- Главная
- Разделы журнала
- Уэллсовские чтения Лекция 3. «Неопытное привидение» (окончание)
Уэллсовские чтения Лекция 3. «Неопытное привидение» (окончание)
Дмитрий Галковский 19.12.2024
Дмитрий Галковский 19.12.2024
Уэллсовские чтения
Лекция 3. «Неопытное привидение»
(окончание)
Когда Уэллс начал работать в школе, у него возникла проблема. Школа принадлежала к ассоциации, находящейся под эгидой англиканской церкви. Уэллс как англиканин должен был пройти конфирмацию - особый обряд, напоминающий крещение, но в зрелом возрасте, когда взрослый человек должен подтвердить свою принадлежность к церкви.
Этот обряд был для него серьёзным испытанием. Он долго тянул, наконец, его поставили пред дилеммой: либо пройдёшь конфирмацию или потеряешь работу. Конфирмацию он прошёл, но сделал из этого формального обряда проблему. Он спорил с англиканским священником на религиозные темы, тот его уговаривал «опамятоваться», а Уэллс твердил «Бога нет, медицинский факт». В конце концов, стесняясь и краснея, он выполнил необходимый обряд. Это была для него мука смертная.
Будучи студентом, Уэллс вошёл в молодёжный дискуссионный клуб. Его предупредили, что в клубе можно безо всякого стеснения говорить на любые темы, но есть два запрета: первый, политика, и второй, религия. Уэллс стал запрет на религию демонстративно игнорировать. Ему сказали: «Может, не надо?» Он ответил: «Надо». Некоторое время его продолжали увещевать, а потом схватили за волосы, дотащили до дверей и пинком вышибли на улицу.
Вот что это был за человек. Если бы его приняли в масоны, вероятно первые два градуса он был бы ниже воды, тише травы, но, получив мастера, сделал бы морду ящиком и стал учить братьев уму разуму. Само по себе неприятие господствующей церкви, должно было толкать Уэллса к масонам, но только в том случае, если речь шла не о жёсткой иерархии регулярных лож, а о парамасонских ассоциацих «вольнодумцев».
У масонов всё достаточно строго. «Делу время, потехе час». Есть масонские агапы, есть шутки, есть литературные клубы, вроде российского «Арзамаса», но есть также ритуалы, религиозные песнопения и выучивание наизусть сакральных текстов. В регулярных ложах строго смотрят, кто как одет, - должным образом или не должным, - кто как посмотрел, и кто как сел – правильно или неправильно.
Уэллс, судя по его характеру, не был готов к подобного рода послушанию. А вот Киплинг - напротив, был человеком, который этим наслаждался.
Но в парамасонскую организацию Уэллс всупил, речь идёт о «Фабианском обществе».
Это, конечно, масонская организация и организация созданная масонами, но это, конечно, не масонская ложа.
В «Фабианское общество» Уэллса привлекли его руководители: Сидней и Беатриса Уэббы. Они с восторгом прочли его произведения и, сказали:
- Вы наш, мы будем очень рады, если вы будете ходить на наши заседания.
Уэллса в свою очередь это предложение сильно обрадовало.
Молодым безвестным человеком он сам хотел вступить в это общество, но его туда не пустили. Этот эпизод люди, которые его принимали, конечно, забыли. Но Уэллс его помнил.
Давайте вспомним, что такое фабианство. Мы уже об говорили об этом в наших лекциях.
Я вам задам неожиданный вопрос: как вы считаете, государству выгодна легализация абортов или нет? Если подумать, то любому государству легализация абортов крайне невыгодна. Это уменьшает численность населения, что в индустриальную эпоху неизбежно приводит к сокращению экономической мощи и, главное, к сокращению армии. Куда в период войны должно входить практически все мужское население страны.
Поэтому государства запрещали аборты и сажали в тюрьму тех, кто этим занимается.
Но аборты невыгодны своим. А вот аборты в чужих государствах очень выгодны. Потому что у противника сократится рост населения, ужмётся экономика и у него будет малочисленней армия. Это то, что доктор прописал.
Поэтому англичане, - мастера пропаганды, в том числе пропаганды злонамеренной, - были впереди планеты всей по созданию многочисленных организаций, журналов, ассоциаций, связанных с борьбой за легализацию абортов. Я думаю, добрая треть всемирных усилий по легализации абортов исходила из Великобритании. Уэллс, между прочим, был одним из руководителей крупного общества, выступающего за аборты.
Но естественно, англичане боролись за легализацию абортов за рубежом. А что касается старой доброй Англии, то тут они не торопились. «Торопиться не надо, надо вернуть обществу полноценного человека». Всё должно быть полегонечку-потихонечку.
Отсюда и название: «Фабианское общество». По имени Фабия Кунктатора, римского военачальника, который выиграл войну благодаря своей неторопливости.
Что получилось в результате? Естественно, сначала легализовали аборты в стране дураков - в Советском Союзе. Точнее ещё в РСФСР, это было в 1920 году. Советские граждане сделали чудовищное количество абортов. Потом, когда целью англичан стало не уничтожение России, а использование её в народном хозяйстве, ибо контроль над этим государством стал полным, - они объявили аборты тяжёлым преступлением. Это было сделано в СССР накануне второй мировой войны. И наконец, их снова легализовали, в 50-х годах, когда экономика развивалась слишком быстрыми темпами. Легализация вызвала чудовищные последствия – к военным потерям добавились миллионы абортов, миллионы неродившихся детей.
В других странах всё это развивалось позже, постепенно и с массой ограничений.
Что же происходило всё это время в Великобритании? А вот в Великобритании аборты не легализованы до сих пор. Там в конце 60-х годов были приняты с большим скрипом законы об абортах по медицинским показаниям или в случае изнасилования. А если женщина просто не захочет рожать зачатого ребёнка - её могут посадить в тюрьму.
Конечно, сейчас это анахронизм и так вот гнаться за численностью населения не нужно. В развитых странах наблюдается переизбыток населения. Но поскольку это направление в Англии 120 лет курировала тайная полиция, там много наработок и огромная инерционность. Вроде бы надо ограничения отменить, но свернуть с наезженной колеи трудно. Неудобно как-то.
Вот что такое «фабианство». Это социализм и коммунизм, про который англичане громко говорят и который громко хвалят, но чётко разделяют идею на «здесь» и «там». На Острове не нужно торопиться, всё должно вызреть естественным путём лет за 400-500. Это старая добрая Англия. А на континенте торопиться надо изо всех сил – чем скорее, тем лучше. Там контрастом к Старой Англии идут Молодая Германия, Молодая Италия, Молодая Россия. Их ускоряли елико возможно деньгами и похвалами, а иной раз грубым окриком и пинком. Мол, шевели разиня копытами, строй коммунизм кровь из носу.
То есть, кто такие фабианцы? Это люди, которые занимаются подготовкой социалистических революций за рубежом Великобритании. А внутри страны - это доносчики и вредители, мешающие развитию всей этой бредовой «лимонадологии». Кровавого лимонада коммунизма. Конечно, хорошо, что англичане себе этого сифилиса не хотят. Но на фоне того, что подобного хотят другим, и даже всячески поощряют, это выглядит, мягко выражаясь, подловато. И поэтому организация фабианцев - это организация местного КГБ.
Что даёт некоторую разгадку Фабианскому обществу, по своему составу очень разношерстному. Там было много писателей, общественных деятелей, философов, политиков, чиновников. Но что там реально могло объединять крупного колониального чиновника с человеком, который занимался организацией английских профсоюзов или писал либеральные статьи, посвящённые женскому движению. А объединены они были сильно – на уровне совместных браков и дружбы семьями.
Их всех объединяла работа в тайной полиции. Это «конторские».
В какой степени это понимал Уэллс? Я думаю, масштабы этого он не понимал. Он был достаточно наивным человеком. Но он это чувствовал и он, конечно, официально сотрудничал с тайной полицией (об этом мы поговорим отдельно). Фабианское общество он в целом воспринимал как общественную организацию, которая управляется сама по себе и сама из себя. Хотя и видел, что всё руководство там захвачено небольшим количеством людей, которые называют себя «старой бандой».
В эту банду входили Уэббы, входил Бернард Шоу. Большую роль там играл замечательный человек замечательный Эдвард Пиз.
О нём есть статьи в Википедии на 15 языках. И вот что интересно, - это достойно «книги рекордов Гиннеса», - они все написаны слово в слово.
Вот этот Пиз специализировался по России и работал с русской эмиграцией. И подобно тому, как создание Первого Интернационала имело ярко выраженную антирусскую направленность, потому что первой целью, которая декларировалась его создателями, была помощь польским повстанцам, борющимся против проклятой Российской империи, точно так же первой целью Фабианского общества была провокация социализма и коммунизма в России. Потому что это неизбежно приведёт к разрушению экономики и гибели государства. Постепенно, как и в случае Интернационала, фабианцы распространили свою деятельность на весь мир: это и Китай, и Индия, и Соединённые Штаты, и Южная Америка, в общем, все страны мира. Но первый главный удар - России, и фабианцы это сделали при первой возможности.
Именно из участия Уэллса в Фабианском обществе берёт начало его интерес к России и русским делам. До этого ему совершенно не приходило в голову как-то думать о России. Он иногда повторял штампы антироссийской пропаганды и всё. А тут он Россию полюбил, стал на неё смотреть и думать, как бы ей помочь.
Я в начале наших лекций говорил о психологической характеристике Уэллса. Сейчас я хочу её дополнить. Это был человек простонародного происхождения, который имел вспыльчивый и довольно дрянной характер. Что вообще характерно для англичан. Их показная невозмутимость есть следствие побоев в школе, где человека учат помалкивать. Кроме того, мстительные англичане, таким образом, думают, что они выводят из себя соперников, которые на них нападают, кричат, а они вот сохраняют внешнюю невозмутимость и таким образом, демонстрируют свою неуязвимость, а с другой стороны, ждут, когда противник ошибётся, допустит явную ошибку или бестактность, и они нанесут ответный удар.
Иногда такая тактика удаётся и приносит победу. Но вообще это народ крайне нервный, самолюбивый и, за исключением высшего класса, неуверенный в себе.
В этом смысле Уэллс, конечно, был типичным англичанином, англичанином неаристократом.
Ранее мы говорили о формировании его личности, и о его образовании. Я, к сожалению, упустил тогда очень важную вещь: как Уэллсу удалось всё-таки стать человеком культурным и написать несколько замечательных произведений?
Огромную роль в этом сыграло то, что ему удалось в детстве и ранней молодости пожить в настоящем английском имении.
Его мать была горничной у одной женщины, эта женщина уже в зрелом возрасте получила богатое наследство. Она не знала, что с ним делать, вызвала свою старую горничную и предложила ей стать управляющей имения. Ей это было не по рангу, она ничего не умела и в конце концов была уволена. Но она там проработала всё-таки довольно долго.
И её сын, маленький Герберт, получил возможность иногда гостить в имении и лазить по чердакам огромного господского дома. Однажды он так вот лазил и нашёл чемодан. Он чемодан открыл и увидел там разобранный телескоп. Он его собрал, навёл на звёздное небо, увидел огромную Луну, звезды. Вот так, наверно, появился фантаст Герберт Уэллс.
Он писал в своих воспоминаниях, что высшей формой и будущей формой человеческого общежития должны быть сельские имения, большие дома, где живут дружной семьёй, не утруждают себя физическим трудом и занимаются литературой, искусством, смотрят на звёздное небо, сочиняют музыку, занимаются наукой, а если какой-то физической деятельностью, то очень осмысленной, разумной и приятной.
Это довольно неожиданное умозаключение для человека, который не имел отношения к классу помещиков и вырос в маленьком городке. Уэллс был талантливым человеком, всю свою жизнь как губка впитывающим всегда самое хорошее, использующим любые возможности для самообразования и повышения культуры. Это, конечно, его очень сильная черта.
При всём том он вполне понимал недостатки своего образования, но относился к этому с английской иронией. Я вам приведу на сей счёт фрагмент из его мемуаров. Это типичная для англичан кокетливая самоирония. У него есть там небольшая главка, которая называется «Мои умственные и физические качества»:
«Ум, в котором запечатлелся мой жизненный опыт, нельзя назвать первосортным. Не уверен, что на выставке умов, вроде выставок кошек или собак, он бы мог претендовать даже на третье место. По множеству параметров он был бы расценен как ниже среднего уровня. Я не собираюсь даже тягаться с мыслительными аппаратами, подобными глубокому и тонкому уму Эйнштейна, осторожному, быстрому, подвижному уму Ллойд-Джорджа, обильному и богатому возможностями серому веществу Бернарда Шоу, кладези знаний Джулиана Хаксли или тонкому и точному инструменту, которым обладает мой старший сын (его сын был крупным биологом – Д. Г.). Но даже в сравнении обычными людьми, не претендующими на выдающиеся способности, я оказываюсь в проигрыше. Я путаю или совсем забываю имена людей, у меня ускользают из памяти названия мест, числа и даты. Я их, конечно, запоминаю, но ненадолго. Я способен складывать в уме только самые небольшие числа, и мне никогда не удаётся усвоить последовательность взяток при игре в бридж. Так что за карточным столом я оказываюсь слабее 9 из 10 моих соперников. Я проигрываю в шахматы почти каждому, с кем сажусь на доску…
Скорее всего, эти недостатки присущи мне от природы. У меня с рождения была не очень хорошая голова, хотя думается, что плохое обучение лишь ухудшило то, что могло бы быть исправлено вдумчивым педагогом. Скорее, анатомией моей, чем качеством мозга, объясняется тот факт, что я способен лишь к кратковременным умственным усилиям и быстро устаю. Голова у меня маленькая, и мне легко насмешить чуть ли не каждого из моих друзей, обменявшись с ним шляпами: поля тот час же налезают на уши и их оттопыривают. У меня неровное сердцебиение и я подозреваю, что моя сонная артерия недостаточно снабжает мозг».
И так далее и так далее. Это типичный английский юмор. Уэллс говорит, говорит, и чем больше он говорит, тем больше становится понятно, что речь идёт об иронии, и иронии отнюдь не по отношению к себе.
Тем не менее, Уэллс, конечно, не заблуждался по поводу своих способностей, и, главное, - уровня своего воспитания и культуры. Но он не мог ничего с этим поделать на уровне рефлексов и инстинктов. У него были рефлексы и инстинкты кокни.
Когда его приняли в Фабианское общество, он естественно, сначала стал себя вести как паинька и тихоня. Все были им очарованы, особенно женщины, потому что, он был симпатичный, молодой и уже знаменитый писатель. И ещё такой скромный…
Вокруг него тут же возник вихрь поклонниц. Уже это вызывало сильную неприязнь со стороны старых гомосексуалистов, которые образовывали «старую банду». А тут ещё Уэллс, наконец, показал своё настоящее нутро, причём в самый критический момент. Фабианское движение переживало не лучшие времена. Это был период создания лейбористской партии, и многим стало казаться, что фабианское движение находится на обочине. На самом деле оказалось, что фабианцы это сердцевина партии, они впоследствии вступили с лейбористами в симбиоз и изнутри очень сильно влияли на партию. Они стали её филиалом, а в определённой степени, генетически сами лейбористы были филиалом Фабианского движения.
- У нас всего 800 человек, у нас минимальные денежные средства, нам нужно сделать настоящую партию, фабианскую организацию, куда должно входить как минимум 100000 человек, мы должны ввести большие взносы и организовать по всей стране дорогие офисы, нанять туда клерков и заниматься общенациональной деятельностью.
Поскольку это был писатель, он всё это изложил очень красочно и логично. «Старая банда» была потрясена. Люди подумали, что Уэллс их сейчас растопчет, захватит власть и будет диктатором, главой Фабианского движения, а главное - той организации, которая будет создана на её основе.
Они стали наводить справки о своём коллеге, вдруг оказавшимся тёмной лошадкой. Раньше они думали, что это популярный писатель с личными связями в аристократических клубах, так у нас этих связей еще больше. А тут они решили что, наверное, вопрос-то согласован, и за Уэллсом стоит кто-то на уровне Бальфура, а то и повыше. Стали звонить, выяснять, зондировать. Слава Богу, оказалось, чудак, как это ни парадоксально звучит, действует от себя.
И тогда они его решили съесть. И съели.
Главным застрельщиком был Бернард Шоу. Основная масса фабианцев, к этому времени склонялась на сторону Уэллса. Он всё говорил правильно и к тому же складно. Подобные настроения давно витали среди фабианцев, а «старая банда» всем смертельно надоела.
Тогда Бернард Шоу, действуя по наущению Уэббов, сказал:
- Всё так! Товарищ Уэллс правильно поднимает вопрос, необходима ротация кадров, нужно выдвигать наверх молодых, мы сильно ошиблись и очень благодарны за конструктивную критику. Мы согласны со всеми пунктами предложенной программы. Давайте сейчас соберем комиссию, которая будет её осуществлять!
После этого Шоу со товарищи стал доводить Уэллса по мелочам. Мол, он говорит правильно в целом, но конкретно вот это сделать нельзя, а вот это вот так и так и так далее. Действуя таким методом, они очень быстро довели его до белого каления, а это был человек нервный, вспыльчивый. Наконец, стоя на трибуне, он стал кричать, на что ему спокойно сделали замечание:
- Ну, вы так себя ведёте, как будто хотите просто захватить личную власть в нашем обществе.
Уэллс не мог остановиться и крикнул:
- Да, хочу!
Дальше всё было делом техники. В результате Уэллс оказался в полной изоляции. К нему в кулуарах подошёл Бернард Шоу и сказал:
- Понимаешь, старик, ты всё говорил правильно, но ты не умеешь полемизировать. Если хочешь, я тебе дам несколько бесплатных уроков.
И стал над ним издеваться. Чем вывел его из себя окончательно. Шоу это сделал очень расчётливо, в надежде, что Уэллс вообще уйдёт из Фабианского общества. И он ушёл. Вот так они его сгрызли.
Это ещё раз подтверждает мою мысль, о том, что Уэллс всю жизнь был кустарём-одиночкой. Ему очень трудно было находиться внутри такой сложной организации, как английская масонская ложа: одновременно общества придурков, змеиного клубка и полицейской «конторы».