- Главная
- Разделы журнала
- От редактора
- Сороковой номер
Сороковой номер
Артемов Артем 29.12.2017
Артемов Артем 29.12.2017
Сороковой номер
Новый год был главным праздником моего детства, и не только моего. Со временем его значение притупилось, померкло и потускнело под напором задач и проблем повседневности. Порой бывает, что только 31 декабря вспоминаешь о ещё не купленных подарках и продуктах на стол. А некоторые мои друзья вообще перестали считать этот день праздником, специально укладывая детей спать в десять и выключая телевизор без пятнадцати двенадцать.
Такова жизнь, меняются ценности и взгляды. Во времена советского атеизма трудно было придумать праздник более душевный и общий. Сейчас с не меньшим нетерпением ждём Рождество и Пасху.
Для многих, конечно, основным в первые дни января является возможность выпить и поспать, без обязательств спешить на работу в течение десяти дней. Это, наверное, тоже важно, не берусь судить. Но вернёмся к празднику.
Главное в Новый год - это подаренная атмосферой праздника возможность попасть в своё детство. Заново пережить, пусть даже в десятки раз уменьшенном объёме, эмоции, наполненные ожиданием чуда и наивностью. Собственно, последнее - это, как ни покажется странным, на мой взгляд, одно из самых важных состояний человека. Наивность всегда граничит с искренностью, по-другому не бывает, прагматизм и подозрительность - вот состояния, не способные на сердечные и бескорыстные поступки.
Возможно, я и ошибаюсь, так как в современном мире наивность - это что-то сродни идиотизму. Детей в детских садах и школах учат не доверять обстоятельствам сразу, задумываться, подозревая вначале плохое, и уже потом, по мере отсева, принимать на веру. Взрослых людей этому учит жизнь. Ожидание подвоха, неспособность принять на веру брошенную на ходу фразу, желание перепроверить полученную информацию – всё это закономерно и естественно, потому что другие, такие же подозрительные и проверяющие, а только потом доверяющие, являются нашими собеседниками, партнёрами по бизнесу, оппонентами, друзьями. Желание, а иногда необходимость, обмануть, и самому не быть обманутым, присуще всем нам с детства. Для удовлетворения этих простейших задач возле выхода из магазина всегда стоят контрольные весы, в каждом книжном магазине продаются книги по психологии, наглядно иллюстрирующие, какие жесты выдают человека, когда он говорит неправду, а для устранения любых лазеек был изобретён полиграф. Из той же области желание государства тотально контролировать своих граждан – прослушивание телефонов, хранение смс, прозрачность любых мессенджеров.
Возможно, я и ошибаюсь, но детская наивность мне ближе взрослой осторожности. Широко открытые глаза принимают за «чистую монету» сказки, выдумки и ваши рассказы. Это, конечно, накладывает не просто большую ответственность, а огромную; наивный человек никогда не будет разбираться, что из ваших слов правда, а что обман - он воспринимает всё с равнозначным доверием. И исходя из этого, можно продать ему за десять тысяч аскорбинку под видом лекарства от рака, а можно поделиться своим мировоззрением с большой долей уверенности в том, что вас поймут.
Наивность – черта, присущая детям и ангелам; невозможно представить себе наивным миллионера, владельца Федеральной Резервной Системы или заслуженного разведчика, прошедшего обучение в высшей школе ФСБ или Моссад.
Наше время ушло, теперь мы подозрительно щуримся, вглядываясь в экран телевизора, сообщающего о визите президента в какой-нибудь областной центр к новому губернатору на открытый урок, и ворочаем в уме вариации на тему: что бы это могло значить? А вдруг преемник? Из новостной интернет-каши черпаем знания о заговорах, политических марионетках и смутном уготованном будущем. В разговоре пристально вглядываемся в глаза, пытаясь уловить, в чём поверили вам и о чём солгали. Нам поздно уже любить беззаветно, доверять безоглядно, прощать искренне.
Война, когда-то единственная способная дать ответ «да» или «нет», как, например, в 1812 или 1941, теперь зачастую является ширмой из надежд и знамён, за которой втайне политики договариваются о достижении совсем других целей.
Отводя детей в садик, рассказываем им о том, как им там хорошо будет, при этом стараемся не видеть их слёз.
На днях рождения друзей поднимаем тосты хорошие, но неискренние. С праздниками поздравляем, копируя электронную открытку и отправляя в массовую рассылку.
При этом, отличаясь от машины, мы продолжаем чувствовать, переживать, влюбляться, но, стараясь при этом, не выдавать себя по различным причинам.
Всё искреннее осталось в прошлом, далеко-далеко, когда утром, ещё в пижаме, мы прибегали к ёлочке и искали под ней подарки. Потом насмешки друзей, неискренние переживания взрослых, двуличность учителей, декларирующих у доски одно, а в жизни соответствуя другому, постепенно приблизили нас к состоянию человека обычного (homo vulgaris). И это стало для нас комфортным состоянием. Условно-светская жизнь на работе, дом с телевизором и дети с планшетами, воскресные поездки куда-то, редкие гости.
При этом выжившими мамонтами смотрятся по-прежнему наивные и чистые старушки, верящие беззастенчиво врущим внукам; священники, которые если и не поверят вам, то только лишь по причине дарованной Богом прозорливости; добровольцы, ехавшие в четырнадцатом на Донбасс защищать Россию и братьев славян.
Мы все хотим доверять людям, и чтобы доверяли нам, но боимся этого в полной мере. Раскрыться и расслабиться нам мешает страх пропустить удар.
В преддверии Рождества и Нового года я хочу пожелать Вам хоть чуть-чуть, хотя бы на капельку, стать теми наивными детьми, которыми мы были. Чтобы любить и верить, и без всяких оговорок!