Опричнина. До и после

Валерий Игнатьев 25.01.2017

Опричнина. До и после

Многие слышали, что была при царе Иване Грозном опричнина. Историки периода царствования Годуновых, Романовых и второй половины XX века убеждали и убеждались сами в бесполезности данного образования и его кровавой сути. Блажь и придурь сумасшедшего царя, не более.

У авторов статьи нет целей очернить или обелить Ивана Васильевича (Грозного). Мы всего лишь постарались взглянуть на события тех давно минувших дней совместно с многоуважаемым читателем.

Для начала вспомним, что из себя представляло Московское княжество в те времена? Татаро-монгольское иго не прошло бесследно. Смоленск и Киев принадлежали Великому княжеству Литовскому, а наряду с ними и другие исконно русские города и земли. От западных границ до стольного града не более двухсот пятидесяти километров, по-тогдашнему вёрст триста. С востока напирает Казанское ханство, чьи владения вплотную подпирают земли рязанские. Те же триста верст. Рядом Большая орда, Ногайская орда, Астраханское царство. До овладения Сибирью ещё далеко, только на севере небольшой выступ земель Московских простирается немного за Урал-камень и до Оби. В этом заснеженном городке Березове доживал Меншиков.

Это если глобально. А теперь необходимо окунуться в частности. Домонгольская Русь - это множество удельных княжеств, не имеющих централизованной экономической и политической власти. Их связывают соседские торговые отношения. Аналог современного СНГ (содружества независимых государств), в котором кто в лес, кто по дрова. С лёгкостью заключались союзы, делались целования креста, и с такой же лёгкостью начинались войны-междусобойчики, не считая обоих Липецких сражений. Отравили-пленили-выпустили-посадили на кол - всё легко и непринуждённо. Обыденно. Летописные сообщения о попытках централизации власти времён Владимира Крестителя, Ярослава Мудрого, Юрия Долгорукого, Владимира Мономаха выглядят сомнительно по причине отражения этого факта исключительно в собраниях сочинений по месту регистрации Великих князей. Дошедшие до нас списки из других уделов упоминают сих правителей, но как-то неубедительно, вскользь. Потом татары пришли. Карты – политические и экономические – перетасовали. Города и княжества гибли. Часть позже восставала из пепла, часть доживала в виде деревенек, а о некоторых остались только упоминания в грамотах прежних времён. Киев потерял своё значение на долгие века. Рязанцы пару раз восстанавливали свою столицу, но затем махнули рукой и переселились в Переяславль-Рязанский, который позднее, с лёгкой руки Екатерины Великой, станет Рязанью. Единственный город, которому повезло, - это Новгород, а ещё северные земли. До них не дошли, они откупились.

Период, известный из школьных учебников как татаро-монгольское иго, не был периодом застоя. За это время центральная Русь потеряла навыки строительства из камня, церковь, поддержанная захватчиками, усилила своё влияние и повзрослела, а власть, как ни странно, стала централизоваться, чему способствовали ярлыки на княжение и силовая поддержка татар, которые хотели стабильности на приобретённых территориях. Позже местная власть найдёт в себе силы для самостоятельного объединения, чтобы выступить против захватчиков (Дмитрий Донской), и гораздо позже, чтобы заняться организацией государственности (с Василия II Васильевича Тёмного, пожалуй).

В 1480 году Иван III поставил точку в вопросе с Игом. Он и его сын Василий III фактически явились создателями большой и сильной России, которая неожиданно для Европы вдруг возникла на месте маленькой Московии.

Их внук и сын Иоанн Васильевич вступил в наследство в три года, когда умер его отец. Пять лет после этого правила его мать Елена Глинская, которая в 1538 году скоропостижно умерла, видимо, не без помощи. Власть в стране при малолетнем Великом князе взяли бояре: Глинские, Бельские, Шуйские, Воронцовы. Примкнувшие к ним помельче да попроще тоже власти хотели.

Итак, что мы имеем на момент начала княжения Ивана IV? Земли и княжества, входящие в состав России по факту, сохраняли достаточно много самостоятельности, имели собственные войска, экономическую независимость (пусть и не в полной мере). Ярким примером этого служит Новгородская земля, формально подчиняющаяся Москве, но фактически живущая автономно. Бояре после смерти Василия III и за время правления Елены Глинской, вынужденной искать опору у родственных кланов, подняли головы. А после её смерти (убийства) взяли власть в свои руки. Причём сделали они это со всей жестокостью людей, рвущихся к власти любой ценой. Близкие царевичу люди отдалялись и уничтожались.

Раздрай, наступивший после смерти Елены, начал сейчас же сказываться на всей жизни Московского государства. Известный зодчий Пётр Фрязин, видя это, бежал на родину и так объяснял свой поступок: «Великого князя и великой княгини не стало; Государь нынешний мал остался, а бояре живут в своей воле, и от них великое насилие, управы в Земле никому нет, между боярами самими вражда, и уехал я от великого мятежа и безгосударства».

«По смерти матери нашей Елены, – вспоминал впоследствии Иоанн в переписке своей с князем Курбским, – остались мы с братом Юрием круглыми сиротами; подданные наши хотение свое улучили, нашли Царство без правителя: об нас, Государях своих, заботиться не стали, начали хлопотать только о приобретении богатства и славы, начали враждовать друг с другом. И сколько зла они наделали! Сколько бояр и воевод, доброхотов отца нашего умертвили! Дворы, села и именья дядей наших взяли себе и водворились в них! Казну матери нашей перенесли в большую казну, причем неистово ногами пихали ее вещи и спицами кололи; иное и себе побрали… Нас с братом Георгием начали воспитывать как иностранцев или нищих. Какой нужде не натерпелись мы в одежде и в пище: ни в чем нам воли не было, ни в чем не поступали с нами так, как следует поступать с детьми… Везде были только неправды и нестроения, мзду безмерную отовсюду брали, все говорили и делали по мзде».

Ситуация немного изменилась, когда из-за заступничества митрополита из тюрьмы был выпущен Иван Бельский, а Шуйский был фактически отстранён от дел государевых. За этот короткий период многих выпустили из темниц, отразили натиск хана Саип-Гирея. Но путём переворота власть себе снова вернули Шуйские, сослав Бельского и митрополита Исоафа в Белозерский край, где те прожили недолго.

Наличие молодого великого князя мало тревожило бояр, прибравших к рукам власть. Пренебрежительное отношение не скрывалось, а подчёркивалось. Например, «9 сентября 1543 года они вместе с другими своими приспешниками стали нападать в думе в присутствии великого князя и митрополита на любимца Иоаннова Феодора Семеновича Воронцова, обвиняя его во многих преступлениях; затем они вскочили, как неистовые, силою вытащили его в другую комнату, стали там мучить и хотели тут же убить. Взволнованный государь просил митрополита спасти несчастного, и только благодаря настоянию святителя и бояр Морозовых Шуйские, как бы из милости к Иоанну, обещали оставить Воронцову жизнь, но били его, а затем заключили в тюрьму. Иоанн просил их вторично, если нельзя оставить его любимца в Москве, то хоть послать на службу в Коломну, но государя не послушали, и Воронцов был сослан в Кострому; эти переговоры за Воронцова вёл от имени великого князя митрополит Макарий, причём ему пришлось вынести от Шуйских немало оскорблений; один из их сторонников, Фома Головин, споря с Макарием, в знак презрения даже наступил ему на мантию и изодрал её ногами». (Александр Нечволодов «Сказание о земле Русской»).

Так продолжалось до четырнадцатилетия молодого государя. На одном из заседаний боярской думы он встал, спокойно и властно зачитал преступления Шуйского, Скопина и Головина и приказал псарям их арестовать. Андрея Шуйского тогда до тюрьмы не довели. Остальным повезло больше. Это, без сомнения, был заговор юного князя против тех, кто узурпировал его власть. В результате одних бояр (Шуйских) не без помощи других (Глинских) скинули. Но до единовластия было еще далеко.

В 17 лет Иван Васильевич решает венчаться. На царство. Таинство совершил митрополит Макарий. Митрополит возложил на государя крест, бармы и венец, громогласно произнося слова молитвы, чтобы Господь оградил его силою Святого Духа, посадил его на престол добродетели, даровал ему ужас для строптивых и милостивое око для послушных. После причащения Таинств Господних царь был помазан Мирою.

Надо сказать, что венчание на царство не было блажью. И тогда и сейчас большое значение придавали обрядам, символизму. Все последующие цари и императоры венчались на царство. Президенты сегодня проходят чин инаугурации. Венчанием на царство Иоанн Васильевич поднял статус самодержца Российского в мировой политике. До Грозного в 1113 году на царство венчали Великого князя Владимира Мономаха. Византийский Император прислал ему царский венец, бармы и золотые цепи, а греческий митрополит Неофит торжественно возложил венец на голову Владимира и назвал его царём. Поэтому Великий князь считается первым русским венчанным самодержцем. Венец назвали шапкой Мономаха, и им венчались на княжение русские Великие князья и Цари.

Однако был ещё один важный смысл в данном обряде. Советскими и новыми российскими историками он озвучивается вскользь, между прочим, как обрядовая составляющая. Но смею утверждать, что для царей и императоров он был главной сутью – царь как Помазанник Божий!

Шла война с Казанью. Москва от пожара сгорела дотла, за что толпа растерзала князя Глинского, виня его и его родню в своих бедах. В 1550 году провели Земский собор, а следом за ним в 1551 году церковный. Его уложения не сохранились в подлиннике, но по дошедшим до нас спискам можно судить о начале многих крупных преобразований, в том числе судебных. Решено было строить богадельни мужские и женские для больных, престарелых и неимущих. Наконец Стоглавый собор обратил внимание на разные бесчинства и суеверия и запретил заниматься злыми ересями и волхвованием, а также уже знакомые нам «Рафли», «Шестокрыл», «Аристотелевы Врата» и другие отреченные книги.

Вскоре царь, недовольный боярскими интригами и предательством, учреждает Избранную раду во главе с Адашевым и протопопом Сильвестром. Боярская рада ещё существует, но больше номинально, а также сильно разбавлена людьми не боярского происхождения.

В 23 года в 1553 году царь Иоанн заболел. Лекари считали, что конец может быть только один – летальный. Это дало новый толчок боярским распрям, в которых оказался замешан и ближний царю круг.

Болезнь отступила, царь выжил. Ложечки, как говорится, нашлись, а осадочек остался.

Завоевали Казань. После неё без особых усилий присоединили Астраханское царство. Русские появились на Днепре впервые за несколько веков. Некоторые отряды приняли московское подданство, завладели островом Хортица, где позднее была образована Запорожская Сечь. Начинало штормить на Западе.

В 1558 году, руководствуясь невыполнением Ливонией мирных соглашений и отказом выплачивать дань, русские войска вторглись в её пределы. Наши войска собрались во Пскове под начальством бывшего казанского царя Шиг-Алея, воеводы князя Михаила Васильевича Глинского, дяди государя, брата царицы Даниила Романовича Захарьина и других. Воеводам был дан наказ – не тратить время на осаду крепких замков и городов, а пройти несколькими отрядами страну до Ревеля и Риги, производя всюду опустошения по обычаю тех времен. Этот поход окончился полным успехом; немцы пытались кое-где обороняться, но везде были без труда побиваемы за свою малочисленность. Наши же вернулись во Псков с богатейшей добычей.

Ливония пыталась маневрировать политически, уклоняясь от требований Москвы, тогда Иван Грозный взял курс на полное её покорение. Слаженное действие войск, строгая дисциплина, не допускавшая насилия над покорёнными местными, пожалованные свободы - всё это расположило население к русскому царю. Такое великодушие произвело, конечно, огромнейшее впечатление на ливонские города, и около 20 из них выразили покорность Москве до наступления осени. Видя критичность сложившейся обстановки, Ливония полностью отдалась под власть польско-литовского короля Сигизмунда-Августа, взамен чего он должен был её защищать. Тем не менее русскому воинству удача не переставала улыбаться.

Однако чрезвычайные успехи Иоанна в этой войне были всё же недостаточны для её окончания. Гром московских побед привлек к себе внимание всей Европы, в которой нашлось много охотников получить себе часть государства, для существования которого пробил смертный час. Кроме того, боярская партия в Москве во главе с Сильвестром и Адашевым была против этой войны, полагая, что все силы надо бросить на Крым.

Тесное сношение Сильвестра и Адашева с боярами и отстранение царя от фактической власти вызвало сильное недовольство государя. «Подружился он (Сильвестр) с Адашевым, и начали советоваться тайком от нас, считая нас слабоумными, мало-помалу начали они всех вас, бояр, в свою волю приводить, снимая с нас власть», – писал об этом царь Курбскому.

1560 год принято считать роковым в жизни Иоанна. 7 августа в пятом часу дня скончалась нежно любимая им супруга, кроткая Анастасия Романовна, оставив ему малолетних сыновей: Иоанна и Феодора. Незадолго до этого вспыхнул страшный пожар на Москве, и государь с величайшей опасностью для жизни принимал деятельное участие в его тушении, что вызвало сильнейшее беспокойство царицы, здоровье которой было уже значительно подорвано после поездки на богомолье осенью 1559 года. Вся Москва с великим горем и плачем провожала её прах в Вознесенский Новодевичий монастырь; народная горесть была так велика, что нищие отказывались принимать щедрую милостыню, назначенную им для раздачи по случаю её кончины.

Перед смертью царицы Анастасии Сильвестра и Адашева уже не было при дворе. Сильвестр настоял на паломнической поездке государя и государыни в Можайск, несмотря на плохое самочувствие царицы и вследствие неприятностей в описанном государем последнем его путешествии с женою, добровольно удалился от двора и постригся в Кирилло-Белозерском монастыре, а Адашев был отправлен в Ливонию в почётную ссылку: третьим воеводою большого полка, где вскоре умер от горячки.

Удаление Сильвестра и Адашева глубоко всколыхнуло всю боярскую партию, и началось сильное движение в их защиту, которое, по-видимому, как раз совпало со временем кончины Анастасии Романовны.

Что измена постоянно царила среди бояр, об этом определенно свидетельствуют иностранцы, посещавшие в те времена Московское государство. Англичанин Горсей говорит, что если бы Иоанн «не держал правления в жестких и суровых руках, то он не жил бы так долго; против него постоянно составлялись коварные, предательские заговоры, но он всегда открывал их». Доверенный человек короля Сигизмунда-Августа, употреблявшего все меры, чтобы склонять наших бояр к измене, писал ему в своем донесении, что без суровых казней «Иоанн не мог бы удержаться на престоле».

Князья продолжали бежать в Литву, привлечённые посылами Сигизмунда-Августа. Бежал, боясь, что докажут причастность к заговору, возглавляемому Владимиром Курбским, Андрей Курбский, близкий к царю боярин. Они даже вступили в переписку, обличали друг друга и оправдывались.

Курбский убедил слабого Сигизмунда-Августа действовать решительнее против Москвы, причём сам Курбский во главе 70-тысячной рати предпринял в 1564 году движение к Полоцку, а Девлет-Гирей Крымский, подкупленный поляками, неожиданно напал на Рязань, в которой не было ни одного воина. Оба нападения окончились неудачей: Курбский во главе с литовцами был с позором отражен от Полоцка, после чего ограничил свои подвиги разорением сел и монастырей; Девлет-Гирей был разбит под Рязанью доблестным воеводой боярином Алексеем Басмановым с сыном Феодором, которые вместе с епископом Филофеем воодушевили жителей редким мужеством и отразили все приступы татар с огромным уроном.

Всё изложенное ранее является предысторией к событию, которое мы и хотели осветить в данной статье. Но без такого нагромождения фактов суть последующих событий была бы неясна.

Опричнина

3 декабря 1564 года государь совершенно неожиданно выехал из Москвы, причём выезд этот не был похож на обыкновенные: он как бы навсегда покидал столицу, взяв с собой все свои иконы и драгоценности и приказав также людям своего двора выезжать с семьями и имуществом. Иоанн остановился в селе Коломенском, затем побыл в Троице-Сергиевой лавре, наконец прибыл в глухую Александровскую слободу (ныне город Александров Владимирской губернии). Вся Москва во главе с новым митрополитом Афанасием и боярами была в полном недоумении относительно столь неожиданного и необычного царского отъезда.

Через месяц митрополит получил от царя грамоту, в которой государь перечислял все измены бояр и воевод, возлагал ответственность за подобное и на духовенство тоже за покрывательство и заступничество. Поэтому царь, «от великой жалости сердца не могши их многих низменных дел терпеть, оставил свое государство и поехал где-нибудь поселиться, где его Бог наставит».

Вместе с тем Иоанн прислал также грамоту к гостям, купцам и ко всему православному христианству города Москвы; он говорил в ней, чтобы они себе никакого сомнения не держали, так как гнева его на них и никакой опалы нет.

Обе грамоты произвели сильное впечатление на весь московский люд без исключения. Было решено отправить посольство на поклон царю, молить его о возвращении. Царь вернулся, но выдвинул условия. Главным из которых было создание опричнины (значение слова опричнина – особый, отдельный).

Теперь царь, опричь старого московского двора, в котором было сосредоточено управление всем государством, учреждал свой «особный двор» из преданнейших ему слуг; во дворе этом должны были быть особые дворецкие, казначеи, дьяки, придворные, бояре, окольничьи, а также особые служилые люди и своя дворня во дворцах: сытном, кормовом, хлебенном и других. Всего в опричнину государь приказал выбрать 1000 человек из бояр, князей, боярских детей и прочих людей разного звания, а для содержания как их, так и своего двора отделить свыше 20 городов, а также и несколько улиц в самой Москве. Всё это и составило первоначально опричнину. Остальные же части государства, в неё не вошедшие, образовали земщину, ведать коей Иоанн поручил Боярской думе с князьями Мстиславским и Бельским во главе, причем они должны были докладывать ему только о важнейших делах.

Учреждая опричнину, государь решил покинуть свой кремлёвский дворец и приказал строить новый, между Арбатом и Никитскою улицей. Не так давно при строительстве Государственной библиотеки было обнаружено пепелище от большого жилища, засыпанное песком, а так как известно, что опричный дворец сгорел, а угли были засыпаны песком, это даёт возможность полагать, что его местонахождение установлено. Рядом с дворцом находились опричные казармы и хозяйские постройки.

Вслед за учреждением опричнины началось расследование действий сторонников Курбского, умышлявших с ним всякие лихие дела, после чего виновные были подвергнуты наказанию, но с разбором: князь Александр Горбатый-Шуйский с молодым сыном Петром и родственниками: двумя Ховриными, князьями Иваном Сухим-Кашиным, Димитрием Шевыревым и Петром Горенским-Оболенским - подверглись смертной казни, причём последний был пойман на отъезде. Казнены были также князья Иван Куракин и Димитрий Немой, но боярин Иван Яковлев, бивший челом за свой проступок, получил прощение; точно так же были выручены из-под опалы князь Василий Серебряный с сыном и Лев Салтыков с двумя сыновьями, а несколько позднее бил челом за проступок и был возвращен из ссылки с Белоозера знаменитый князь Михаил Воротынский; были прощены также князь Иван Охлябинин и боярин Очин-Плещеев.

Истинная цель создания опричнины неясна. Спорят историки, противоречат друг другу современники, пытаются утопить в крови замученных противники. Указ о её создании не сохранился.

Однозначно, что основная цель – искоренение измены и крамолы, а также уменьшение боярского влияния на политику для начала и замена последних на дворян – людей служивого сословия.

Опричнина получила полномочия высшей полиции по делам государственной измены. Отряд в тысячу человек, зачисленный в опричнину и потом увеличенный до 6 тысяч, становился корпусом дозорщиков внутренней крамолы. Малюта Скуратов, то есть Григорий Яковлевич Плещеев-Бельский, родич св. митрополита Алексия, был как бы шефом этого корпуса.

Состав опричного двора был неоднородным: среди опричников были князья (Одоевский, Хованский, Трубецкой и др. ), бояре, иностранные наемники, просто служивые люди. Вступая в опричнину, они отрекались от семьей и общепринятых норм поведения, приносили царю клятву в верности, в том числе клялись не общаться с «земскими» людьми. Опричники, связанные суровой дисциплиной и общими преступлениями, орудовали в земщине, как на вражеской территории, рьяно выполняли приказы Грозного по искоренению «крамолы» , безгранично злоупотребляя предоставленной им властью. Их действия были направлены на то, чтобы парализовать волю людей к сопротивлению, вселить ужас, добиться беспрекословного подчинения воле монарха.

«Не надо, однако, думать, что Иоанн, создавая её, хотел вызвать разделение и взаимную вражду в государстве. Из дошедших до нас распоряжений того времени мы видим, что правительство вовсе не считало опричнину и земщину врагами между собой; наоборот, оно часто предписывало обеим согласные действия по разным вопросам. Так, в одной грамоте 1570 года мы читаем: «Приказал Государь о (литовских) рубежах говорити всем бояром, земским и из опришнины… и бояре обои, земские и из опришнины, о тех рубежах говорили» и пришли к одному общему решению. Точно так же далеко не все жители Московского государства относились враждебно к опричнине, как это принято думать. Купцы в городах, лежавших на великих торговых путях, вовсе не были недовольны, когда они перешли к опричнине. Представители же Английского торгового общества добивались этого перехода как милости. Наконец, Строгановы - богатейшие люди, владевшие обширным земельным пространством у Урала, также просили о подчинении их опричнине». А. Нечволодов.

Глупо судить об опричнине со слов иностранных свидетельств. Это как изучать Россию на основе публикаций в западных СМИ за несколько последних лет. История царя Ивана, составленная Андреем Курбским, также сомнительна, особенно если помнить о том, что, бежав из Москвы, он водил на битву с русскими семидесятитысячное польско-литовское войско. Было насилие, были приступы бешенства у самодержца, но не было повальных убийств и пыток. Не многим больше, чем при отце и деде Ивана Васильевича.

В 1569 году страшный царский гнев обрушился на Великий Новгород. Иоанн получил донос от некоего Петра Волынца, что новгородцы во главе с архиепископом Пименом и лучшими людьми хотят передаться польскому королю, с которым мы были в войне, причём грамота об этом уже написана и положена за образом Богоматери в Софийском соборе. Чтобы удостовериться в справедливости полученного доноса, Иоанн послал доверенного человека с Волынцом в Новгород; грамота действительно была найдена в указанном месте, и подписи архиепископа Пимена и других лучших людей были признаны подлинными.

Это привело Иоанна в неописуемую ярость. Он лично выступил в поход в конце 1569 года из Александровской слободы.

2 января 1570 года передний царский отряд подошёл к Новгороду и окружил его со всех сторон, чтобы никто не мог бежать. Затем начались страшные пытки, казни и убийства; множество священнослужителей было поставлено на так называемыйправёж– взыскание, накладываемое на неисправных должников. Сам Иоанн со старшим сыном расположился на Городище. Игуменов и монахов, стоявших на правеже, он приказал избить до смерти палками и развести по монастырям для погребения. Прибыв в воскресенье в кремль у Святой Софии, чтобы отслушать обедню, царь отстранил протянутый ему владыкой крест и грозно сказал Пимену: «Ты, злочестивый, держишь в руке не крест, а оружие, и этим оружием хочешь уязвить наше сердце со своими единомышленниками, здешними горожанами, хочешь нашу отчину, этот великий богоспасаемый Новгород, предать иноплеменникам, Литовскому королю Сигизмунду-Августу; с этих пор ты не пастырь и не учитель, но волк, хищник, губитель, изменник нашей Царской багряницы и венцу досадитель». После обедни, во время стола в архиерейском доме, Пимен по приказу Иоанна был отдан под стражу, а всё его имущество взято в казну. Затем начался суд над новгородцами под непосредственным надзором самого царя.

Как видно из описанного, новгородские события были не бредом сумасшедшего царя, а его реакцией на предательство. Новгородская земля тогда граничила с Литвой и Финляндией и простиралась до самого студёного моря. Переход Новгорода на сторону врага сильно ослабил бы Россию, если не сказать больше. Что оставалось царю?

От рук дознавателей и палачей погибло около 1500 человек, но многие «историки» сообщали о расправе над всеми жителями Новгорода и окрестных земель. Это является желанием очернить персону Ивана Грозного, который не был ангелом, но и беспробудным злодеем тоже не был. Англичанин Горсей, очевидно по слухам, рассказывает, что в Новгороде было убито 70000 человек. Такого числа жителей в нём, конечно, и не было; в синодике Иоанна точно сказано: «Помяни, господи, души рабов твоих, числом 1500 жителей сего города (Новгорода)».

Ему также приписывали убийство сына, но и этого факта не было. Создателем мифа об убийстве был папский легат, высокопоставленный иезуит Антоний Поссевин. Он также известен тем, что придумал и пытался воплотить в жизнь политическую интригу, надеясь при помощи поляков, литовцев и шведов поставить Россию в нестерпимые условия и заставить Ивана Грозного подчинить Православную церковь Папе Римскому. Но царь провел сложную дипломатическую игру, сумев использовать Поссевина для подписания мира с Польшей и не уступив Риму.

Наши современники, эксперты, обследовав тело сына Ивана Васильевича, пришли к выводу, что видимых повреждений на черепе нет. Но в несколько раз превышена норма содержания ртути. В теле отца, кстати, тоже. Что даёт право говорить о отравлении. Об этом также свидетельствуют воспоминания очевидцев, согласно которым тело царя за десять дней до смерти распухло и источало зловонный запах. Такое состояние естественно при отравлении этим жидким металлом.

А опричнина, к слову, просуществовала всего семь лет и была распущена самим царем. Земли, принадлежавшие ей, остались во «дворе». Была ли причина её отмены признанием царем своей ошибки, или он посчитал, что свои задачи она выполнила, неизвестно. Факт остается один - государство Российское было укреплено, попытки посягать на власть пресечены.

Опричнина. До и после

Задать вопрос

Спасибо!