда о камне не была легендой в обычном понимании этого слова: многие матросы, покидая по приказу командования священную землю Севастополя, брали с собой горстку земли или кусочек гранита и клялись вернуть их обратно, прийти сюда с победой».
Песня, ставшая символом мужества советских моряков, нерушимой любви к Родине быстро стала популярной, но особенным исполнением был вариант Леонида Утёсова, чей голос простотой звучания давал возможность раскрыть саму суть слов и музыки. В тёплом, слегка подсипловатом тембре артиста слышалась боль прощания с родным городом и нерушимое обещание победного возвращения.
В песне «Заветный камень» соединились не только песенные традиции советского времени, но и традиции русской классической музыки. Её ритм близок старым морским балладам («Раскинулось море широко»). А раскатистые мелодические волны напоминают картины морской стихии в музыке Римского-Корсакова, например, в «Песне варяжского гостя» из оперы «Садко».
Ещё одна «морская» песня стала одной из первых, написанных в годы войны. 24 июня Василий Павлович Соловьёв-Седой принёс ноты на Ленинградское радио. На первой странице клавира стояла надпись: «Играй, мой баян», но вскоре, всего через полтора месяца, на свет появилась легендарная песня «Вечер на рейде».
«В августе 1941 года вместе с группой композиторов и музыкантов мне пришлось работать на погрузке в Ленинградском порту. Стоял чудесный вечер, какие бывают, мне кажется, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песня. Мы как раз кончили нашу работу и долго слушали, как поют моряки. У меня возникла мысль написать об этом тихом, чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло идти в опасный поход, в бой. Возвратившись из порта, я сел сочинять эту песню...», - вспоминал композитор.
Он сам придумал начало припева - «Прощай, любимый город!» - и, отталкиваясь от него, стал писать музыку. Через два дня он передал ноты давнему своему другу поэту Александру Чуркину, который и написал текст песни «Вечер на рейде».
Но у этой песни оказался тернистый путь. Первые слушатели, которыми оказались друзья композитора, раскритиковали его за слишком спокойный характер произведения. Им показалось, что столь «тихая» песня не годится для грозных военных времен. И композитор убрал ноты «в стол».
Однако, выступающего зимой 1941 года на Калининском фронте Василия Павловича бойцы под Ржевом попросили спеть что-то «потеплее»; было это после концерта, и хотелось песни «для души». Уже с припева второго куплета бойцы стали подпевать, вторя композитору:
Прощай, любимый город!
Уходим завтра в море.
И ранней порой
Мелькнёт за кормой
Знакомый платок голубой.
Полюбившаяся фронтовикам песня с этого дня стала опережать артистов. Только начинался концерт, а зрители скандируют: «Вечер на рейде!..» Возвратившись с фронта, Соловьев-Седой заехал в Москву, чтобы в Центральном Доме композиторов показать свои новые произведения. Песню приняли единодушно. Скоро, после исполнения по радио, ее запели тысячи, миллионы людей:
А вечер опять хороший такой,
Что песен не петь нам нельзя;
О дружбе большой, о службе морской
Подтянем дружнее, друзья.
Феномен этой «невоенной» военной песни по сути прост. В ней говорилось о том, что пережили миллионы людей, расставшиеся с родными местами. И в мелодии слышалась не только светлая грусть, но и огромная внутренняя сила, сочувствие к друг другу людей, ищущих поддержки и отклика в своей беде:
Споёмте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдём в предрассветный туман.
Споём веселей, пусть нам подпоет
Седой боевой капитан.
Простая, мелодичная и душевная песня ... И какая же доля выпала ей! «Прощай, любимый город!» - эту песню знали все. Да не только моряки считали её «своей». «Уходим завтра в поле...», - утверждали пехотинцы. Парашютисты, бойцы воздушно-десантных войск, перед вылетом в тыл врага пели:
Прощай, земля Большая!
Десант наш улетает.
И в дальнем краю
за землю свою
десантник не дрогнет в бою.
Партизаны Ленинградской области пели свой вариант:
Споёмте, друзья, про битвы свои
В отрядах лихих партизан,
Про прошлую жизнь, про схватки, бои...
Играй веселее, баян!
А народные мстители Крыма переиначили песню на свой лад:
Прощай, любимый город!
Уходим завтра в горы...
Даже к итальянским партизанам попала эта мелодия, и они положили на неё рассказ о юной черноокой героине освободительной борьбы...
Вот какой отклик в сердцах пробудила эта «тихая» песня.
Потребность в задушевной песне у усталых и измотанных долгими годами нелёгкого труда и борьбы людей действительно была очень велика. Немало было создано в военные годы песен о любви, о разлуке, о верности. Они пелись бойцами в землянках, в лесу, они согревали сердце, и утихала боль разлуки.
В страницы военной истории золотыми нитями вплетены простые бытовые песни. Они как огонёк костра неуловимым своим теплом, простым звучанием возвращали людей к родным и близким. Рассказывали о самом сокровенном, о чем порой на войне было говорить «не ко времени».
В 1940 году в московском саду «Эрмитаж» во время выступления польского оркестра «Голубой джаз» под управлением Генриха Гольда прозвучала новая мелодия этого композитора. После концерта к Петерсбурскому подошёл поэт и драматург Яков Галицкий, который выразил свое восхищение творчеством оркестра и предложил написать слова к этой новой мелодии. Польскому композитору это предложение понравилось, и совсем скоро появилось стихотворение «Синий платочек». Впервые её исполнил Станислав Ландау, солист польского оркестра, после чего она стала постоянным произведением в репертуаре оркестра. Интересно, что и в Польше песню Ежи Петерсбурского пели Изабелла Юрьева и Вадим Козин, но до войны эта песня не получила широкой известности. Но наступила война, и в тексте песни произошли изменения. В Киеве, например, на стихи неизвестного автора стали петь:
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.
Война началась на рассвете,
Чтоб больше народу убить.
Спали родители, спали их дети,
Когда стали Киев бомбить.
Знакомый же нашим современникам «Синий платочек» появился в 1942 году. Молодая артистка фронтовой бригады Клавдия Шульженко, исполняя эту песню, обратилась к сотруднику газеты «В решающий бой!» Михаилу Максимову с просьбой изменить слова песни на более патриотичные. И тогда-то поэт и вставил в текст песни знаменитые слова: «Строчит пулеметчик за синий платочек...». Однако, Политуправление Рабоче-Крестьянской Красной армии посчитало песню «чрезмерно лирической» и выразило свое недовольство по этому поводу. Клавдия Ивановна перестала петь эту песню на некоторое время, но полюбившийся миллионам советских граждан «Синий платочек» уже навсегда остался в сердцах! А в ноябре 1942 года песня в исполнении этой выдающейся артистки прозвучала в художественном фильме «Концерт фронту!». И образ самой певицы, хрупкой белокурой красавицы, в чьих нежных руках трепетал заветный платочек, стал не просто образом верной боевой подруги, но образом Великой Победы!
Куда бы вы ни поехали, в какой стране ни оказались бы, везде и всюду знают и любят нашу «Катюшу»! Возможно, нет более известной во всем мире русской песни. В некоторых странах ее поют на своем языке, а в Китае, например, и вовсе считают «своей»!
В отличие от большинства военных песен той поры «Катюша» была написана в предвоенное время и впервые прозвучала в исполнении Валентины Батищевой 27 ноября 1938 года в Колонном зале Дома Союзов под аккомпанемент оркестра под управлением Виктора Кнушевицкого. На вечере песня была спета «на бис» три раза подряд.
А начиналось всё со строк, написанных Михаилом Исаковским, автором популярных в то время песен: «И кто его знает», «Прощание», «Зелёными просторами», «Любушка» и ряда других. Поэт, по его собственному признанию, не знал, что дальше делать с Катюшей до тех пор, пока судьба не свела его с композитором Матвеем Блантером.
Композитора так поразили «очень звонкая интонация» и «причудливая игра ударений» в стихах Исаковского, что он попросил поэта оставить ему написанные строки и, как позже вспоминал сам Блантер, с тех пор «буквально не находил себе места». Все его мысли с тех пор занимала «Катюша».
В результате композитор провел не одну бессонную ночь, подыскивая правильное композиционное решение для мелодии. Но прежде чем песня была закончена, авторам пришлось потрудиться вместе, т.к. стихотворение не было завершено.
Исаковским был написан и другой последний куплет, исполнявшийся редко:
Отцветали яблони и груши,
Уплыли туманы над рекой.
Уходила с берега Катюша,
Уносила песенку домой.
Окончательный сюжет песни был определён военной обстановкой того времени: участием советских добровольцев в Гражданской войне в Испании, операцией Красной Армии у озера Хасан и предчувствием надвигающейся бури...
Новое звучание «Катюше» придала Великая Отечественная война: в солдатской среде было сложено множество новых вариантов композиции. Катюша выступала и бойцом с автоматом наперевес, и солдатской подругой, и медсестрой, и даже партизанкой, ходившей «по лесам и сёлам партизанской узкою тропой» с «песенкой веселой, что когда-то пела над рекой».
В 1943-1945 наиболее популярен был такой куплет:
Пусть фриц помнит русскую «Катюшу»,
Пусть услышит, как она поёт:
Из врагов вытряхивает души,
А своим отвагу придает!
Именем «Катюша» солдаты прозвали новые реактивные минометы, «песни» которых приводили в ужас фашистов.
Достаточно любопытным является тот факт, что «Катюша» стала использоваться в марше «Primavera» («Весна» в переводе с испанского) в 250-й дивизии вермахта, состоявшей из испанских добровольцев, так называемой «Голубой дивизии». Как ни странно, любили песню и другие противники СССР в той войне: и гитлеровцы, распевавшие её в немецкоязычном варианте, и финны, исполнявшие «Карельскую Катюшу».
Со временем «Катюша» разлетелась по всему миру! Она стала гимном итальянских партизан под названием «Свистит ветер». В той же Италии был и второй вариант исполнения песни под названием «Катарина». Союзникам по антигитлеровской коалиции «Катюша» также пришлась по вкусу, а после войны песню запели даже китайцы...
В деревне Всходы Угранского района Смоленской области был создан Музей песни «Катюша», находящийся поблизости от родины поэта. За создание «Катюши» поэту Михаилу Васильевичу Исаковскому была вручена «Сталинская премия», которую он передал землякам.
Ранним утром 9 мая 1945 года на одном из самых оживленных берлинских перекрестков, заваленном покорёженной фашистской техникой, поэт Цезарь Солодарь стал свидетелем интересной сцены: «Мы увидели приближающуюся конную колонну... Это были казаки из кавалерийской части, начавшей боевой путь в заснеженных просторах Подмосковья в памятном декабре сорок первого года.»
- Не знаю, о чём подумала тогда регулировщица с ефрейторскими погонами, - продолжает Цезарь Солодарь, - но можно было заметить, что на какие-то секунды её внимание безраздельно поглотила конница. Чётким взмахом флажков и строгим взглядом больших глаз преградила она путь всем машинам и тягачам, остановила пехотинцев. И затем, откровенно улыбнувшись молодому казаку на поджаром дончаке, задиристо крикнула:
- Давай, конница! Не задерживай!
Казак быстро отъехал в сторону и подал команду: «Рысью!» Сменив тихий шаг на резвую рысь, колонна прошла мимо своего командира в направлении канала. А он, прежде чем двинуться вслед, обернулся и на прощание махнул рукой девушке...
Через два-три часа Цезарь Солодарь улетел в Москву и уже в салоне военно-транспортного самолета набросал первые строчки будущей песни:
По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки...
Распевает верховой:
«Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких
Из чужой реки...»
В этот же день он прочитал стихи братьям-композиторам Даниилу и Дмитрию Покрассам. Композиторам стихи очень понравились, и по их предложению появился лихой припев:
Казаки, казаки!
Едут, едут по Берлину
Наши казаки.
Музыку написали к вечеру, и, следовательно, песня «Казаки в Берлине» была написана всего за один день - 9 мая. Вскоре в исполнении Ивана Шмелёва она прозвучала по радио, и ее узнала и полюбила вся страна.
Через много лет народный артист СССР, лауреат Государственной премии Дмитрий Яковлевич Покрасс говорил: «Я горд тем, что нам довелось написать песню, ставшую последней песней войны». Но про эту песню можно сказать и не так: ведь она была написана 9 мая, уже после подписания безоговорочной капитуляции Германии, а значит, эта песня стала первой песней Победы!
Слушая песни Великой Отечественной и теперь, даже наши поколения могут почувствовать всё, через что прошли люди той эпохи. Свидетелей этого времени становится всё меньше и меньше с каждым годом, время нещадно уносит жизни ветеранов, будто ветер срывает лепестки с цветущих весенних деревьев. Нашим поколениям остаются лишь их имена, память их подвига и песни, которые забыть невозможно!
Почему мы снова и снова в нашей «мирной» жизни возвращаемся к той, уже далекой для современных поколений войне? Быть может потому, что наш мир хрупок, мы беспокоимся о будущем, а музыка, словно генетическая память, даёт нам возможность соприкоснуться, услышать отголоски грозных времен, но не менее великих побед. Невольно задумываешься, какими же будут вспоминать нас наши потомки, наше время? Время, где песня – это, без лукавства, жанр «на потребу дня». Сможем ли мы создать что-то столь же простое и величественное, как военные песни? Может быть, их величие в честности и огромной вере в силу Народа, любви к своей земле. Но как бы там ни было, наш долг – сохранять эти сокровища, оберегать их. И хотя бы их исполнением, тем, что мы учим этим песням наших детей, проявлять уважение к тем, кто отдал свои жизни за нашу свободу. А в сердце звучит строка еще одной песни, уже послевоенной:
«Поклонимся великим тем годам!»